Глава 20

Ты поступил правильно

Курт

Наши дни...

СООБЩЕНИЕ ПРИШЛО ровно в девять тридцать, будто она ждала, не желая вмешиваться, но желая сказать, что нужно.

«Счастливого Рождества, милый. Люблю тебя. Увидимся позже».

Прочитав сообщение Кэди, Курт почувствовал, как черты его лица смягчились, и знал, что изменилось не только лицо, но и взгляд, когда ощутил, как рука Ким обвилась вокруг его шеи. Он откинул голову назад, ее рука упала, и он увидел ее рядом с кушеткой, где он сидел, и она смотрела на него сверху вниз.

— Смертельно влюблен, — пробормотала она.

Его взгляд метнулся к ёлке, где среди моря распакованной оберточной бумаги стояла Джейни, до пояса облаченная во фланелевый русалочий хвост, преимущественно аквамаринового цвета с розовым плавником на конце, она целиком ушла в процесс смены нарядов, которые можно было приклеивать на изображенную на рисунке русалку (в этом году ее список подарков Санта-Клаусу определенно имел тему).

Он перевел взгляд обратно к Ким как раз вовремя, чтобы услышать, как она шепотом спрашивает:

— Неужели вид влюбленного Курта заставит меня испытывать тошноту?

— Заткнись, — прошептал он в ответ, чувствуя, как подергиваются губы.

В ее глазах заплясали огоньки.

— Так и есть. От этого меня точно стошнит.

— Не возражаешь, если я отвечу Кэди? — сухо спросил он.

— У меня бы случился сердечный приступ при мысли, что ты на самом деле спрашиваешь моего разрешения сделать что-то, но раз ты этого не делаешь и говоришь с сарказмом, я дам тебе ненужное. Ответ. То есть «нет».

Он усмехнулся, глядя на нее снизу вверх.

Потом склонился к телефону и написал в ответ: «Счастливого Рождества, детка. Надеюсь, у тебя сегодня хороший день. Тоже тебя люблю и скоро увидимся».

— Папочка! — крикнула Джейни, и он повернулся, видя, как она держит доску с русалкой в фиолетовом наряде, но другая ее рука также была поднята, и она держала в ней зелено-синий русалочий наряд. — Фиолетовый или зеленый?

Если бы кто-то сказал ему, что однажды его попросят высказаться о наряде русалки, он бы рассмеялся и тихо понадеялся, что этого никогда не случится.

И, подумав так, он бы оказался совершенно не прав.

— Однозначно, фиолетовый, — твердо заявил он.

Джейни, выглядя неуверенной, обратила взор к матери, и спросила:

— Мама?

— Фиолетовый, Джейни. Всегда фиолетовый, милая. Однозначно, — ответила Ким, и для нее это всегда был фиолетовый, так как это был ее любимый цвет.

Джейни отложила вещи в сторону и объявила:

— На всякий случай попробую зеленый.

Ни Курт, ни Ким не удивились, что дочь проигнорировала их совет.

— Еще кофе? — спросила Ким Курта.

— Да, — пробормотал он, поднимаясь с дивана. — Пора завтракать.

— Папочка, а можно на завтрак сливочный пирог? — спросила Джейни.

Сказать, что дочери понравился пирог Кэди, — это ничего не сказать.

И преуменьшением было сказать, что Джейни пришла в полный восторг, когда они с Ким сказали, что Курт вместе с ней отправятся на большой семейный рождественский обед, хотя и понятия не имела, кто эта семья.

Это еще раз подтвердило его правоту. Она понимала, что большая семья и много людей в особых случаях — это хорошо. И она понимала, что как бы весело ни было ходить к Джейку и Джози, к детям Джейка (особенно Итану, младшему сыну Джейка, в которого Джейни была влюблена) или родителям Курта, это не также хорошо, как проводить время с семьей мамы.

И ей хотелось, чтобы такая семья была и у ее отца.

Так что рождественский ужин с Кэди и ее семьей был воспринят на отлично.

Если ее братья будут хорошо себя вести.

— Пирог со сливочным пивом, Джейни, — поправила ее Ким. — Папина подруга, Кэди, испекла пирог со сливочным пивом.

И Ким была полностью на его стороне, что-то, чего Курт не мог понять, даже если бы списал это на ее чувство благодарности.

Но, может, она просто была рада, что у Курта тоже все налаживается.

Она его любила, и ясно, что никогда не переставала любить, просто упорно пыталась приспособиться к чему-то правильному, хорошему и здоровому, не только ради Джейни, но и ради себя и Курта.

Достаточно сказать, что накануне Курт провел самый лучший Сочельник в своей жизни.

Еще не было и десяти утра, а его Рождество начиналось точно также, потому что на этот раз он испытывал надежду, настоящую надежду на то, что все наладится.

Джейни, сморщив носик, взглянула на маму.

— Я нюхала папино пиво, и этот пирог совсем им не пахнет.

Ким усмехнулась.

Как и Курт.

— Через пару лет, милая, мы начнем читать Гарри Поттера, — предложила Ким.

Джейни очень любила книги, поэтому повеселела.

— Можешь прочесть мне его прямо сейчас!

— Это может оказаться несколько пугающе, — сказала Ким.

— Ничего страшного. Я никогда не боюсь, — ответила Джейни.

Именно тогда Курт разразился заливистым смехом, потому что его малышка до такой степени была трусишкой, что потребовала, чтобы они отправились за сладостями на Хэллоуин до захода солнца, потому что некоторые из костюмов других детей ее пугали.

И тут Джейни сморщила носик уже глядя на него.

— Я не боюсь, — заявила она.

— Ладно, кексик, — пробормотал он, забирая свою пустую кружку и кружку Ким, и направляясь с ними на кухню.

— Я не боюсь! — крикнула она ему в спину.

Курт остановился, повернулся и, ошеломленный, посмотрел на милое… и упрямое личико дочери.

Он никогда в жизни не видел у нее такого выражения.

И если только у нее не было настоящей потребности быть услышанной или она не была слишком чем-то взволнована, то никогда в жизни не кричала.

Он почувствовал, что удивление исходит и от Ким.

Выражение исчезло с лица Джейни, она выглядела расстроенной, затем немного испуганной, а затем отвернулась и прошептала:

— Я не боюсь.

— Хорошо, детка, ты не боишься, как насчет того, чтобы, когда следующим летом тебе исполнится шесть, твоя мама начнет тебе читать эту книгу? — предложил Курт.

Она снова просияла и слегка вильнула попой в русалочьем хвосте.

— Ладно!

Он поднял кружки.

— Хочешь какао?

Ее «Хорошо!» на этот раз прозвучало громче.

Он взглянул на Ким, которая все еще не сводила глаз с дочери, и направился на кухню.

Ким последовала за ним, и, уже успев отойти от двери, сказала:

— Шесть лет — слишком рано для таких книг, Курт.

— Я их не читал, но к тому времени она, скорее всего, все равно забудет, — ответил Курт, наполняя обе кружки кофе.

Он ставил кофейник на место, когда почувствовал, как она легонько шлепнула его по руке.

Он взглянул на нее.

Она широко улыбалась.

— Мы создаем монстра, — сказала она так, словно была вне себя от счастья.

Он сомневался, что это так. В Джейни просто не могло быть ничего от монстра.

Но надо сказать, даже если это прозвучит безумно, ее чувство свободы, достаточное, чтобы открыто показать, что она чем-то раздражена, было шагом в правильном направлении.

Курт почувствовал, что его губы снова дрогнули, протянул ей кружку и поднес свою к губам, прежде чем сказать:

— Мы можем об этом пожалеть, — и сделал глоток.

Ее взгляд скользнул к двери кухни, затем вернулся к Курту, и она тоже подняла кружку, но прежде чем сделать глоток, сказала:

— Лучше займись какао для нашей подающей надежды маленькой принцессы-русалки.

Курт усмехнулся.

Ким одарила его улыбкой и сделала глоток кофе.

— Мамочка! — крикнула Джейни из соседней комнаты в гораздо привычной манере. — Можно я отнесу свою шкатулку с балериной наверх и положу туда драгоценности?

— Да, милая, — крикнула Ким в ответ.

Курт подошел к холодильнику и спросил:

— Сколько у нее драгоценностей?

— Одно ожерелье и браслет. Но она спросила, не проколоть ли ей уши. Будь к этому готов.

Он посмотрел на Ким.

— Ну уж нет.

Ким кивнула, но спросила:

— В шесть?

— В восемь, — ответил Курт.

Она дерзко улыбнулась.

— Значит, в семь.

О да.

Эта новая Ким была намного лучше.

— Договорились, — ответил Курт и достал молоко.

— Знаменитые французские тосты с корицей и карамелью от Курта Йегера? — спросила она.

Курт, закрыв дверцу холодильника, замер, воспоминания пронеслись сквозь него по-новому, еще не слишком приятные, но уже не обжигали так, как раньше.

Он заставил себя пошевелиться и посмотрел на нее.

Ким вгляделась в его лицо.

Затем, криво усмехнувшись, сказала:

— Дай угадаю. Это рецепт Кэди.

Не совсем.

Это был их рецепт.

То, что он готовил каждое Рождество, начиная с того первого, подумал он, потому что был идиотом и мучил себя. Теперь он знал, что значит проводить время с Кэди, даже если она не с ним. Но как бы то ни было, с дня рождения Джейни, когда она уже могла жевать настоящую пищу, это блюдо приобрело другой смысл, поскольку стало ее любимым завтраком.

— Ким, — тихо позвал он.

Она пожала плечами.

— Клянусь, я не лгу, когда говорю, что хорошо бы заполнить пробелы. И, просто к слову, Курт, я думала, французский тост достался от Дарси. Ты умеешь готовить, но ты не Эмерил, и никогда не упускал случая поморщиться, когда я включала кулинарный канал. Поэтому я всегда считала, что этот чей-то рецепт и в нем чувствовалась женская рука. (Прим. переводчика: Эмерил Лагассе — американский шеф-повар, ресторатор, телеведущий, автор кулинарной книги).

— Кое-что было и от Дарси, — осторожно сказал он.

Она склонила голову набок, взглядом спрашивая: «И?»

Глядя на нее, он скривил губы.

— А теперь будет и от тебя.

— Можешь сделать для нее гамбургеры-наоборот по моему рецепту, — заявила Ким.

Курт не знал, как отнестись к этому, пока она, с блеском в глазах, не закончила:

— Но не говори ей, что это не мой рецепт, я, вроде как, не хотела, чтобы и ты знал, что он не мой. Авторство принадлежит Гаю Фиери (Прим. переводчика: Гай Фиери — телеведущий, ресторатор, кулинарный писатель, совладелец ресторанов).

— Я в шоке, Ким, — поддразнил он.

Ее глаза все также блестели.

— Твои любимые.

— Только хочу сказать, что во время передачи «Закусочные, забегаловки и дайв-бары», я не морщился. Теперь я знаю почему.