— Спасибо, — шепчет она. Её рука снова падает на грудь, и она закрывает глаза, отвернув голову от нас.

Прижимая палец к губам, Трей шугает нас из палаты в коридор. Как только за ним закрывается дверь, разом раздаётся десяток голосов.

— Как её зовут?

— Почему ты пошёл один?

— Сколько времени она пробыла в лаборатории?

Трей поднимает руку, прерывая вопросы, и именно в этот момент он замечает меня. Слегка нахмурившись, он пристально смотрит на меня и, кивнув, сосредотачивается на других, пытающихся привлечь его внимание.

— Её зовут Кейли. Это было экстренное извлечение. Мне позвонили, когда я был в городе, поэтому я не хотел терять время, возвращаясь в лагерь за помощью. Я знаю, что вы взволнованы, но дайте ей немного отдохнуть. Я уверен, что через день-два она будет готова к общению.

Сказав это, он всех распускает. И беря меня за локоть, ведёт по коридору подальше от толпы людей. Как только мы остаёмся одни, он останавливается и с прищуром смотрит на меня. Он касается моей толстовки, одним быстрым движением стягивая с меня капюшон. Застонав, он бормочет всего одно слово:

— Нэш.

Я киваю и смущённо провожу рукой по своим коротким волосам.

Трей раздражённо трясёт головой.

— Мы не заставляем женщин обрезать волосы, если они сами не хотят. Не знаю, о чём он думал… — он хмурится, и его голубые глаза темнеют. — Хотя нет, знаю. Он, видимо, пытался отомстить мне за то, что я позволил тебе присоединиться, не обсудив это с ним. Мне очень жаль.

Я оказалась между двух огней? В центре дурацкого соревнования? И из-за этого мне пришлось обрезать волосы? Серьёзно?

Трей кивает на мою левую руку с татушкой, которая ему не видна из-под толстовки.

— Болит?

Я качаю головой. Если честно, то мне всё ещё чертовски больно, но по какой-то причине я не хочу этого признавать. Как будто я достаточно сильная, чтобы справиться с болью.

Он делает глубокий вдох и выдавливает улыбку.

— Что ж, мне жаль, что меня здесь не было. Нэш может быть немного… резким временами.

Резким? А я подумала психом… ну да ладно.

— Всё в порядке.

— Я с ним поговорю.

Я натягиваю капюшон на голову.

— Можешь рассказать мне, что произошло? Что такое извлечение? Кто эта девушка?

Трей изучает меня.

— Как много ты знаешь о компании Харлоу Райдера?

— Немного. Думаю, то же, что и все.

Я вижу, что он тщательно подбирает следующие слова:

— Кейли держали в тюрьме за какую-то мелкую провинность, — говорит он. — Украла шоколадку или что-нибудь в этом роде, как любой тамошний подросток. Большинство людей не знают, что малолетних преступников переводят в лабораторию Харлоу для экспериментов.

Я смотрю на него в шоке.

— Какого рода экспериментов?

— Харлоу верит в эпигенетику, но он вывел эту веру на совершенно другой уровень. В то время как эпигенетика фокусируется на изменении окружающей среды и человеческих реакциях на эти изменения, чтобы повлиять на ДНК, Харлоу считает, что он может изменить фактическую ДНК человека, если подобрать нужную формулу. Он пытается создать гемов, используя уже существующие гены.

— Зачем ему менять ДНК человека?

Трей поджимает губы. Следующие его слова просто сочатся сарказмом:

— Они же преступники. Бич общества. Если Харлоу сможет изменить ДНК человека, чтобы сделать его полезным членом общества, почему бы и нет?

— Так ты её спас?

Он кивает.

— Послушай, — говорит он. — Я знаю, у тебя миллион вопросов, но сейчас почти время ужина, и мне нужно поставить Кейли капельницу. Но я думаю, что после столовой можно пойти к Чезу, чтобы выяснить, где находится этот бункер. Что скажешь?

На душе резко полегчало.

— Звучит отлично.

Он улыбается.

— Всё будет в порядке. Обещаю. Мы найдём твою маму.

Он уходит, и по какой-то странной причине… Я ему верю.

***

Столовая кишит людьми. Прямо как в старшей школе, здесь стоят длинные ряды прямоугольных столов в центре, а вдоль стены выстроилась очередь на раздачу.

Несколько минут назад Трина зашла за мной и позвала с собой на ужин. Как только мы получаем подносы с едой, я следую за ней к столу, где сидят несколько других членов «Грани». Трей тоже там. Заметив нас, он улыбается и жестом приглашает меня сесть рядом. Трина же садится напротив. Я также узнаю Джеффа — он удерживал меня, когда Нэш делал татуировку, — и Кудряша — охранника, который припарковал мой байк.

После нескольких кусочков картофеля, настолько вкусных, что мне пришлось сдерживать стоны удовольствия от каждой съеденной ложки, я начинаю замечать любопытные взгляды, направленные в мою сторону. Оглядывая комнату, я с удивлением отмечаю, что у всех «граневцев» есть кое-что общее. Сбитая с толку, я поворачиваюсь к Трею, который вцепился в вилку мёртвой хваткой и набросился на еду так, будто целый год не ел.

— Все выглядят такими…

— Молодыми? — подсказывает он с набитым ртом.

Я киваю. Он проглатывает еду и делает глоток воды из бутылки.

— Большинство людей не знает, что до того, как Харлоу Райдер создал своего идеального сына, он выпускал пробные партии генетически модифицированных людей, пока не получил правильную формулу. Может, Зейн и первый идеальный образец, но он далеко не первый генетически модифицированный человек.

Трей кивает на молодого человека со светлыми волосами до плеч, который выглядит лет на тридцать. Он сидит за столиком рядом с красивой женщиной. По одинаковым обручальным кольцам на их левых руках, я догадываюсь, что это его жена.

— Первым был он. Пакстон Рисс.

У меня отваливается челюсть.

— Харлоу Райдер обманул всех?

И почему меня это удивляет? В конце концов, он убил моего отца и остался безнаказанным.

— И не только это, — продолжает Трей. — Он обращался со многими из первой волны, как с лабораторными крысами, используя их для усовершенствования своей формулы, ставя над ними опыты против их воли.

— Но где же их родители?

— У многих их вообще нет. Это были дети из пробирки, созданные в лаборатории Харлоу и имплантированные в бездомную женщину или какую-нибудь несчастную девочку, отчаянно нуждавшуюся в деньгах.

— Что случилось с генетически модифицированными детьми, когда Харлоу понял, что эксперимент провалился? — спрашиваю я, страшась услышать ответ.

Трейлер молча отводит взгляд.

— Некоторые… были усыплены. Остальных использовали для дальнейших экспериментов, — на мой поражённый вздох он быстро добавляет: — Когда мой отец узнал об этом, он начал их спасать. Вот почему он построил этот лагерь — чтобы создать безопасное место, убежище.

Я не хочу представлять себе невинных детишек, лежащих на металлическом столе, дёргающихся и визжащих, пока над ними заносят скальпель. Мой желудок сжимается, и я откладываю вилку. У меня пропал всякий аппетит.

Трей продолжает:

— Но было одно извлечение, которое пошло не по плану. Моему отцу удалось выяснить, что некоторые из генетически модифицированных первой волны всё ещё живы и что над ними проводят эксперименты на правительственном объекте ВИГ в Рубексе. Каким-то образом правительству удалось заполучить этих гемов. Не знаю, заключил ли Харлоу сделку или ещё что. Наши родители знали, что им предстоит опасная миссия, и не только потому что они спасали первую волну гемов, но и потому что им придётся отправиться в столицу, — он кривит рот. — И да, это плохо кончилось.

У меня перехватывает дыхание, и я шепчу:

— Что произошло?

— Во время эвакуации они попали в засаду правительственных агентов. Они смогли доставить большую часть гемов в безопасное место, но многие из наших погибли в тот день.

Ошеломлённая, я качаю головой.

— Не могу поверить, что это произошло и что никто не знает об этом.

Я оглядываюсь на всех этих молодых людей в столовой. Красивых. Сильных. Оставшихся без матерей и отцов. И всем сердцем сочувствую им.

— Сколько здесь генетически модифицированных? — спрашиваю я.

— Всего-то около двадцати процентов. Те, что из первой волны, либо живут здесь, либо им удалось сбежать самим, либо они умерли от экспериментов. Те из нас, кто находится в лагере, делают всё возможное, чтобы извлечь тех, кто попал в это ужасное положение, и стараются обеспечить им убежище и защиту.

— Как сегодня. С Кейли.

Трей поджимает губы.

— Именно.

Я снова беру вилку и откусываю маленький кусочек курицы, оглядывая комнату.

Трей кивает в сторону рыжеволосого парня, которому никак не больше пятнадцати.

— Гаррет Джонсон — один из тех, кто потерял свою мать в тот день. Он всегда носит с собой её фотографию, чтобы помнить о том, что она сделала. Что она готова была отдать свою жизнь, чтобы спасти кого-то другого.

Он окидывает взглядом комнату, и его лицо застывает.

— У многих из этих людей есть своя история. Чаще всего — трагедия.

— Но если «Грань» помогает людям, — спрашиваю я, — то почему же у вас такая плохая репутация? Почему вы пытались убить Зейна Райдера на Феерии? И почему вы всё время что-то взрываете?

— Во-первых, — начал Трей, — мы не пытались убить Зейна. Это был какой-то сумасшедший, не связанный с нами, — его губы растягиваются в улыбке. — Что касается взрывов… то это просто прикрытие. Если мы сможем отвлечь средства массовой информации и силовиков нашими невинными взрывами — заметь, в них никто никогда не погибает, — тогда мы сможем сосредоточиться на том, что действительно важно. На спасении тех, кому это нужно.

— Ты хочешь сказать, что каждый раз, когда я слышу в новостях об очередном взрыве на окраине, это вы проводите извлечение в какой-то другой части города?

Трей широко улыбается.

— Ага.

— Невероятно.

Я смотрю на рыжеволосого парня на другом конце комнаты. Гаррет. Каково это — потерять всё, что ты любишь, в одно мгновение? Боль наполняет меня, когда я понимаю, как мне это знакомо. Разве я не испытываю то же самое? Чувство огромной потери?

— Так вот как умерли твои родители? — мягко спрашиваю я Трея.