Больше ничего не сказав, Морленд открыл дверь и вошел.

Курт услышал лай Полночи — не предупреждение, а приветствие.

Он также услышал, как кто-то крикнул:

— Эй, пап! Ты где пропадал?

Но когда он вошел, то на кухне, рядом с двумя женщинами и ребенком, мог видеть лишь Кэди. Она что-то делала за кухонным островком, и как только повернула голову и увидела его, то замерла.

Поэтому он замер в двух шагах от двери.

— А это кто? — Ребенок.

— Все, надевайте куртки, мы едем в город ужинать. — Морленд.

— Но тетя Кэди готовит пирог со спагетти! — Другой ребенок.

— Пэт, что происходит? — Мужчина.

— Точно! Ужин в городе! Всем одеваться! — Женщина.

— Пэт, что ты наделал? — Другой мужчина.

— Пошлите. Сейчас же. — Морленд.

— Думаю... — начала другая женщина.

— Быстро. — Морленд.

— Святые угодники. — Еще одна женщина.

— Кто этот парень? — Девушка громким шепотом.

— Берите куртки. Сейчас же! — Голос Морленда повысился. — Пошлите.

— Ой-ой, дядя Пэт слетает с катушек. — Молодой человек.

Полночь зарычала.

— Давайте. Давайте. Пойдем. Майк, Дейли, у вас есть ключи? — Первая женщина.

— Приятель, тебе несдобровать, будет семейное собрание. — Рычащий мужчина.

Курт слышал их, чувствовал движение, суматоху, топот бегущих наверх ног и голоса, призывающие других надеть куртки и выйти, шаги вниз по лестнице.

Казалось, прошли годы, прежде чем все стихло, и люди перестали мельтешить перед ним, спеша выйти за дверь и закрыть ее.

И все это время они с Кэди просто смотрели друг на друга.

Когда дверь закрылась, он сказал мягко:

— Детка, плита включена?

Она натянуто кивнула.

— Выключи ее, Кэди, — приказал он.

Она содрогнулась, но заставила себя неуклюже подвинуться к плите.

Повернула ручки.

Затем повернулась к нему.

— Иди сюда, — тихо позвал он.

Медленно, одна нога за другой, не сводя с него глаз, она двинулась в его сторону.

Полночь подошла к ней и загородила собой, но Кэди не остановилась, пока не оказалась от него в двух футах.

Курт посмотрел в изумрудные глаза.

Господи, с чего начать?

Господи, как он исправить то, что сломал, даже не сумев начать?

— Я должен был позволить тебе объяснить. Должен был объяснить сам себе, что…

Больше он ничего не сказал.

Она бросилась к нему.

Схватив его голову обеими руками, вжимаясь к него, черт побери, взбираясь на него, она сделала все возможное, чтобы притянуть его к себе.

Их рты столкнулись, и она уже приоткрыла губы, касаясь его языком.

И он вкусил ее.

Корица, ириски, лунный свет, тепло и Кэди.

И впервые за восемнадцать лет он достиг желаемого.

Она оттащила его назад, ее движения были резкими, отчаянными.

Он не сопротивлялся и, когда она развернула его, подчинился.

Он присел, когда она его толкнула. Его ноги уперлись о подлокотник дивана, и они упали: Курт на спину, Кэди сверху.

Она изголодалась по нему, чертовски сильно. Не переставая целовать, она задрала ему свитер, чтобы нырнуть под него руками и добраться до живота, груди. Полночь зарычала и ткнулась в них носом, обнюхивая.

Они не обращали на нее внимания, потому что Курт был с Кэди, сжимая руками ее задницу, задрав свитер, лаская ее талию, ребра.

Она резко села, оседлав его, и стянула свитер через голову. Она отбросила в сторону разметавшиеся волосы, тут же потянулась к его свитеру и дернула вверх.

Он чуть выгнул спину, приподнимаясь на диване, и закинул руки за голову. Она подтянула свитер к предплечьям, а оттуда он снял его сам и отбросил прочь.

Их руки и губы вернулись друг к другу, они касались всего и сразу, царапались, кусались и тут же сглаживали место укуса языком, они поглощали друг друга.

Боже, это было прекрасно.

Это была Кэди.

Курт запустил руку ей в волосы, откинул назад, обнял за талию и подтянул вверх по своему телу. Не отпуская ее локоны, другой рукой он сорвал чашечку лифчика, поднял голову и с силой втянул ее сосок в рот.

Боже, ее вкус, ее стон, то, как она терлась о его живот.

Все это Кэди.

Его затвердевший, трущийся о ширинку член, а также Кэди, и то, как она самозабвенно отдавалась ему — единственное, что заполняло его мысли, внезапно она остановилась, спустила ноги с дивана, но только для того, чтобы расстегнуть его пояс.

Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо, широко распахнутые глаза, прикованные к нему, такие чертовски красивые от горящего в них желания, он скользнул рукой под себя, в задний карман, вытаскивая бумажник.

Из его горла вырвалось рычание, когда она наклонилась, чтобы стянуть джинсы и трусики, открывая ему себя. Она сбросила их и склонилась над ним, неистово расправляясь с ремнем.

Он вытащил презерватив, и отбросил бумажник в сторону.

Она расстегнула пуговицу на его джинсах, затем потянула за молнию.

Он уперся пятками в диван, приподнимая бедра, она стянула джинсы и боксеры, придя в неописуемое возбуждение, когда освободила его твердый, ноющий член.

Она наклонилась над ним, не сводя глаз с Курта.

Не прерывая зрительного контакта, он едва успел натянуть презерватив, как она уже обхватила его член. Удерживая его одной рукой, она нависла над ним, пальцы другой руки обвились вокруг его шеи.

Когда головка коснулась ее входа, он положил руки ей на бедра.

А потом овладел ею.

Она опустилась вниз, наполняя себя им, и откинула голову назад.

Отдаваясь ей, погрузившись до основания, все, что он мог видеть, все, что он мог чувствовать, все его внимание было сосредоточено на Кэди, наконец, его мир снова вернулся.

— Кэди, — прорычал он.

Она посмотрела на него и сделала резкое движение, обрушиваясь на него, рука на его шее дрожала, ее киска пульсировала, из приоткрытых губ вырывалось хриплое дыхание.

Он провел руками вверх по ее спине, взяв за голову, удерживая на месте, глядя ей в глаза, не желая терять этот взгляд, не желая терять ее.

Она объезжала его быстро, отчаянно, безрассудно.

Он притянул ее лицо ближе и увидел, что она на грани.

— Кэди, — прошептал он.

Она откинула голову назад и тихо вскрикнула.

Он потянул ее вперед, прижимаясь к ее лбу своим, пока она тяжело дышала ему в губы и стонала от оргазма, ее бедра все еще врезались в него.

Когда она стала уходить в забытье, он перевернул ее на спину и взял верх — вся красота момента улетучилась.

Все зашло слишком далеко, от ощущения, что она снова лежит под ним, он не был способен на нежность, грубо овладевал ею, а она держалась. Снова обхватив его голову ладонями, она прижимала его лицо к своей шее. Она закинула ноги ему на поясницу, крепко стискивая, приподняв бедра, чтобы дать ему больше, он входил в нее, чувствуя, как от каждого толчка, ее дыхание ударяется ему в шею, пока не застонал, глубоко погрузившись в ее тело и чертовски сильно кончил для своей Кэди.

Он позволил этому случиться, но это было так фантастически, так невероятно, что он боялся, что причинил ей боль. Поэтому он чуть отстранился и, пока оргазм проносился сквозь него, скользнул внутрь, смягчая движения, пока не смог устроиться глубоко в ней.

Наконец-то, вновь погрузившись в единственное место, где ему полагалось быть.

После того, как он кончил, Курт не вернулся к реальности. Комната, маяк, собака, Магдалена — ничего из этого не существовало.

Были только Кэди, он и этот диван. Это все, что мог видеть Курт. Все, чего он хотел. Все, чего он хотел многие годы.

И вот они здесь.

Они обрели это.

Он провел носом по ее шее, вдыхая аромат духов, чистый и землистый, но в то же время сочный и цветочный, и этот запах был абсолютно ее, и так отличался от того, что она носила раньше, что казался даром. Вдыхать его было так знакомо, она была знакома, после того, как он овладел ею и почувствовал ее податливое тело под собой, ощущал ее волосы, гладкую и тугую киску вокруг члена.

Это было похоже на дар, пока внезапно она не издала странный звук, не просунула руки между ними и с силой толкнула.

Не будучи готов к такому, Курт приподнялся, думая, что его вес слишком велик, и уж тем более он не был готов к тому, что она выскользнет из-под него, и все ощущения, которые испытывали он и его член будут потеряны.

Он попытался схватить ее за талию, но слишком поздно, она была чертовски напугана. Чуть не свалившись с дивана, она вырвалась из его объятий, и он уже приподнялся на локте, чтобы повернуться, последовать за ней и выяснить, что, черт возьми, происходит, но замер, увидев, как она неловко подхватывает одежду с пола, прижимая ее к телу.

И его сердце словно взорвалось, когда ее наполненные мукой глаза встретились с его глазами.

— Прости. — Слова источали стыд и смущение. — Мне очень жаль.

Затем она побежала к лестнице и скрылась наверху.

Полночь подошла было к подножию лестницы, подбежала обратно к Курту, затем сменила направление и неуклюже помчалась вверх вслед за мамочкой.

— Черт, — выдавил из себя Курт, поднялся с дивана, увидел дверь под лестницей и понадеялся, что она ведет в туалет.

Он направился туда и вошел в самую маленькую ванную комнату, в которой когда-либо был, но все равно она была чертовски милой.

Он не стал тратить время на восхищение.

Он стянул презерватив, спустил воду, сполоснул руки и, не позаботившись их вытереть, закрыл дверь в ванную и, на ходу подтягивая джинсы, с расстегнутой ширинкой, побежал вверх по лестнице, перемахивая через две ступеньки. Он очутился в комнате с большим диваном, стоявшим полукругом, несколькими боковыми столиками, прикрепленным к стене телевизором с изогнутым экраном, который все еще работал.

Но Кэди здесь не было.

Поэтому он преодолел следующий пролет винтовой лестницы и очутился в самой маленькой спальне, которую когда-либо видел. Большую часть занимала кровать, но в магии, привнесенной гирляндами, встроенными в потолочное пространство над кроватью, и великолепной компактной, но все же практичной, мебелью, чувствовалась удивительная эргономичность.

Он не стал восхищаться и этим, потому что в изножье кровати стояла Кэди, она натянула трусики, но остальная одежда была свалена в кучу возле ее ног, однако в руках она держала его свитер.