Следующего раза не будет. Это всё.

Он упирается каблуками, с усилием тормозя регрессию памяти.

— Мэрион! — зовёт он.

Она убирает телефон. Поворачивается.

Это она, вся, целиком. Именно такой он её помнит. Она и есть образ в памяти, сияющий и обожаемый. Она улыбается ему, и улыбка длится смехотворно долго.

— Теперь понимаешь? — спрашивает она.

— Почему ты держала меня подальше от всего этого? Понимаю. — Он подходит к ней, они целуются, это идеальный, классический момент, это вся полнота того, что они оба помнят. Он крепко её обнимает, она стискивает его в ответ, разница в росте так же очевидна, как и всегда. Он шмыгает носом.

— Помотала тебя жизнь, — заявляет она. Простой факт.

— Ты была мне нужна, — говорит он. — Я даже не представлял, насколько необходима. Мне не нужна была твоя помощь, мне просто надо было дать тебе делать дело и не мешаться под руками. Мэрион, твоя работа — полный бред. Я на сто процентов понимаю, почему ты так долго не пускала меня в эту половину своей жизни. И больше никогда тебя на эту тему не буду спрашивать.

Она поднимает голову, смотрит на него. Похоже, она собирается что-то сказать, но боль в мозгу Адама снова даёт о себе знать, и ему приходится ослабить хватку. Боль ломится вперёд, внутрь глазниц. Регрессия опять ускоряется. На него потоком несутся разные воспоминания из всех периодов его жизни, и поток этот становится сильнее, не даёт связно мыслить. Но всё же Мэрион — часть большинства его воспоминаний. Не постоянная — за прошедшие годы она не стояла на месте — но проходящая в них красной нитью. Он фокусируется на ней.

— Мало времени, чтобы ввести тебя в курс дела, — с трудом произносит он. — Это всё не настоящее. Сейчас мы оба делим разум Барта Хьюза. Я не знаю, сколько тебе известно…

— Есть (анти)меметический монстр под названием SCP-3125, — говорит она. — Он убил меня, весь Отдел и весь Фонд, а сейчас он занимает всю нашу реальность. Портит людей. Хуже него не было ничего и никогда. Никого другого не осталось, а ты не можешь его остановить. Ты и посмотреть на него не в силах. Хьюзу нужна идея, чтобы он мог её усилить, так что ты принял смертельную дозу биохимического мнестика, чтобы должным образом меня овеществить, потому как я — лучшая из идей, на которые ты был способен. Годится такое описание?

Адам с огромным облегчением слабо ухмыляется в ответ. Жена в своём фирменном духе быстро во всём разобралась.

— Более-менее. До чего нелепые времена настали.

Она отходит на шаг назад от него. Смотрит на него, потом на себя, потом — на их умозрительную сценку. Восходит Солнце, вокруг постепенно светлеет.

Она смотрит «наверх», на невообразимо громадный мемокомплекс, который ей предстоит убить. В его разверстой пасти заживо горят все люди, все их дела, мысли и всё, что они представляли собой. В немалой степени SCP-3125 состоит из лжи о том, что SCP-3125 неизбежен и неразрушим.

Но всё же это ложь.

Теперь она это чувствует. Самой своей сутью она понимает, что она нереальна; ожившее воспоминание, идеал, отвлечённое понятие. Несколько мгновений назад, когда её существование только началось, она была по большей части реалистичной, но сейчас её постепенно освобождают от идеалов и сложностей. Она видит форму комплекса идей, который конструирует вокруг неё Хьюз. Выглядит знакомо. Выглядит как сильно переработанный срез концепции самого Фонда. Как минимум — благороднейших намерений и достижений самого Фонда. Величайший смысл его существования: ради защиты людей. Поглощать все ужасы, держать в узде и понимать, и не выпускать, чтобы людям не нужно было бояться.

— Адам, — говорит она, снова поднимая голову. — Это получится. Я отсюда уже вижу до самого конца.

— Это хорошо, — только и может ответить он. — Как же давно я не слышал хороших новостей.

Он валится на колени. Боль в черепе такая, будто он разламывается. Она садится рядом, берёт его за руку.

У него видения, и то, что его заставляют видеть, причиняет ему боль. SCP-3125 кромсал его жизнь и жизнь его жены гораздо дольше, чем он подозревал. Как же многого они в конце концов лишились. Он и не представлял. И дело не только в нём, понимает Адам. Так было с каждым. Его чувства надо помножить на несколько миллиардов.

— Прикончи эту штуку, прошу тебя, — говорит он. Боль становится взрывоопасной. — Это должно кончиться сегодня. Хватит.

— Адам, послушай. Там, наверху, бытие устроено совершенно иначе. Раньше я видела некоторые проблески, но никогда там не бывала. Не знаю, каково будет испытать это, но я точно перестану быть человеком. Я уже не настоящая. Я не смогу вернуться. Люблю тебя.

По поверхности мозга Адама расползается едкое, жгучее ощущение. Как трещины по стеклу, как клеточный автомат.

— Я знаю, — говорит он. — Ничего. Не к кому будет возвращаться. Рад был тебя повидать. Люблю тебя.

ОТОЙДИ

Она отходит от него. Напрягает что-то, что может сойти за крылья.

— Раньше ты пела, — говорит Адам. — Постоянно. Первым делом оно отняло у нас именно твои песни. Но я вспомнил.

Открывается стартовое окно. Срабатывает какое-то зажигание. И восприятие Мэрион Уилер сдвигается, всё словно бы съёживается, и вот она на взлёте.

Той части SCP-3125, которая была способна к общению, вышибло мозги. Не осталось ничего, с чем можно было бы вести диалог. Никакой остроты, и то нет. Есть песня, но эту песню она поёт сама себе.

Структура этой штуки непомерно велика, топология — мозголомна. Там, откуда она взялась, идеи существуют в масштабе, совершенно неподвластном людям. Её неправильность и самодостаточное зло настолько совершенно глубоки, что понимание приносит боль. Поначалу от взгляда непосредственно на сам SCP-3125 в глазах Мэрион проскакивают жгучие фосфены, как радиация.

Но её восприятие по-прежнему сдвигается, потому что она всё ещё набирает высоту. И, набирая высоту, прекращая быть человеком, она видит врага насквозь и приходит к инстинктивному пониманию того, как он устроен, в чём ущербен, и как можно ударить в эти ущербные места.

Он поворачивается к ней лицом.

Их столкновение оборачивается не столько схваткой, сколько математикой, уравнением, выведенным после долгой, изнурительной работы. Сокращённые члены этого уравнения осыпаются, как снег в метель. Под воздействием ДИКОГО СВЕТА громадные участки SCP-3125, осмысленное существование которых считалось достоверным, прекращают существовать в силу доказательства. В новом контексте, который выводит ДИКИЙ СВЕТ, оно предстаёт древним несоответствием. Оно съёживается, ветвящиеся конечности одна за другой мгновенно перестают быть. Оно выпускает из своей хватки всё человеческое. Математические построения добротны. Всё идёт так, как моделировал ещё в бункере Хьюз, взяв за основу меметический аналог уравнений гидродинамики и потратив тысячи лет машинного времени на симуляции.

Хватательные конечности пропадают, но остаётся пузырящийся яростью красный/зелёный глаз. Отвлечённое понятие Фонда/Уилер/защиты пронзает его насквозь, как луч лазера. По внутренней части глазного яблока расползается бесцветная ударная волна, ещё одно тихое взаимное сокращение. За ней остаётся лишь яркий вакуум, где нет даже частиц.

И после столкновения остаётся лишь равновесность: последний дикий фотон, безвозвратно улетающий в глубочайшие пределы пространства идей.