мной.

- Ты не понимаешь.

- «Пожалуйста, не будь им», - он говорит, снова цитируя меня. – Я отлично понимаю. Ты не

можешь преодолеть страх, что я – это он. Я – не он.

Я сгребаю его рубашку. – Я знаю, что ты - не он, - шиплю я. – Вот что я пыталась тебе

рассказать, а ты не слушал. – Я отпускаю его рубашку и пытаюсь снова убежать.

Он до сих пор не позволяет это сделать, его руки держат мои бедра, его ноги приковали мои. –

Кто он? – он говорит, его тон жесткий.

- Я до сих пор не помню.

- Но ты вдруг знаешь, что я – не он.

- Я никогда не думала, что он был тобой.

- Чушь.

Адреналин гудит во мне до такой степени, что я даже не пытаюсь сдержать свой гнев. – Чушь, Кейден. Ты до сих пор не слушаешь. ты нападаешь. Итак, услышь это. Мне надо уйти. Если ты до сих

не понял: мне надо уйти.

Его пальцы обхватывают мои запястья, удерживая меня так, как я не понимаю, его тон - мягкая

ласка, которая до сих пор сильнее, что я чувствую, когда он обещает: - Сейчас я слушаю. Поговори со

мной.

Его голос – шелк, его глаза теплые, и контраст между этой добротой и волком, что убьет меня, уничтожит. Мои глаза и грудь начинают гореть, и я опускаю свою голову ему на плечо. Он отпускает

мои руки, опуская их на мои волосы. – Что бы ни было, ты можешь рассказать мне.

- Это плохое, - шепчу я.

Его руки опускаются на мою голову, и он поднимает ее, глядя в мои глаза. – Я – не ангел, также

как – и не герой.

- И все же ты пытаешься спасти меня.

- «Пытаюсь» сюда не подходит. Я собираюсь спасти тебя. – Его большой палец поглаживает

мою щеку. – Расскажи мне.

- Думаю, я убила его. Как минимум, я пыталась.

К его чести, он не сделал ничего, кроме как моргнуть. – Мужчину в твоих воспоминаниях?

- Да. Мужчину в моих воспоминаниях. У меня был пистолет, Кейден.

Он взял мою руку, его большая рука поглотила мою, и идет к двери, и в это время я не пытаюсь

остановить его. Моя голова кружится, и не от боли. Потому что так или иначе говорить о своих страхах

делает их более настоящими. Возможно я убила кого-то, и я не могу дышать от этой мысли. Я пытаюсь, и я просто не могу вдохнуть воздух в свои легкие, не говоря уже о том, куда Кейден меня ведет. Я

моргаю, и мы находимся внутри маленькой круглой комнаты, окутанная книжными полками от пола

до потолка, а я даже не помню, как мы сюда пришли.

Кейден садит меня в одно из двух серых кожаных кресел, опускаясь на колени передо мной. –

Полегче, дорогая, - говорит он, его руки опускаются на мои ноги. – Мы справимся с этим. Расскажи

мне, что ты знаешь.

В конце концов я делаю глубокий вдох, и даю ему выйти со своих губ. – Я была в его комнате, и я знала, что он скоро вернется. Я шагала и подбадривала себя, когда остановилась у комода и открыла

ящик. Внутри был пистолет.

- А затем что?

- Я хотела причинить ему боль. – Мои слова уверенные, сильные – как бы я хотела, чтобы это

было все, а не убийство.

- Но ты не знаешь, сделала ли это?

- Да. Нет. Да.

Он поднимает бровь. – Хорошо. Давай перейдем к чему-нибудь четкому. Ты помнишь, как он

выглядит?

- Нет.

- Что ты делала с пистолетом?

- Я только помню, что смотрела на него и знаю, что им воспользовалась.

- Больше ничего? Ты уверена?

- Это все.

- Мы не знаем, что ты даже пыталась его убить.

- Я знаю, что чувствую.

- Ты также продолжаешь говорить, что я тебе знаком, независимо от правды.

- Никто еще, кого я встречала, не вызывал во мне такое чувство.

- Есть объяснение, - говорит он. – Твой мозг посылает тебе сообщения, которые ты не всегда

правильно читаешь. Ты не можешь прыгнуть в заключение, пока ты полностью не восстановишь свою

память.

- Что если это был Никколо?

- Он жив.

- Что если я пыталась его убить?

Он лезет в свой карман и достает оттуда телефон, нажимает пару кнопок, а затем предлагает

его мне. – Никколо.

Я кладу свою руку на его и беру телефон, глядя на изображение мужчины за тридцать с

кучерявыми темными волосами и темными глазами, одетым в дорогой хорошо сидящий костюм. И я

жду, что последует знакомое чувство, но его нет.

- Что-нибудь? – спрашивает Кейден.

Я качаю своей головой и смотрю на него. – Нет, но ты только что сказал, что моя память

неправильно работает. Может нет. Я имею в виде, Никколо охотится за мной.

- Я в этом не уверен, потому что ты пыталась его убить.

- Тогда почему бы ему меня преследовать? – спрашиваю я.

- Это то, что нам необходимо выяснить.

- Что если «он» был кто-то близким Никколо?

- Мы просмотрим фотографии всех близких для него, как только будем у меня.

- Пойти домой с тобой? – говорю я. – Ты сумасшедший? Ты должен понять, что я не могу

сделать это сейчас. Мне надо залечь на дно.

- Галло не оставит это в покое, если ты это сделаешь. Он будет преследовать тебя и все

документировать.

- Я могу ему позвонить. Я уверю его, что я в порядке.

- Он не согласится на телефонный звонок, который может быть принужденный. Даже видя тебя

в человеке, он собирается проверить каждый кусочек твоей загадки. Тебе надо спрятаться на виду, именно, где никто не будет ожидать, что Элла там. И ты сделаешь это со мной.

- Адриэль мог умереть вместо тех мужчин. Любой рядом со мной в опасности.

- Сначала они должны найти тебя, и ясно, что я не вверю, что это произойдет. – Он встает и

берет меня с собой. – Давай отдадим Маттео его дом и поехали в мой.

- Ты уверен, что мне не надо залечь на дно?

- Я никогда не говорю то, в чем я не уверен. – Он нагибается и сплетает свои пальцы с моими, и начинает идти к двери, а я позволяю ему это по одной причине, и это причина только: если он неправ, мы оба умрем. Я не могу придумать никакой план, который заставил бы его работать на него.

Через час, я с Кейденом снова находимся в Роллс-Ройсе, и он выводит нас из гаража, в ливень.

– Я не могу поверить, что до сих пор так льет дождь, - говорю я, смотря, как брызги стучат по

переднему стеклу снова и снова.

- Радуйся, что так, - говорит он, поворачивая на узкую дорогу, которая я считаю ведет к более

пригодной для езды дороге. – Потому что я тебе обещаю, погода сделает поиск тебя немного менее

энергичным, и мы выиграем немного времени. – Он тянется к папке. – Время тестирования. Полное

имя?

- Рей Элеана Вод, - отвечаю я, когда он поворачивает на еще одну узкую дорогу.

- Дата рождения?

- 20 июля 1988 года, - я отвечаю, и задерживаю дыхание, когда он маневрирует машину за угол

и выезжает на дорожку, такую узкую, что я уверена мы собираемся разбиться. – Черт возьми, - говорю

я, хватаясь за дверную ручку. – Здесь все дороги такие узкие?

- Большинство из них, да. – Он косо смотрит на меня. – Заставляет тебя ценить мой мотоцикл

сейчас немного больше, не так ли?

- Я бы лучше прошлась, спасибо.

- Мотоциклы быстрые и эффективные. Ты привыкнешь ездить на них.

- Нет, - говорю я, мысль поражает меня. – Я не привыкну ездить ни на чем. Мой паспорт годится

только на девяносто дней.

- У меня есть план, - говорит он. – У меня всегда есть план.

- Маттео?

- Да. Маттео.

Мы проезжаем еще один сумасшедший узкий поворот, и я закрываю свои глаза. – Да. Идти

пешком самостоятельно.

- Ходьба здесь точно популярна. Фактически, ты не можешь ездить в определенных местностях, и эта включается сюда, если только ты не живешь в этом районе и не имеешь одобренный номерной

знак.

- Что это за местность?

- Она называется Трастевере, и благодаря нескольким американским колледжам в районе, в ней

большое население носителей английского языка.

- Мне легче узнать, что я здесь не такая чужая. Возле твоего дома люди говорят на английском?

- Он не так дружен с английским, как Трастевере, но он близко. И мы уже здесь. – Он

выруливает на подъездную дорожку, и я смотрю в изумлении на высокое строение перед собой, две

ступени едва видны посередине быстро падающего дождя.

- Кейден. Это замок.

- Этот район весьма отстал от жизни, но да. Это замок, и в нем есть один из нескольких гаражей

по соседству. – Он нажимает на кнопку, и дверь начинает подниматься.

- Не могу представить, что буду жить в замке, - говорю я. – Он реконструирован, как место

Маттео?

Он сделал недовольный звук и уезжает от ливня, заезжая на наклонный въезд. – Я бы не

разрушил историю, как сделал Маттео у себя, что однажды было произведением искусства. Я сделал

несколько реставрационных работ, но приложил все усилия, чтобы сохранить первоначальную

архитектуру на месте.

- Сколько ты здесь живешь? – спрашиваю я. Гараж достаточно большой, чтобы уместить внутри

много мини машин, и из того, что вижу, я могу сказать он держит ряд спортивных автомобилей и

мотоциклов. Он давит на кнопку, чтобы плотно закрыть нас внутри и выключает мотор. – Я

унаследовал замок пять лет назад.

Унаследовал. Значение этого слова безошибочно. Кто-то умер, и какая-то часть меня

испытывает боль, которая распространяется глубже, чем сам момент. Я бросаю на него взгляд, чтобы

обнаружить, как он положил свои запястья на руль, смотря вперед. – Ты одинок, как и я?

- Не как ты, - говорит он, до сих пор не смотря на меня, его тело твердое, как и его голос. –

Никто, кого я потерял, не вернулся назад.

Мои кишки закручиваются в узлы, и я отворачиваюсь, беспокоясь о семье, которую я возможно

потеряла. Нет. Я потеряла. – Мои ушли, тоже, - говорю я, мой голос ломается от осознания.

- Ты этого не знаешь, - говорит он, и наши головы поворачиваются в одно и то же время, взгляды сталкиваются.

- Знаю. Я только хочу, чтобы у меня были о них воспоминания.

- Воспоминания – враг, который никогда не умрет, - говорит он, отворачиваясь и открывает

свою дверь, оставляя меня с болью, режущей этими словами, что я четко уверена он не хотел, чтобы я

услышала. Но я услышала, и они говорят мне, погружаясь глубоко в мою душу с кровью моей потери, и укореняются. Я говорю, что хочу, чтобы моя память вернулась, но я не уверена, что я действительно

это хочу. Я отбрасываю эту мысль, когда открываю свою дверь и встаю.

Кейден находится уже с моей стороны машины, и я гляжу на него, дверь между нами. – Если

воспоминания умирают, то и умирают все, кого мы любили. У тебя с этим возможно все нормально, но не у меня.