Какая-то часть меня хотела исправить его заблуждение в отношении моей сексуальности, просто чтобы посмотреть, что он сделает, но я понимал, что это плохая идея. То, что он считал меня натуралом, вероятно, было единственной причиной, по которой Оз продолжал сохранять между нами дистанцию. И я эгоистично использовал это как оружие против него.

Потому что если бы он сделал хоть малейшее поползновение в мою сторону…

Я покачал головой, нельзя думать об этом. Будь то быстрый трах или что-нибудь большее… ни один из вариантов мне не подходил, и никогда не подойдет. Только не в случае, если хочу, чтобы человек рядом со мной оставался в безопасности. Сознание самопроизвольно начало проецировать картины Оза с Рассом. Мысль о том, что Расс хоть пальцем коснется его, вызвала у меня острое желание оторвать к чертям не только этот палец, но и многое, многое другое, однако та часть мозга, которая все еще была способна внимать доводам рассудка, согласилась, что так будет лучше. Если у Оза что-нибудь срастется с Рассом, это поможет ему держаться подальше от меня.

А мне действительно очень нужно было, чтобы он держался от меня подальше.

Стоило нам войти в хижину Оза, как я тут же понял, что отопление снова отключилось. Я видел, как Оз рухнул на диван, а его взгляд заволокло хмельной дымкой. Судя по температуре внутри хижины, не отапливалась она уже пару часов. Оставалось надеяться, что его собака не слишком замерзла, к счастью, на ней снова был странный маленький свитер.

— Хэй, Бу-медвежонок, — пробормотал Оз, протягивая руку, чтобы поднять собаку. — Ты скучала по мне, малышка? — спросил он, прижимая ее к своей груди.

Когда Бу радостно заерзала у него на руках, я пошел проверить газовый и электрический щиток. Газ был в порядке, но я все равно отключил подачу, после того, как понял, что у печки опять полетела цепь. Не хотелось рисковать, она могла снова отключиться посреди ночи, пока Оз крепко спал бы, поэтому я вернулся, чтобы сообщить ему эту новость.

— Сегодня будешь спать у меня, — сказал я, подхватывая куртку, которую он бросил на пол. — Возьми то, что нужно, а утром я займусь проблемой с отоплением.

Лицо Оза просияло.

— Вот же черт. Ночевка с сексуальным доктором. А мы можем организовать тройничок? — поинтересовался он, приподняв собаку, которая тут же автоматически зарычала на меня.

Я не сдержался и фыркнул.

— Полегче, тигр. Я лягу на диване, а ты можешь занять кровать. Пошли.

После того, как я помог ему упаковать несколько вещей для себя и Принцессы Куджо, мы пересекли дорогу, направляясь в мой домик. Он отпустил собаку, чтобы та по пути могла сделать свои дела.

— Ты бывал в каких-нибудь экзотических местах, чтобы пострелять пингвинов? — спросил Оз, когда мы вошли в хижину и включили свет. Бу прошмыгнула мимо нас в домик. Этот лысый ужас тут же заскочил на диван и снова занял свое место на краешке покрывала, как будто она никогда и не уходила. — Или просто жил здесь всю свою жизнь?

— Нет, я не отсюда, — произнес я, подходя к камину, чтобы разжечь огонь.

Оз исчез на кухне, но вскоре вернулся с пивом.

— Я скучаю по яблочному мартини, — пробормотал он, разглядывая бутылку. Сделав большой глоток, с громким фырканьем плюхнулся на диван, заставив свою крошечную собачку подлететь на несколько дюймов в воздух. Она приземлилась на то же место, плотнее свернувшись в клубок и, казалось, даже ничего не заметила. — Откуда ты родом?

— Средний Запад, — уклончиво ответил я.

Он закатил глаза.

— Не разводи это таинственное дерьмо. Оно раздражает. Всем до лампочки. Если ты из Чикаго, так и скажи — Чикаго. В этом городе три миллиона гребаных людей. Вряд ли я смогу выследить тебя и узнать все твое мельчайшее секретное дерьмо.

— Я из Чикаго, — признал я, хотя это была правда лишь отчасти. Как бы мне ни хотелось рассказать ему то, что он хочет знать, я не мог.

Оз дико зажестикулировал, прежде чем выкрикнуть:

— Господи-мать-его-Иисусе, неужели это было так трудно?!

Я улыбнулся про себя этой новой стороне Оза и невольно задумался о том, как много таких скрытых сторон на самом деле еще спрятано в нем.

— Остынь, пьянчужка, — я сел на другой конец дивана, как только огонь в камине разгорелся. — Назови самое экзотическое место, в котором ты бывал в этих своих… экспедициях по охоте на птиц?

Оз выглядел восхитительно растерянным, наморщив лоб и чуть склонив голову.

— Какие экспедиции по охоте на птиц?

— В которые ты ездил?

— Джейк, чувак, это же были фотосессии, — сказал он так, будто объяснял это детсадовцу. — Знаешь, для врача ты немного… — он не закончил мысль, лишь пожал плечами и отвлекся на подушку на диване рядом с ним, которая все еще была обернута в мою зеленую рубашку.

Я почувствовал, как запылали щеки от осознания того, что я так и не решился снять ее с подушки и убрать обратно в шкаф.

— Ты оставил ее, — прошептал он, а потом глянул на меня. — Почему же ты так разозлился на меня в тот день, когда я это сделал?

Я уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы стереть с его лица обиженное выражение, но как я мог рассказать ему правду? Как мог признаться ему в том, что для меня на самом деле значит тот шарф?

Страх.

Сожаление.

Чувство вины.

Всепоглощающее, изменившее всю мою жизнь, чувство вины.

Однако прежде чем я успел выдать хоть звук, Оз вновь принялся бормотать о своем.

— Точно так же, как Кокки разозлился на меня в Милане. Несправедливо. Парень такой засранец.

— За что он на тебя разозлился?

— За то, что я передвинул его сыр.

— Ты имеешь в виду, метафорически? Это такое книжное выражение?

Оз посмотрел на меня как на идиота.

— Нет, Джейк. Я имею в виду буквально взял и передвинул сыр. Он искушал меня, а я как раз пытался сбросить несколько фунтов в те выходные для работы. Чертов бри, Богом клянусь. Понимаешь? То есть… это же несправедливо, что вообще существует такая вещь, как бри. И я уже молчу про то, как некоторые к нему добавляют карамель и миндаль. Как будто он нуждается в улучшении. Не то чтобы я возражал, просто я о том… ой, да ладно.

— Кто такой Кокки? — поинтересовался я и мое любопытство в данный момент было продиктовано лишь острым желанием разыскать того, кто посмел стереть с лица Оза улыбку, чтобы начистить ему рожу за это.

— Тот самый модельер, ага, — он посмотрел на меня и, должно быть, не уловил и толики узнавания в отношении того, о ком шла речь. — Кокки Боррони? Дизайнер Кокки Боррони? — его голос зазвучал чуть выше от удивления и возмущения.

— Впервые о нем слышу.

— Неудивительно. Ты слишком… — он с отвращением махнул рукой в мою сторону. — Ты слишком… э-э… Просто слишком. Да. Слишком.

— Невежественный? — спросил я.

— Что? Нет.

— Необразованный?

— Разумеется, нет, — Оз снова провел рукой по своим коротким волосам, привычный жест, который я уже не раз замечал за ним до этого.

— Среднезападный? — поддразнил его я.

— Да. Это. Слишком Среднезападный.

Мы смотрели друг на друга через весь диван, где между нами, как на троне, возлежала его собака. Теплые золотистые блики от огня танцевали на светлой коже Оза, освещая пухлые губы, все еще влажные после последнего глотка пива. От него просто захватывало дух.

— Он украл мои эскизы...

Признание прозвучало очень тихо, и я поймал себя на том, что перегнулся через собаку, чтобы подвинуться ближе, лишь бы не упустить ни слова.

— Расскажи мне, — пробормотал я.

Его челюсть, казалось, слегка дрогнула, а затем напряглась.

— У меня в альбоме была вся коллекция эскизов. Он лежал в сумке, когда я ночевал у него дома. Я даже не догадывался, что он их видел, но… — Оз вздохнул и посмотрел на огонь в камине. — Но когда узнал свои модели на подиуме во время его шоу, то сразу все понял… понял, что произошло. Я потратил годы на продумывание каждой идеи… а теперь… он присвоил их себе, а у меня ничего не осталось. Ничего, блядь. Всего лишь очередное хорошенькое личико.

Оз пересадил Бу к себе на колени и прислонился ко мне, вся недавно бурлящая в нем энергия, казалось, разом покинула тело.

Он вновь стал казаться слабее и неувереннее, но на этот раз причиной тому был не я. Во всяком случае, не напрямую. Тем не менее, я по-прежнему оставался одним из тех придурков, которые причинили ему боль.

Я знал, что не стоит этого делать, но не смог сдержаться, обнял его за плечи и притянул ближе, пока он не прижался ко мне полностью. Его щека уткнулась в мою грудь, а голова оказалась у меня под подбородком.

— Ты гораздо больше, чем просто хорошенькое личико, Оз, — негромко произнес я, позволив пальцам скользнуть по его мягким волосам. — Ты ведь и сам это знаешь, правда?

Я ощутил, как он покачал головой у меня на груди.

— А что, если они правы, Джейк? Что, если все они правы? Что, если они никогда не разглядят меня по-настоящему? Я должен… должен быть счастлив и благодарен за то, что у меня уже есть, верно? Этого же должно быть достаточно...

Я дотянулся свободной рукой и приподнял его лицо так, чтобы он посмотрел на меня, а затем отрицательно покачал головой.

— Нет, — прошептал я. — Ты ни за что не перестанешь бороться за то, чего хочешь, слышишь меня? А насчет того ублюдка, который причинил тебе боль… ты будешь усердно работать, и потом покажешь ему, что он не сломал тебя. Вернешься сильнее и крепче, покажешь им всем, что они тебя недооценивали. Потому что ты гораздо больше, чем просто чертово красивое лицо, Оз.

Он долго смотрел мне в глаза. Его губы манили меня, но за миг до того, как я уже готов был податься вперед и накрыть его рот своим, Оз опустил голову. Я почувствовал, как он нерешительно обнял меня, прежде чем различил приглушенное шмыганье носом. Оз осторожно потерся лицом о мою рубашку, и я понял, что он пытается сдержать слезы. Прошло несколько минут, прежде чем это шмыганье превратилось в ровное и негромкое сопение. Я эгоистично решил насладиться ощущением его тела, прижатого к моему, еще несколько минут, и откинулся на подлокотник, принимая вес Оза на себя, так, что он практически лежал на моих коленях.