«И он превратит меня в твоих руках в змею гадюку! — я отпустила запястье Мэй и повернулась на звук, принюхиваясь. — Но обними меня покрепче — я отец твоего ребенка!»
Все снова изменилось. Я вдруг стала больше Мэй, высокой, огромной и злой. Она вцепилась мне в шею, сцепив руки под подбородком. Я взревела и попытался оторвать ее, не в силах думать ни о чем, кроме свободы. Мне нужно бежать. Если этого не сделать, случится что-то ужасное; что-то, чего я не понимаю, но знаю достаточно, чтобы бояться.
Затем Тибальт оказался передо мной, прижимая руку к моему носу. Я затихла, рыча на него. Он выглядел удивленным, когда протягивал руку, чтобы почесать меня за ушами, и пожурил: «Успокойся, маленькая львица».
Мэй воспользовалась моим замешательством и крепче обхватила меня за шею. Я начала рычать, но остановилась, когда Тибальт ударил меня по голове. Все кошки принадлежат своему королю. В данный момент я принадлежала скорее ему, чем Слепому Майклу.
«Хороший план, Тибальт,» — сказала Мэй, уткнувшись лицом мне в шею.
«Так и думал», - сказал он. Он начал чесать мне под подбородком, и я села, смущенно задаваясь вопросом, могут ли львы мурлыкать.
«И он превратит меня в твоих объятиях в мощного Льва, — сказала Луидэд Я повернулась к ней, забыв о своей верности Тибальту. — Но не бойся меня, не отпускай, и мы переживем эту ночь!»
Все снова сдвинулось, и на этот раз я не могла пошевелиться; мир был ничем иным, как Мэй, пытающейся обвиться вокруг меня, и жаром — жгучим, обжигающим жаром. Мэй закричала, и внезапно Коннор и Тибальт оказались рядом, заставляя ее держать меня.
Вдалеке кричали Кассандра и Квентин. Они, вероятно, были в таком же положении, как и остальные; если Кэти присоединилась ко мне в царстве «действительно горячих вещей», мы бы обнимали друг друга. Ожоги — это плохо, но почему-то я думаю, что если нас отпустить будет только хуже..
«И он превратит меня в твоих руках в пылающий меч, — сказала Луидэд. Ее слова охладили меня; я все еще не могла пошевелиться, но чувствовала, как руки вокруг меня прижимаются чуть ближе. — Держи меня крепко, не отпускай, я твоя единственная награда.»
Мир перевернулся в последний раз, и я была собой, зажатая между Тибальтом, Коннором и Мэй. Мгновение спустя я поняла, что голая. Боже, еще лучше.
«Пожалуйста, позвольте мне уйти», - сказала я.
Тибальт ухмыльнулся и отступил назад. Коннор тоже отошел и отвернулся, но я успела заметить, как он покраснел. Мэй сняла плащ и накинула его на меня, втягивая в круг. Коннор и Мэй были покрыты царапинами и укусами, и все трое были обожжены, но никто, вроде, сильно не обгорел. На запястье у Мэй, там, где ее укусила змея — то есть я, — виднелись два маленьких прокола. Надеюсь, что Фетчи действительно невосприимчивы к физическим повреждениям, или у нас появиться новая проблема.
Кэти плакала вдалеке, и я слышала, как Кассандра ругает Квентина. Позволила себе слабую, усталую улыбку. Похоже, я не единственная, кто снова стала самой собой.
«И он превратит меня в твоих объятиях в обнаженного рыцаря,» — сказала Луидэд. Затем ее тон изменился, оставив заклинание в прошлом.
«Вот именно, братишка, ты проиграл, и по твоим собственным правилам, ты не можешь прикоснуться к ним снова,» — ее одежда почернела, и стала казаться дырой в ночи. Слепой Майкл рядом с ней был похож на призрака, весь белый и сверкающий как пепел, а Акация рядом с ним казалась золотым призраком.
«Почему?» — спросил он.
«Потому что ты забрал ее, когда она принадлежала мне.»
«А человеческое дитя?»
«Потому что все взаимосвязано, — она покачала головой. — Халявы не будет.»
«Я этого не забуду.»
«Нет, — печально сказала она и посмотрела на меня. — Ты никогда ни чего не забываешь, не так ли?»
Я пожала плечами и встала рядом с Луидэд, глядя на своего бывшего пленителя. Его Охота была позади него, дети и Всадники сбились в кучу в замешательстве, в то время как позади меня были те, кто пришел освободить своих детей, они плакали от радости.
«Я тоже ничего не забываю. И никогда не прощу.»
Луидэд посмотрела на меня и улыбнулась. Слепой Майкл не сказал больше ни слова; он просто развернулся, плащ развевался у него за спиной, пока он возвращался к своей лошади и снова садился в седло. Он повел остатки своей охоты в ночь, и они исчезли, растворившись в тумане и тенях. Только Акация осталась и смотрела им вслед.
«Рада встрече, сестра,» — сказала Луидэд.
«Хоть некоторые из нас. Рада тебя видеть, — сказала Акация, все еще смотря вслед удаляющимся всадникам. Когда последний из них ушел, она повернулась ко мне и улыбнулась. — Ты сделала это. Ты свободна.»
«Удивлена не меньше тебя, — сказала я, плотнее закутываясь в плащ Мэй. — Ты идешь с ними?»
«Да, иду.»
«Почему? Он был готов заменить тебя,» — не знаю, что это для нее значит, но уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет.
«Я слишком много раз ездила верхом, других дорог у меня нет, — она покачала головой, глядя на Луидэд. — Слепой Майкл — мой господин и муж. Я следую за ним.»
«Не надо,» — сказала я.
«Не надо? — Акация улыбнулась. — В этих краях меня ничего не держит.»
«Ничего?» — уточнила Луидэд.
«Мама?» — сказал голос позади меня. Он был мягким, почти испуганным. Акация замерла, ее взгляд скользнул поверх наших голов. Я обернулась и увидела, как Луна вышла из темноты.
Она подошла к Луидэд с другой стороны и остановилась, откинув капюшон. Она выглядела усталой, под глазами были круги, которых не было, когда я видела ее в последний раз. Сколько она заплатила, чтобы я оказалась на розовой дороге? Но глаза у нее по-прежнему были карие, а лисьи уши с серебристым мехом по-прежнему венчали голову. В ее волосах были розы, возможно, в знак признания того, кем она являлась.
«Мама,» — повторила она.
«Луна, — прошептала Акация, поднимая руку. Ее пальцы коснулись края круга, и она отпрянула. — Я… о, Луна. Я не могу до тебя дотянуться.»
«Знаю, — сказала Луна. — Ты слишком значимая часть царства отца. Круг заряжен против его магии.»
«Понимаю.»
«Мы могли бы вытащить тебя оттуда…»
«И что? Изменишь меня так же, как изменила себя? Освободишь меня от него? Будешь ли ты обнимать меня, когда я укушу, ударю и сожгу тебя? Прикроешь мою наготу и освободишь меня?»
«Да.» — ответ Луны не оставил места для споров.
Акация с горечью улыбнулась: «Верю тебе. Я так скучала по тебе, маленькая роза.»
«Я тоже скучала по тебе.»
«Идем домой.»
«Нет.»
«Так и думала, — ее улыбка смягчилась и стала печальной. — Слышала, ты вышла за муж.»
«Да. Он любит меня, несмотря ни на что,» — Луна взглянула на меня. Я отвернулась.
«Он умен. Любовь имеет значение, — улыбка Акации погасла. — Я всегда любила тебя.»
«Пошли домой.»
«Нет, — отступила Акация. — Мы обе просили, и обе отказались. Я скучаю по тебе, моя дорогая. Всегда буду скучать по тебе, так же как всегда буду любить тебя. А теперь мне нужно идти за твоим отцом.»
«Мама…»
Акация покачала головой, вернулась к лошади и села в седло. Луна двинулась было за ней, но Луидэд протянула руку, останавливая ее.
«Нет, — ответила она. — Ты не можешь пойти за ней.»
«Но…»
«Нет, — Акация уже ускакала, постепенно набирая скорость. Луидэд опустила руку. — Мы не можем спасти их, если они не хотят, чтобы их спасали. Так не бывает.»
Луна долго смотрела на нее, потом повернулась с тихим сдавленным криком и крепко обняла меня. Со смутным удивлением я поняла, что она плачет.
«Я думала, что позволила ему забрать тебя навсегда, — прошептала она. — После всего, что он забрал… я думала, он забрал и тебя.»
Я вздрогнула и прислонилась к ней, закрыв глаза. После всего, что случилось, я не была полностью уверена, что он этого не сделал.