Глава 30

ЛЕС БЫЛ ПОЛОН ВЗДОХОВ. Ветра не было, но ветви склонились друг к другу, шепча о боли, крови и потерях. Я вернулся в лес Акации, и меня это вполне устраивало; она была единственным существом на землях Слепого Майкла, которое мне было жаль оставлять. Повернулась, пытаясь сориентироваться. Я стояла в лесу, когда темнота рассеялась, уже проснувшись. Кровавый путь был наименее болезненным из всех трех. Наверное, потому, что предполагалось, что конец будет самым болезненным.

Что-то было не так. Темнота вокруг деревьев усилилась, и подлесок увял. Лес был единственным местом на этих землях, которое казалось живым, а теперь ощущалось, что он умирает. «Акация?» — позвала я. Ответа не было.

О, корни и ветви. Она помогла мне перед поездкой; она осталась, чтобы поговорить со своей дочерью, после того как была прервана поездка. Слепой Майкл, должно быть, все видел. Это были его земли, и он явно был сильнее ее. Потеря детей, ослабила его. Поэтому ему нужен кто-то — кто угодно — чтобы преподать урок. Акация не была невиновной, но и виноватой тоже не была.

Я сняла меч с плеча и начала обнажать его, не желая пересекать равнины без оружия в руках. Мои ладони скользнули по луке, и я посмотрела вниз. Моя правая рука была в крови, вытекающей из тонкого пореза, который безболезненно открылся поперек запястья. Не было никаких признаков свертывания крови, она просто продолжала кровоточить.

«Кровавая дорога,» — сказала я, осознавая. Порезов будет все больше, и больше, пока я не истеку кровью там, где стою. Это было не то, что я ждала, но и сюрпризом не стало; время было ограничено. Я и так это знала. У меня никогда не было вечности — ее не бывает у подменышей — а теперь время истекало. Слепой Майкл все еще должен был умереть.

Времени было катастрофически мало, ночь очень длинной, и все это было его преимуществом. Все, кроме меня и крови. Кровь указала мне путь, когда ее смешали с воском и связали в свечу; почему она не помогла мне, когда была чистой?

«Сколько миль до Вавилона?» — прошептала я, вытирая кровь с губ, прежде чем рвануть к опушке леса, пробежав между деревьями в окутанную туманом ночь. Кровь знала дорогу, и поэтому я доверяла крови, не сомневаясь в своих шагах, пока бежала в серости.

Не успела я убежать далеко, как увидела вдалеке зарево костра, горевшего на поляне герцогства Слепого Майкла. Всадники снова собирались. Хорошо. Это означает, что он будет там, и я смогу его найти.

По крайней мере, королевство не мешало мне. Я споткнулась о несколько камней, но этого и следовало ожидать; я бежала по земле, которую не видела, и если бы не спотыкалась, то подумала, что попала в ловушку.

Мне действительно нужно научиться больше думать.

Я услышала крики Всадников, когда пробежала равнину почти до середины. Они казались рассерженными, и я не могла их винить; с их точки зрения, Луидэд и компания вмешались в их большой праздничный парад. Конечно, их большой праздничный парад состоял из похищений и промывания мозгов, но что такова в маленькой ужасной пытки между друзьями? Не осталось ничего, что могло бы отвлечь меня, и никого, кого можно было бы спасти. Это было почти облегчением; иногда приятно вернуться к истокам. Я убью Слепого Майкла или умру, пытаясь это сделать. Убить или быть убитым. Жить или умереть.

На лбу у меня открылся порез, и кровь заливала глаза, пока я бежала через герцогство к свету. Никто не остановил меня, даже когда я ворвалась на поляну с криком: «Майкл!»

Там собрался весь двор, чтобы отпраздновать то, чему я помешала. Это было уже слишком. Я споткнулась, удивилась, и два всадника вышли из толпы, чтобы схватить меня, прижав мои руки к бокам.

«Деритесь со мной, ублюдки!» — я отчаянно брыкалась, пытаясь освободиться. Они только смеялись.

Слепой Майкл сидел там, где я помнила, высоко на троне — маленькая часть меня, которая хотела, чтобы я закончила поездку, всегда знала, где он. Для этой предательской части меня он все еще был моим Богом.

Должно быть, он увидел, как крошечная часть моего сердца засверкала в глазах, потому что рассмеялся и сказал: «У меня было достаточно времени, чтобы поработать над ней. Пусть она подойдет ко мне.»

Всадники отпустили мои руки и встали в ряд с остальными, образовав широкий круг вокруг своего господина. Скорее всего верное решение. Если я проиграю, они будут рядом, чтобы забрать тело; если выиграю, они будут достаточно близко, чтобы уничтожить меня. Пессимизм не лучшее средство в большинстве ситуаций.

Я смотрела на них, сплевывая кровь на землю, пока шла к Слепому Майклу. На нем были доспехи, которые он надел для поездки, но зеркальный блеск исчез, погребенный под пылью и пятнами засохшей крови. Его сверхъестественное самообладание тоже исчезло, сменившись гневным раздражением.

Он удерживал мое внимание только мгновение. Затем его привлек стулу рядом с ним, на котором сидела Акация, с желтыми пустыми глазами и расширенными зрачками.

«Что ты с ней сделал?» — требовательно спросила я.

Слепой Майкл нахмурился, его брови сошлись над ледяными глазами.

«Не смей так со мной разговаривать, — его слова для меня имели такое же значение как семь заповедей. Я почувствовала, как на внутренней стороне моей левой руки открылся еще один порез, добавив к остальным еще одну струйку крови. — Никогда не говори со мной в таком тоне.»

Было трудно двигаться, когда он смотрел на меня сверху вниз, но мне удалось поднести руку ко рту, слизывая свежую кровь с пальцев. Давление его слов и взгляда ослабло, превратившись в раздражающее жужжание на задворках моего сознания. Моя сила всегда исходила в основном от крови. Даже он не мог коснуться меня, пока она у меня есть.

«Я буду говорить с тобой, так как захочу, — сказала я. — А теперь спускайся и сразись со мной.»

«Почему? — он прищурил глаза. Мое зрение распалось, приходя со всех сторон сразу, он заставил меня смотреть глазами Охоты. — Ты моя. Почему я должен бороться с тем, что принадлежит мне?»

«Я не твоя!» — закричала я. Когда зрение вернулось в норму, меня пронзила острая боль. Я не могла поверить, что все так и закончиться: он был слишком близко ко мне.

«Ты ездила Верхом. Ты моя.»

«Я остановилась до окончания».

«Это не имеет значения, ты принадлежишь мне. Все здесь принадлежит мне, — он повернулся и почти нежно провел рукой по щеке Акации. Когда-то там была любовь, до того, как он изуродовал ее. — Как мне напугать ее на этот раз? Последний раз, когда она предала меня, это было ее лицо. Какой она должна быть сейчас? Она страдает за тебя. У тебя есть право голоса в ее боли.»

«Отпусти ее, Майкл.»

Он повернулся ко мне, улыбаясь: «С чего бы это?»

«Потому что, если ты не сделаешь это сам, мне не придется тебя заставить.»

Он рассмеялся.

«О, маленький Подменыш, незаконнорожденная дочь Амандины. Почему ты думаешь, что можешь заставить меня что-то сделать? Возможно, если бы ты приняла мое любезное предложение и стала моей прекрасной невестой, то могла бы иметь некоторое влияние, но ты отклонила его. Теперь ты не под защитой моей сестры. Она не может спасти тебя.»

«Тогда я спасу себя, — посмотрела на него, выплевывая еще один глоток крови. — Мне она не нужна».

«Нет, ты пришла за собой. Глупая маленькая героиня, — он просунул руку между подушками своего трона и вытащил мой нож, прижав его к щеке Акации. Его улыбка не дрогнула. — Удивительно, что хоть кто — то из детей или внуков моего отца выжил.»

«Отдай мне мой нож и отпусти ее.»

«С чего бы это? — он не потрудился обернуться. — На колени.»

Я упала на колени, прежде чем поняла, что он сказал. Удар о землю оставил новые порезы на ногах и коленях. Отекли. Мы шутили, пока я истекала кровью.

«Выкуси», — прорычала я, заставляя себя встать. Это было нелегко, мои ноги все время пытались подогнуться.

«Красивые слова, но ты недостаточно сильна. Иди умри где-нибудь в другом месте.»

«Заставь меня», — сказала я, стиснув зубы и стараясь не упасть снова. Кровь заливала мне глаза, я вытерла ее рукой. Затем остановилась, недоверчиво смотря вниз.

Моя свеча лежала у основания его трона. Я не могла услышать, что она зовет меня из за свежей крови повсюду, но как только я увидела ее, то поняла. Это имело определенный безумный смысл: очевидно, здесь вообще ни когда не убирались, и как только я выбросила свечу, она превратилась в просто мусор. В прошлый раз я отказалась от ее защиты — но это было тогда, а не сейчас. Если смогу до нее дотянуться, то смогу выбраться при свете свечи.

«Не собираюсь умирать,» — сказала я.

«Разве нет? — он ухмыльнулся. — Жаль. Если ты не умрешь, мне не нужно тратить время на то, чтобы убить тебя.»

Он повернулся к Акации и провел ножом по ее лицу. Ее глаза оставались стеклянными и рассеянными, даже когда кровь начала стекать по щеке.

Кровь стекала по моим пальцам и по мечу Сильвестра, когда я направила его на него, металл сверкал пурпуром и золотом в свете костра.

«Оставь ее в покое и дерись со мной! — закричала я. — Будь мужиком, ублюдок, а не богом! Или ты слишком боишься?»

Мое последнее слово разнеслось по площади, как боевой клич. Это был вызов, который он не мог проигнорировать после провальной поездки.

Слепой Майкл бросил мой нож на колени Акации и встал, прищурив невидящие глаза.

«Ты действительно думаешь, что можешь бросить мне вызов? — пророкотал он. — Ты, которая отвергла свое наследие, чтобы жить как ничтожество? Ты дура, Октобер, дочь Амандины. Ты забыла своего бога?»

«На самом деле я скорее атеист,» — ответила я.

«Понимаю, — он улыбнулся, протягивая ко мне пустую руку. Я думала, что слышу, как Всадники вокруг нас кричат с триумфом; затем они исчезли, голоса исчезли, когда туман поднялся, чтобы закрыть пейзаж. — Но церковь — это такое тихое, гостеприимное место. Там нет боли, маленький подменыш. Нет смерти. Нет необходимости в мечах.»