Грязные носки валяются на полу, а пустые пакеты из-под чипсов разбросаны повсюду — на тумбочке, кровати и столе.

— Кое-кто любит чипсы, — шепчет Трей позади меня.

— И носки, — шепчу я в ответ.

Трей пытается подавить улыбку, но я успеваю заметить её до того, как он отворачивается.

Чез размещает своё большое тело напротив компьютера и быстро печатает на тонкой, словно бумага, клавиатуре. Рядом с ним разворачивается голографическое изображение экрана, и мы с Треем наблюдаем за процессом, не заглядывая ему через плечо. На голографическом экране появляется ряд цифр и букв — какие-то коды. Я ничего не понимаю, но Чез воспринимает это спокойно. Его пальцы порхают по клавиатуре, пока он что-то бормочет себе под нос.

— Мне просто нужно обойти систему безопасности, и я смогу проникнуть внутрь, — бормочет он. Спустя буквально несколько минут щёлканья по клавишам, я прикусываю губу и смотрю, как Чез восклицает: — Готово!

На экране вспыхивает официальный правительственный логотип — символ трискелиона, символизирующий прогресс и продвижение вперед. Некоторые говорят, что этот изогнутый символ выглядит, как три бегущие ноги, но всё что вижу я — так это три завихрения или неполных круга, расходящихся из одного места. Внизу вспыхивает правительственный девиз: «Прогресс идёт. Прогресс — это наше будущее».

— Если я смогу попасть в главную базу данных, я озолочусь, — говорит Чез, концентрируясь на экране.

Трей хлопает Чеза по плечу.

— Я рад, что ты один из нас, Чез.

Спустя несколько минут на голограмме выскакивает новый экран. На нём перечисляются правительственные департаменты.

— Который? — спрашивает Чез.

Я изучаю картинку и нахожу единственное, имеющее смысл.

— Попробуй военных.

Чез нажимает на неё, и мы входим на внутренний военный сайт. После большого количества кодов и обхода паролей мы срываем джекпот. Подземный бункер.

— Можешь открыть вид сверху? — спрашиваю я.

Перед нами открывается пустынный ландшафт, и мы видим его с высоты птичьего полета. Я закрываю глаза, пытаясь вспомнить вчерашний день. Звуки, запахи и время, которое понадобилось для того, чтобы добраться до центра города.

— Вот что мне известно. Они высадили меня где-то здесь.

Я подхожу к голографическому изображению и указываю на то место, где, как мне кажется, был припаркован мой мотоцикл.

— Дорога до этого места заняла примерно двадцать минут.

Я поворачиваюсь к Чезу.

— Можешь выделить область вокруг этой точки, которая была бы в пределах двадцати минут или ближе?

— Я работаю над этим.

Появляется круг с моей точкой отсчёта в центре, и я чувствую надежду, вспыхнувшую во мне. В пределах этой зоны есть только два подземных бункера.

— Там был какой-то запах, — говорю я. Трей бросает на меня любопытный взгляд. — В машине стоял какой-то запах. Как лук и гамбургеры. Очевидно, они купили где-то гамбургеры. Бургерная Харриса находится ближе к этому.

— Да, но они могли купить эти гамбургеры где угодно, — сказал Трей. — Если это правительственные машины, то они часто разъезжают по разным точкам. Это мог быть запах, который остался от прошлых дней или даже недель.

Я киваю, соглашаюсь.

— Да, но как ещё мы можем сузить круг поисков?

— Может, ты помнишь ещё какие-нибудь детали? Звуки, например, — спрашивает Трей.

Закрыв глаза, я прокручиваю в голове, как шла тогда по подземному переходу. Подозреваю, что я была под землёй из-за грязи, скрипящей под ногами. Грязи было больше, чем если бы её нанесли снаружи, что приводит меня к мысли, что эта грязь падала сверху.

Вот оно! Грязь.

Я бросаюсь к тумбочке Чеза, включаю лампу и сажусь на его неудобную кровать. Я осторожно снимаю одну из своих туфель и изучаю подошву, повернув её к свету. У меня есть лишь слабый проблеск надежды, что я что-то найду. Это было бы настоящим чудом.

А потом я вижу это. Тёмно-оранжевые пятнышки, застрявшие на подошве моих ботинок. Такие же, как глина в северной части нашего периметра. Глина, которая встречается близ Огненных скал — огромных каменных образований, целиком состоящих из оранжевой пыльной грязи.

Я поворачиваюсь к ним, улыбаясь.

— Я всё поняла. Я знаю, где она сейчас, — надеваю обратно ботинок и спешу к голограмме. — Вот здесь, — я указываю на бункер, расположенный в самой северной части нашего периметра, примерно в двадцати минутах от точки старта.

— Чез, ты можешь достать координаты для нас? На нужно точно знать, куда мы едем, — говорит Трей.

— Конечно. Я как раз получаю к ним доступ. Я отправлю их на твой линк, Сиенна.

Он ещё не договаривает, как мой коммуникатор уже жужжит, оповещая о новом сообщении от Чеза.

— Получила, спасибо.

Чез кладёт руки себе колени и переводит взгляд на Трея и обратно на меня.

— Найти ещё что-нибудь, пока я здесь? — предлагает он.

Трейлер отрицательно качает головой.

— Если я что-нибудь придумаю, то обязательно свяжусь с тобой.

Чез провожает нас до двери, и я обнимаю его мягкое тело, крепко прижимая к себе.

— Большое спасибо тебе за помощь. Не знаю, что бы я делала без тебя.

Чез улыбается.

— Уверен, ты бы придумала что-нибудь. Ты всегда это делаешь, — его лицо становится серьёзным. — Сиенна?

— Да?

— Надеюсь, ты найдёшь свою маму, — его глаза наполняются слезами, и он их вытирает. — Чёрт, кажется, мне что-то попало в глаз.

Я хихикаю и снова его обнимаю.

— Это называется слёзы, Чез.

Он откашливается и делает шаг назад.

— Да, но я к этому не привык.

Чез и Трей пожимают друг другу руки, потом похлопывают по спине, в такой типично мужской манере, и мы уходим.

— Теперь, когда у нас есть координаты, как скоро мы сможем собрать группу? — спрашиваю я, когда мы подъезжаем к стоянке.

Трей качает головой.

— Сиенна, если уж мы берёмся за это, то нужно сделать всё правильно. Мы не можем пойти туда без должной подготовки. Нам нужно придумать план и, может, немного потренироваться.

Мои надежды рушатся.

— Потренироваться? Ты издеваешься?

— Я не имею в виду интенсивные тренировки. Парочку уроков рукопашного боя и немного стрельбы по мишеням. Что скажешь?

Он прав. Там обученные военные, охраняющие объект и людей внутри. Но один из главных моих недостатков — это моя нетерпеливость. Я не хочу ждать. Я хочу ворваться в бункер с оружием в руках и вытащить оттуда маму.

— По-моему, ты зря тратишь моё время, — говорю я ровным голосом.

Его лицо каменеет.

— Послушай, если хочешь моей помощи, то ты должна делать, как я говорю. Не хочешь — справляйся сама, — он отворачивается, давая понять, что разговор окончен, и садится на байк, оставляя мне место впереди.

Я вздыхаю и направляюсь к своей «Харли». Спорить с ним бесполезно. У него есть люди, оружие и боеприпасы, а у меня, как заметил Чез, пустые руки. Трей — главный, и только так это может сработать.

***

Этой же ночью я лежу на матрасе, пока мысли роятся в моей голове. Каждая мышца в теле болит, веки отяжелели, но разум отказывается успокаиваться. В голове всплывает образ мамы в этой дурацкой тюрьме, и кулаки сжимаются сами собой. Она ранена? Напугана? Больна?

Кормят ли её?

Я чувствую себя бесполезной, неполноценной и потерявшей надежду. Если бы я могла поменяться с ней местами, я бы тут же это сделала.

Когда Трей говорит, что мы её вытащим, я хочу ему верить, но он явно занят делами лагеря. Я могу лишь надеяться, что среди самых важных дел у него в приоритете спасение моей матери.