ГЛАВА 24

Присев у двери палаты, Намир услышала пение. За эти дни страдания ослабили ее, так что замереть на коленях было нормально. Она так долго направляла каждый вдох, каждый рывок вперед, чтобы добраться до замка. Принести принца в безопасное место. Теперь они были тут, им занимались королевские лекари. Но они ничего не могли сказать ей. Он был в плохом состоянии. Они могли лишь помогать ему и ждать.

Они сказали ей ждать. Ждать, проснется ли он.

Она уже не была его стражем. Ее сняли с этой должности, отстранили от всего — ей нужно было восстанавливаться и отдыхать. В церемонии, которую она едва помнила, Элдакар наградил ее поместьем у восточной границы за верную службу стране, его брату. Ей было все равно. Она останется и будет ждать. У его двери. Стражи у двери не смотрели на нее, чтобы не задеть гордость. Будто ей было до этого дело.

Теперь Элдакар пел внутри. Ночью. Песня звучала как колыбельная. Может, им это пели в детстве? Она не знала. Мансур не говорил о детстве. Ему это не было нужно. Важно было творить и достигать сейчас, побеждать. Детство осталось в прошлом.

Она знала, что Элдакар многое потерял недавно. Его королева бросила его и ужасно унизила. Потеря Алмирии ударила по его лидерству. Она ждала, что он будет сломленным. Но он таким не казался. Он будто отстранился. Он вел себя сдержанно, что было уместным для короля, но он выглядел слишком спокойным в свете происходящего.

Словно услышав ее мысли, Элдакар открыл дверь. Он сказал:

— Намир, зайди. Не знаю, слышит ли он нас, но он хотел бы, чтобы ты была тут.

— Вы этого не знаете, — вяло сказала она. — Ваша королева его интересовала больше.

— Она всех интересовала, — невозмутимо сказал он. — Может, она использовала это с ним. Может, нет. Не важно. Я знаю, он заботится о тебе.

Она не сразу поняла, что невольно могла раскрыть себя. А король даже не был удивлен и не злился.

— Простите, — она встала. — Я… это было грубо с моей стороны.

Элдакар обнял ее. Намир, потрясенная и замершая, не ответила, и он отстранился.

— Командир Хазан, это не важно. Не сейчас. Не понимаешь? Мы должны отложить все то, что он сделал. Я люблю его, как и ты. Посиди с нами.

Она дала ему взять ее за руку и усадить на стул у кровати. Комнату озарял тусклый лунный свет. Элдакар сидел рядом с братом и держал его за руку. Он снова запел. Такое им могла петь няня. Или мама. Намир услышала слова:

Когда поднимется луна,

Когда закричит сова,

Когда тускнеет огонь,

Я думаю о тебе.

Только о тебе.

Только о тебе.

На шестой день в замке она позволила себе покинуть комнату принца, и Намир встретила призрака.

Она застыла. Она не ожидала тут увидеть фигуру из своих кошмаров. День был солнечным, типичным для весны здесь. Во дворе цвели апельсиновые деревья. Красота насмехалась над ее печалью, а потом над шоком от увиденного.

Мужчина с темной мохнатой челюстью, напоминавший немного волка. Седеющие волосы, худой, но крепкий. Серьга с рубином в его ухе придавала ему интересный вид.

Она смотрела. Он пересек легко двор с грацией воина. Он взглянул в ее сторону на миг, оценивая угрозу, считая ее частью пейзажа. Она такой и была, горе истощило ее, и она была верна Элдакару. Она не будет сражаться в этих стенах. Но вид мужчины вызвал у нее дрожь, что растеклась по всему телу.

Она видела то, что считала забытым. Она помнила кровь на полу в ее доме, у порога. Она вспомнила, как выглядел порог, когда ее мама проползла по нему. Намир начала вспоминать, что видела до этого. Она словно держала все в коробке с цепями, потому что воспоминания убили бы ее. Вид мужчины во дворе вернул их.

Все за мгновения. Мужчина пропал за двойными дверями, что вели в замок. Она осталась одна под апельсиновыми деревьями. Их запах был раем, который ей не светил.

Он был в черно-красном как страж Тамриллина. Он был теперь один из них. Он не был таким в ночь, когда ворвался в дом ее родителей. В то время он был одним из визирей, когда провинции постоянно воевали. Галицийцев, как обычно, сделали козлами отпущения. К рейду присоединились и те, кем командовал визирь, и жители города под атакой.

Намир играла в прятки с младшей сестрой. Она пряталась под столом. Она была маленькой, ее не заметили. Мужчины не задержались, в их доме было почти нечего воровать. Они нашли медный храм, его можно было расплавить. Они сожгли книги. Галицийские книги жгли, где бы ни находили, так делали во всех рейдах.

То, что сделали с ее родителями и сестрой было заперто в ящике в голове. И должно было оставаться там. Она билась в Кахиши и за морями, была в крови, лишь бы ящик не открылся.

Она думала, что сойдет с ума, и зашагала. Она не знала, куда идет. Покинуть Захру она не могла — поклялась служить королю. Ей нужно было просто пройтись. Оставить увиденное позади, если такое было возможно.

Ее шаги несли ее в сады, где было много деревьев. Не цветущих, а с широкими листьями в форме ладошек. Они бросали густую тень на землю. Она вошла туда, словно в объятия. В тени было прохладно и тихо. Только пели птицы. Намир замерла и услышала шум воды. Конечно. Деревья казались дикими, но были частью плана. И в план входили известные фонтаны Захры.

Мох пружинил под ее ногами, пах сладостью и землей. Она была благодарна за это. Была благодарна птицам на ветках. Всему, что помогало ей забыть.

Она пришла к ручью и белому камню. Звук воды тут был громче. Если она пойдет за ним, то доберется до фонтана. Цель пока была неплохой. Она вернется вскоре к двери Мансура. Мысль о нем вызвала тревогу, она должна была уже находиться там. Но сначала нужно сделать это. Она пойдет за журчащей водой, что искрилась на солнце. Так она будет думать о сестре и забывать.

Вода была чистой и зеленой. Она шла за ней. Деревьев было все больше, а потом стало меньше. Она оглянулась и увидела, что прошла уже много. Может, шагала уже час. Замок отсюда поднимался изящными арками и колоннами. Она забиралась вверх по склону.

Кувшинки у воды что-то напоминали ей. Что же? Она вспомнила, что они были символом. Чистоты. Невинности. О, и смерти.

Но тут были и ирисы, с ними не было связано неприятных традиций, насколько она знала. Она посмотрела на их сочетание с зеленой водой, их сердцевины были золотыми. Конечно, Намир вспомнила сказку о принцессе, что приказала швее сделать платье, похожее на ирис. Сказка была детской, связанной с цветами и магией. Может, Мансур все же делился с ней кусочками детства. Она такие истории в детстве не слушала.

Причин жить было так много. Она пришла это вспомнить.

Звук воды стал громче. Она подошла к большой каменно стене, поросшей белыми цветочками и мхом в стиле грота. Фонтан шумел внутри, в центре была фигура женщины, раскинувшей руки. Наверное, богини. Ее глаза были как голубое стекло, но волосы развевались, словно настоящие. У нее было платье. Но фигура казалась холодной, мертвый взгляд пугал. Намир поежилась даже на солнце.

А потом увидела кое-что в фонтане. Она подошла ближе. Она увидела полоску серебра, не похожую на воду. Ноги торчали из-под нее, сатиновые туфли. Намир не сразу поняла, что видит мужчину лицом в воде.

Труп пробыл в фонтане какое-то время. И Намир знала значение серебряного плаща.

Тарик ибн Мор, второй маг Башни Стекла, не убежал с королевой.

* * *

Маг шел за ней в тишине, хоть путь по западному краю Майдары был долгим. Лин не объясняла, и хотя она видела, что у него были вопросы, он их не задавал. Словно верил ей. И хотя было ясно, что она соврала хотя бы в одном: она не рассказала ему всего, как заявила ночью в убежище. Она не рассказала ни ему, ни кому-то еще о Дариене. Она не рассказала и об Эдриене внутри нее.

Захир знал, что сказал маг. Тело не может принять мертвых даже на время и жить дальше. Она не мешала ему думать об этом. У первого мага должны были появиться теории.

Лин Амаристот вела его по улицам, где никогда не ходила, о которых не знала. Не только это. С каждым шагом ее уверенность росла, она едва озиралась, чтобы понять, где они. Он должен был удивиться этому. Но молчал.

Он доверял ей. Так она подумала во время долгого похода прохладным утром. Он не должен был. Она не считала, что на нее можно положиться. Не только из-за того, что ее душа в любой миг могла улететь от нее. То, что захватывало ее в Башне ветров, заставляло истекать кровью на страницы, еще было с ней. Она ощущала себя ядовитым дротиком. Это было ей даже близко.

Она вспомнила улыбку Захира, когда разбудила его. Открытую, как у ребенка. Она спасла его от темного сна.

Лин ожесточилась, чтобы не сломаться от этого. Порой казалось, жизнь отламывает от нее по кусочку за раз. Как бы она не старалась защититься.

Улицы сменились тропами и полями. Они не выходили из стен города, но людей стало меньше, порой виднелись хижины или фермы. Дорога вилась вверх. Они видели свой путь по невысокому холму, а потом посмотрели над крышами города на гору, где были сады и Захра. На холме были врата из кованого железа. Пустынное место. Хотя, по-своему, оно было занято.

— Город мертвых, — прошептал Захир, они миновали врата. Они никого тут не увидели. Гробницы занимали холм рядами, сколько было видно. Место поросло деревьями и даже голубыми вьюнками, что оплели колонны. Некоторые гробницы были размером с домики, их стили менялись, как и эпохи, которые они представляли.

Сюда ходили не многие из города. Только очень богатых или известных хоронили тут. Вход покупался золотом, и важно было обладать правильной родословной. Семьи, чья история была тут еще до алфинянского завоевания, занимали места на древнем кладбище Майдары. Некоторые могилы были старыми, как город.

— Позволь помочь, — сказал тихо Захир. Может, из уважения к мертвым. — Что мы ищем?

Она покачала головой.

— Хотела бы я знать, — она снова покачала головой. — Погоди. Минутку, — она встала на тропе меж рядов гробниц и закрыла глаза.