Мелани хихикнула.

Лицо Джейни разгладилось, и она тоже захихикала.

Губы Пэта снова приблизились к уху Кэт.

— Как насчет того, чтобы занять Джейни и Мелани, чтобы Кэди смогла пообжиматься со своим мужчиной после подаренной им подвески?

Он отстранился, она повернула голову, чтобы поймать его взгляд.

— Отличная мысль, мистер Морленд.

— Я не просто какая-то хорошенькая мордашка, миссис Морленд.

Она усмехнулась.

Затем встала с дивана.

— Ладно, дети. Как насчет того, чтобы приготовить настоящую выпечку и преподнести пирог на день рождения Иисуса? Кто со мной?

— Я! — вскакивая, воскликнула Джейни и подбежала к Кэт, заставляя Полночь ковылять за ней.

— Я тоже! — крикнула Мелани.

— Я третья! — крикнула Элли.

— Хорошо, вы мой пирожковый отряд. Давайте выдвигаться. Пункт назначения, — она махнула в сторону, — кухня.

Девочки бросились на кухню.

Кэт последовала за ними, но оглянулась через плечо.

Подготовка праздничного стола была в разгаре, а Курт с Кэди все также оставались на полу.

Так что девочки с кухни ничего не могли видеть.

Но могла Кэт.

И Курт знал, что его дочери ничего не видно.

Так что они целовались.

В некотором роде.

Поцелуи были короткими. Нежными. Но все же страстными.

И очень милыми.

Ухмыляясь, Кэт вошла в кухню.

— Время для заданий, — объявила она. — Нам нужен тот, кто возглавит патруль взбивающих. Тот, кто возглавит глазурный патруль. И тот, кто возглавит украшающий патруль. Мы все помогаем, но всегда должен быть главный. Итак, кто взбивает?

Поднялись три руки.

Кэт снова улыбнулась.

И они устроили на кухне адский беспорядок.

Но они также испекли Иисусу вкусный пирог.

Еда стояла на столе. Все готовились к молитве.

И в этот момент, прихватив бокал вина, поднялся Пэт.

Кэт посмотрела на мужа, стоявшего слева от нее, потом перевела взгляд на Кэди, которая с тревогой на лице смотрела на Пэта широко раскрытыми глазами.

— Хочу кое-что сказать, — объявил Пэт.

Кэт почувствовала, как стол, который только что являлся средоточием хаоса сервировки, наполнения бокалов, поиска мест и предвкушения пиршества, охватывают смешанные чувства.

Она посмотрела на Курта, сидевшего слева от Кэди, а затем на Джейни на куче подушек слева от Курта.

Джейни уставилась на подливку.

Курт благосклонно смотрел на Пэта.

Пэт откашлялся, и не только потому, что собирался произнести речь.

Когда он заговорил в первый раз, Кэт поняла, что кашель был вызван кое-чем другим.

— Папы здесь нет.

Кэт тут же опустила взгляд на тарелку, так как вокруг вновь закружила пыль.

— И каждый год мы будем чувствовать, что папы здесь нет, нет дедушки.

Голос мужа становился все более хриплым, поэтому Кэт протянула руку и положила ее ему на талию.

Она услышала, как он затаил дыхание, и откинула голову, чтобы снова посмотреть на него.

— Пройдут годы, но как прежде уже никогда не будет, не только на Рождество, но и каждый день. Но особенно в такие дни, как сегодня, — продолжал Пэт. — Я знаю это также хорошо, как и то, что папе это бы не понравилось. Он хотел бы, чтобы мы праздновали без грусти. Но я говорю, что он заслужил эту печаль тем, что был лучшим отцом, лучшим дедушкой, лучшим тестем, поэтому теперь, когда его нет, он заслужил, чтобы мы скучали по нему.

— Согласна, согласна, — прошептала Шеннон, и по тому, как она это сделала, Кэт поняла, что пыль беспокоила не только ее.

Услышав, как Беа пытается подавить всхлип, она знала, то же происходит и с племянницей.

— Итак, каждый год, — продолжал Пэт, — прежде чем мы приступим к рождественскому ужину, предлагаю создать новую традицию, — поднять бокал и помянуть самого прекрасного человека, который когда-либо ходил по этой земле. Патрика Морленда.

Он поднял бокал.

Все потянулись, схватили свои бокалы и последовали его примеру.

Все, кроме Джейни, которая громко прошептала отцу:

— Где он?

— Я объясню тебе позже, милая, — пробормотал Курт, поднимая бокал.

Курт Йегер сидел с семьей Патрика Морленда и поднимал бокал в память об этом человеке.

И, подумала Кэт, это доказывало, что независимо от того, сколько тебе лет, ты можешь стать свидетелем рождественских чудес.

Воцарилась тишина, и каждый не торопясь думал о Патрике, прежде чем поднести бокалы к губам и сделать глоток.

Пэт подождал, пока все выпьют, но садиться не стал.

Он продолжил:

— Иногда в жизни ты проигрываешь. Если повезет, то чаще всего ты выигрываешь. И даже когда ты обращаешь внимание на потери и пытаешься двигаться дальше, ты обязательно должен сосредотачиваться на хорошем. Итак, это наше первое Рождество без папы, я рад просто потому, что мне радостно, но еще больше я рад, потому что знаю, папа был бы рад тому, что за этим столом мы поставили еще два стула. Мы убрали один, но поставили два. Это не одно и то же. Это другое. Но это великолепно. Так что я хочу официально поприветствовать Курта... Джейни. Спасибо, что присоединились к нашей семье.

— Совершенно верно! — воскликнула Кэт, расплываясь в улыбке со слезами на глазах и поднимая бокал в сторону Курта и Джейни.

— Поддерживаю! — вставила Вераити.

— Ура, Джейни и мистеру Курту! — закричала Элли.

Смутившись, Джейни повернулась к отцу.

— Мы теперь что, приемные?

Курт усмехнулся и, наклонившись к ней, сказал:

— Это я тоже объясню позже. По дороге домой, кексик.

— А мамочку тоже удочерят? — спросила Джейни.

Хорошее настроение Курта пошло на убыль, но Кэди наклонилась и сказала:

— Возможно, в следующем году.

Джейни откинулась на спинку стула, воскликнув:

— Здорово! Мама любит семью!

Боже, Кэт очень на это надеялась.

Пэт сгладил ситуацию, закончив:

— А теперь поднимем бокалы за Курта, Джейни, семью и еще одно счастливое Рождество!

Были подняты бокалы. Отпито по глотку.

Пэт сел и приказал:

— А теперь молитва.

Все склонили головы.

И еще большее число людей стало страдать от пыли, потому что в прошлые годы, за исключением последнего, когда Патрик был слишком болен, он сам произносил молитву.

Так что в этом году Пэт закончил быстро, шепотом раздалось «аминь», он поднял голову и подбодрил:

— Давайте есть.

Еда была передана, вилки взяты в руки и семейство Морленд...

Нет, семейство Морленд/Йегер...

Приступило к трапезе.

Курт

— Поэтому я его и купила, — прошептала Кэди.

Курт оторвался от созерцания вида, открывающегося из смотровой комнаты, где они с Кэди, наконец, остались одни, прижавшись друг к другу, и посмотрел на ее голову, лежащую у него на плече.

Он поставил одну ногу на пол, другую — на встроенное сиденье, Кэди устроилась между ними, полуобернувшись, опираясь на его грудь, ее глаза были устремлены на окружающее их окно.

Она обнимала его одной рукой.

Однако другая рука была поднята и теребила бриллиант на шее.

— Понимаю, — ответил он.

И он понимал. В ту минуту, когда она повела его и Джейни на экскурсию после того, как пирог оказался в духовке, но еще до того, как разгорелись приготовления к обеду, они поднялись в эту комнату, и он подумал, что если бы у него были такие деньги, то он бы тоже купил это место.

И каким бы невероятным ни был этот маяк, Куртом овладело щемящее чувство.

У них было совместное будущее.

И это будущее включало в себя Джейни.

Кроме того, он надеялся, что их будущее будет включать в себя и их собственного ребенка, тема, которую в их возрасте им придется обсудить как можно скорее, и при данных обстоятельствах это было нормально.

И если они оба придут к согласию, им придется приступить к делу немедленно.

У него была Джейни, у них была Джейни, более того, они могли проводить с ней время и наслаждать обществом друг друга.

Курт всегда хотел, чтобы дочь жила с ним, но это было не осуществимо. И хотя ситуация с возвращением Кэди в его жизнь не прошла самым лучшим образом, по-своему она работала, у них было время заново узнать друг друга, поделиться тем, какие перемены произошли за эти годы, построить свою жизнь в качестве пары.

В идеальном мире он нашел бы время, чтобы сделать это наедине с Кэди.

В их мире, который никогда не был идеальным, им так много времени не уготовано. Этот маяк, каким бы классным он ни был — не место для семьи. Здесь не только не хватало места, но и не ощущалось никакого уединения — ни для Джейни, ни для Курта и Кэди.

В крайнем случае могла бы сгодится студия, но она тоже не оптимальный вариант.

Его дом был небольшой, но с тремя спальнями. За те десять лет, что он им владел, он сам все отремонтировал. Ему оставалось всего пять лет до выплаты ссуды. Он вложил в него немалую долю капитала.

Но для полноценной семьи, которую он должен ей предложить, им необходимо, чтобы Кэди переехала из этого места.

Он почувствовал, как ее голова оторвалась от его плеча, она слегка от него отстранилась, отвлекая его от мыслей.

— Ты не выглядишь счастливым, — заметила она.

Ее рука все еще касалась подвески, так что он не стал делиться своими мыслями, не сейчас, они должны остаться на потом.

Вместо этого он спросил:

— Тебе нравится твой бриллиант?

— Конечно, мне нравится мой бриллиант, — ответила она.

Он был в один карат.

Морленд, вероятно, мог бы позволить себе подарить ей в четыре карата.

Но становилось ясно, что Морленд был совсем другим человеком.

Курт начал понимать, что этот мужчина жил в большом доме, потому что у него была большая семья, которая только росла.

Судя по их одежде и манерам, семейство Морленд не из тех, кто обвешивается бриллиантами в четыре карата.

Для них были важны любовь, семья, веселье, единство и выпечка пирогов.

— Почему ты спрашиваешь? — тихо спросила она, внимательно его изучая.

— На Рождество, что мы провели вместе, я хотел подарить тебе нечто подобное. Я не хотел дарить духи. Хотел подарить тебе что-то вроде этого, — поделился он.

Он увидел, как ее лицо смягчилось, и она снова посмотрела на него влюбленными глазами.

— Что же, он и так был удивительным, но теперь стал еще более особенным.