– Ребят, может и меня тоже поднимите, а? Как альпиниста? – сложив ладони вокруг рта лодочкой, крикнул им Лёня.

– Куда ж тебя?! Верёвка ведь не выдержит! – крикнули ему сверху. – Давай лучше внизу жди. Работаем по нашей схеме!

Парень быстро закивал и отошёл от стены, заметно хмурясь: предстояла самая опасная часть операции. А именно – пройти незамеченным мимо бдительной Клавдии Ивановны. Ведь проницательная вахтёрша понимала, что там, где Лёня – обязательно будет веселье и «балаган». Зная, что он находится в стенах общежития, она бы не пустила посторонних ребят, поэтому ему пришлось пожертвовать собой. За полчаса до прихода гостей во главе с Германом, Леонид демонстративно прошёл мимо сонной женщины со словами:

– Клавдия Иванна, я в институтскую библиотеку! Вам принести какой-нибудь дамский романчик? А то, смотрю, вы тут заскучали…

– Спасибо, конечно, за внимание, но я такой ерунды не читаю, – сухо процедила  женщина, вперив глаза в газету.

– Что ж, как хотите! – пожал плечами Леонид и бросил через плечо: – Буду поздно!

– Так, до отбоя чтобы явился! – крикнула вслед убегающему парню женщина, выглядывая в окошко, как нахохлившаяся сова из дупла. Когда Лёня скрылся из виду, Клавдия, поправив свои очки и тряхнув газетой, тихо произнесла, сдвинув седые брови: «Ага, в библиотеку он… конечно! Она вон закрывается через пару часов, а этот где-то будет шляться до самого вечера. Кого он одурачить хочет? Ума не приложу…»

А в комнате общежития уже царила особая праздничная атмосфера. Миша настраивал свою гитару, кончиками пальцев ловко пробегая по струнам. Люба с подругой по-хозяйски нарезали овощи и добытую колбасу, а Герман помогал носить табуретки из соседних комнат. У самой двери, в этот момент, напряженно переговаривалось четверо парней. Они решали, как бы поскорее вызволить Лёню к столу. Герман взволнованно поглядывал на них, остановившись посреди комнаты с табуреткой в руках.

– А она не заснёт случайно, ребят? – спросил Стёпа.

– Это сколько ждать надо, пока она в своей каморке начнёт носом клевать! – отозвался один из парней у двери. – С такой вахтёршей только шапка-невидимка поможет! И то, её зоркий глаз даже муху, пролетающую мимо поста, выследит.

– Вы точно уверены, что ваш план сработает? – спросил Миша, не отрываясь от гитары.

– Должен, – отозвался Герман и серьёзно добавил: – Иначе моя головушка с плеч.

***

Когда дверь общежития резко распахнулась и в дверном проёме появился Лёня, все разом замолкли и уставились на его босые ноги. Он вбежал в комнату и плотно закрыл за собой дверь, бросив у своей койки пыльные ботинки. Леонид остановился посреди комнаты и отвесил театральный поклон:

– Прошу любить и жаловать: неуловимый Леонид! – продекламировал он и с улыбкой добавил: – Можно просто Лёня.

Все тихонько похлопали, приветствуя молодого человека, пока тот здоровался с юношами и аккуратно касался ладоней незнакомых девушек.

– Как всё прошло? Иванна ничего не заподозрила? – спросил его один из соседей, когда Лёня, наконец, уселся за общий стол.

– Всё прошло как по маслу, – поспешил его заверить тот. – Я сначала тихонько подкрался к двери, всё боялся, что не услышу трель телефона, поэтому ухом приложился и замер… Всё молился про себя, чтобы никто дверь резко с той стороны не открыл, а то бы я кубарем покатился с лестницы!

– А почему вы босиком? – поинтересовалась Люба.

– А это чтобы вахтёрша не услышала топота! У ботинок же подошва деревянная, и когда в них бежишь быстро по ступеням, то эхом по всему вестибюлю разносится! Пришлось вот пробираться босиком.

– Наверное, у вас большой опыт в таких делах! – с напускным восхищением произнесла девушка.

– Да какой опыт? Смекалочка! – постучав указательным пальцем по голове, произнёс Леонид.

– А это ваша была идея по отвлечению вахтёрши? – спросила другая девушка, обращаясь к Лёне.

– Нет, – вмешался в разговор один из парней, – сначала мы хотели, чтобы Генка спустился к ней, держась за живот, Ну, мол, разболелся он у него сильно, а таблеток в комнате нема! Но потом мы вспомнили, что аптечка-то может и на вахте хранится, а не в её комнатке…

– Угу, и план бы с треском провалился! – подтвердил парень по имени Геннадий. – Но потом Гера предложил блестящую идею! Позвонить ей в каморку якобы из деканата и срочно позвать к трубке паренька с третьего этажа. Мол, решить насчёт документов срочный вопрос, вот.

– А кто звонил-то? – в один голос спросили девушки, удивлённо вскинув брови.

– Сестру мою старшую пришлось просить, – ответил сосед Гены по имени Юра. – Теперь я – её должник!

– Вот это да! – протянули обе девушки, а Люба, смеясь, произнесла: –Зря только бедную женщину гоняли на третий этаж! А Гера всё-таки голова…

– Ну, а что, я знаю, что тётка в деканате по пятницам постоянно задерживается… – смущаясь, проговорил Герман. – Да и голос у неё  моложавый, легко подделать.

– Так, а чего мы сидим? – спохватился Лёня, оглядывая всех. – У вас уже был первый тост?

– Нет, мы тебя ждали! – отозвались ребята.

– Ну, в таком случае, время не ждёт! – потирая ладони, проговорил Леонид и кивнул на Германа: – Первый тост за виновника торжества! Кто согласен?

Все дружно закивали и придвинулись к столу, сверкающими глазами осматривая добытые яства. Герман в очередной раз напомнил о том, что его день рождения наступит только завтра, а Лёня напомнил юноше о том, что тот обещал попробовать его наливку.

– Никакие отговорки сегодня не принимаются! – строго отрезал парень, разливая терпкий вишнёвый напиток по стаканчикам и чашкам. – Где же твоя кружка, журавль?

Перед тем, как пригубить напитки, все разом подняли свои чашки и стаканы вверх, и глядя на Германа, в один голос произнесли: «За тебя!» Гере ударил в нос яркий аромат пряной вишни, а с первым глотком он ощутил приятную сладость, хоть и горло словно обожгло чем-то перчёным. Юноша поморщился и отставил в сторону свою чашку. Лёня не упустил возможности подшутить над ним:

–  Ну как? Не захмелел? Тю, ты даже сто грамм не осилил?

Гера поспешил похвалить наливку за её насыщенный и необычный вкус, хоть её крепость оказалась для него не столь приятным открытием. Остальные тут же подхватили слова юноши, одобряя угощение Леонида. Молчали только девушки, которые предпочли попробовать домашний компот.

– Я знаю Германа чуть больше месяца! – послышался сквозь общий гомон голос Любы. – Такого застенчивого и талантливого человека я ещё не встречала, ей-богу! Твои родители должны тобой гордиться, Гер.

– А я с ним дольше твоего знаком, – вмешался Лёня, поглядывая на Любу. – Он тот ещё скромняга! А умом блещет, как учёный или писака!

Слушая ребят, Герман гадал, от чего же у него больше горят щёки: от выпитой наливки или от похвалы. Благодарная улыбка не сходила с его уст, а в ореховых глазах мелькала неподдельная радость. Он ловил себя на мысли, что никогда не слышал таких слов от своих сверстников. Ему хотелось верить в то, что они говорят это от чистого сердца, а не по случаю его личного праздника.

– У меня родился тост! – встал со своего места Стёпа, держа в руках стакан. – Я хочу выпить за то, чтобы у каждого из нас была своя мечта, которая непременно сбудется до конца нашего обучения! Гера, а твоя мечта пускай сбудется раньше наших! А мы тебе в этом поможем!

Лёня бурно поддержал рыжеволосого парня, обновляя свой стакан и чашки товарищей. Чокались они как можно тише, хоть и ребят распирало от чувства сплочённости и радости. Второй глоток дался Герману легче, он резко ощутил, как мыслей в голове стало куда меньше, а грудь перестало стеснять беспокойство. Ему хотелось быть среди этих весёлых людей, а не бежать от них, как он делал прежде. Ему хотелось слушать их, видеть их и ощущать свою причастность к ним. Он молча наблюдал за тем, как они машут руками и смеются, травят анекдоты и с упоением рассказывают о себе. Когда Миша взял в руки гитару, то все, не сговариваясь, притихли в предвкушении задушевной мелодии гитарной струны. Парень поднёс длинные пальцы к струнам и, закрыв глаза, тихонько запел: «Люди, не можем достичь мы предела, – лучшее слово и лучшее дело. Всё ещё впереди, всё ещё впереди…»[9] Не прошло и минуты, как все вполголоса запели в унисон. Все, кроме Германа, который никогда в своей жизни не пел и стеснялся своего голоса.

 – Ребят, кто на перекур? – вскочил Лёня, когда ребята затихли.

Почти все, кроме девушек и пары юношей, встали со своих мест. Герман тоже решил покинуть комнату, чтобы добежать до кухни. От наливки в его горле быстро пересохло, и он хотел сделать глоток прохладной свежей воды. Когда все гурьбой вышли из комнаты, один из гостей пересел на койку Германа, облокотившись о стену. Под его весом пружинистый старый матрас просел, и из-под подушки выкатилось яблочко. Тот взял его в руки, покрутил и, потерев о рубашку, выложил на общий стол. Люба тут же потянулась к нему со словами:

– Обожаю дичку, а где ты его взял?

– Да на кровати валялось, видимо, забыли на стол выложить! – пожав плечами, ответил юноша.

Когда Герман зашёл в комнату, Люба уже доедала его яблоко. Но он совсем этого не заметил. Позади послышались шаги: это возвращались остальные ребята с перекура. Леня уселся на свое место и, набравшись смелости, негромко обратился к девушке:

– А вы знали, что Любовь – моё любимое женское имя?

– Да? Не знала, представьте себе! – кокетливо ответила она.

– А позвольте узнать, какое же у вас любимое имя среди мужских? – так же тихо спросил Лёня, подливая ей в чашку смородиновый компот.

– Василий! – резко выпалила Люба и поперхнувшись, покраснела.

Её подруга, улыбнувшись, произнесла:

– Ого, вот это открытие! Только не говори, Любаш, что тебе наш Васька нравится!

– А что тут такого?! Нравится! Ой… – громко, не своим голосом ответила та и осеклась. Все обескураженно посмотрели на испуганную девушку. Герман увидел в её руках недоеденное яблоко, и сердце его гулко и тревожно застучало. В горле пересохло пуще прежнего.