Лин старалась говорить нейтральным тоном:

— Пророчество говорит, как их остановить, Госпожа?

Женщина быстрым движением бросила что-то в пруд. Порошок сверкал, как золото. Он тут же погрузился в воду и пропал.

— Должен быть танец, — сказала женщина. На воде появилась картинка. Огонь, словно пламя горело под поверхностью воды. Картинка обрела четкость, и Лин увидела огонь. Они слышали его треск в тишине комнаты, ощущали запах дыма. — Это будет истинный Танец огня. Такого не видели годами.

Алейра шумно вдохнула.

— Я думала, это миф.

— Ты надеялась, — сказала женщина. — Все мы надеемся на то, чего не будет. Но смотри, — она бросила еще горсть порошка в воду. Он снова утонул. Вода стала ярче, они увидели фигуру среди огня. Она стала четче. Бледная женщина с длинными волосами и в темном платье. Лин она казалась картиной. Что-то было в ее белых руках, направленное вниз. Меч почти с нее ростом. На клинке были символы. — Королева мечей, — сказала Госпожа. — Женщина силы и ума. У нее сильные страсти, что она держит в узде. И она управляет клинком для правосудия.

Фигура рассеялась. Пруд стал темным. Женщина бросила еще горсть порошка. Появилась другая фигура. Мужчина в алом плаще, тунику опоясывало золото. Он сидел за столом, а там стояли кубок с камнями, свиток и улыбающийся череп.

— Маг, — сказала Госпожа. — Мужчина или женщина. Человек большой силы, умный. Тот, кто бывает в измерениях мира.

Картинка изменилась, королева мечей и маг были в пруду, но не соприкасались. Госпожа сказала:

— Они — центр Танца огня. Это пророчество. Что дальше — я не знаю. Есть лишь эта вспышка во тьме. Будущее определят поступки многих, а не только нас и нашего танца. Но хочешь знать, как тебе действовать, Лин Амаристот? Это все, что я могу сказать.

— У меня есть вопрос, — сказала Лин. — Вы сказали, что мы надеемся так то, чему не быть. Почему?

Захир взял ее за руку во время диалога. Лин не знала, зачем, но не отстранилась.

Она смотрела, как и он, на королеву мечей и мага, пока пруд не потемнел. Она смотрела и дальше на ту воду. Она ожидала слова, словно они ей уже снились.

Они ждали долго. Тишина затянулась. Лин посмотрела на Госпожу, она увидела, что женщина смотрит на них с состраданием.

— Каждый танец в своей сути — преобразование. Этот — особенно. Чтобы тень пропала, нужна жертва.

Алейра всхлипнула. Лин увидела слезы на щеках женщины, хоть ее губы были сжатыми. Старушка сжала руку Алейры на своем плече, первый раз проявила нежность при Лин. Но ее лицо не выражало эмоций.

— Я не знаю, погибнет королева или маг, — сказала Госпожа. — Или встретят последнее изменение — смерть. Так в пророчестве. В танец вступят двое. Выживет один.

* * *

Гарон Сенн три дня провел задержанным за убийство Тарика ибн Мора, и Намир спустилась к нему в подземелья. Три дня она удерживала себя от этого. Подозрения упали на него после того, как она нашла тело мага, ведь Гарон часто был с ним. Как сказал слуга «жутко следовал за Тариком». Гарон признался, что шпионил за вторым магом для Лин Амаристот, и дальше он не заходил. Тарик собирался предать короля, нарушить договор с Рамадусом. Это было записано, Придворная поэтесса уже передала это Элдакару. Не удивительно, что такой предатель решил убежать.

Но стражи замка один за другим рассказывали о жестокой натуре Гарона Сенна. Он легко он убить. Не ясен был лишь мотив. Зачем Гарону Сенну, командиру личной стражи Придворной поэтессы, убивать второго мага? В этом не было смысла.

Намир думала о таком, пока спускалась в ту часть замка, где не было красоты. Тут не было света, плитка сменялась кусками гранита. Запахи замка — благовония, апельсины — пропадали тут за запахом испражнений.

Намир бывала и в местах хуже. Она не от вида и запаха ощущала, как земля проваливается под ней, пока смотрела на человека за решеткой. Она видела его глаза, белки сверкали от полоски света сверху.

— Чего надо? — сказал он.

Ответ был простым. Она сказала:

— Я хочу вернуть семью, но этому не быть.

Она увидела в его глазах нечто другое, он оскалился.

— Пришла мстить, командир? Я думал, ты из послушных. Что ты не вершишь свое правосудие.

— Ты верно думал, — горечь подступила к горлу. Говорить с ним ощущалось как предательство. — Я тут за короля. Он не знает, что я тут, но это для него. Я хотела сама тебя услышать. История звучит фальшиво, и хоть я не против твоей казни, я хочу убедиться… что мой народ не в опасности. Тот, кто убил второго мага, может убить снова.

Снова жуткая улыбка. Она представила с волной тошноты, что эту улыбку ее мать видела последней.

— Ты не зря переживаешь, — сказал Гарон Сенн. — Я не знаю, кто убил Тарика, но не я. Зачем мне? Меня устраивала работа. Лин Амаристот обещала повысить меня, наградить землями за службу ей. Зачем мне рисковать всем, чтобы все обернулось кошмаром?

— А если Тарик знал о тебе то… что ты хотел скрыть? — например, что он — монстр.

Он рассмеялся. Она поежился.

— Все знают обо мне, — сказал он.

Все. Ее словно ударили в живот. Люди Захры знали, что делал Гарон Сенн. Придворная поэтесса знала. И это не имело значения, мир двигался дальше. Его умения были нужны в войне.

Он сказал:

— Если меня не казнят до нападения, запомни, командир, меня отпустят. Я нужен твоему королю в этой битве. Держать меня тут — ошибка. Я вел отряды его отца к победе, сделаю так и для него.

Мир двигался дальше от домика с медным храмом, который она едва могла вспомнить в деталях. Жуткие поступки уже не обсуждали. И хуже было то, что она понимала. Она много лет провела с мечом в руке, сражаясь, чтобы отстраниться от опыта войны. От ее ужасов.

У нее не было слов для человека, убившего ее семью, поиздевавшемуся над ее матерью. Но она смотрела на звезды, оставив тьму и вонь, и Намир думала, что скажет Элдакару Эвраяду, которому клялась в верности. Который собирал отряды для войны на севере, когда не сидел у брата.

Она закрыла глаза. Мансур все еще не проснулся.

Она представила встречу с королем, рассказ, что мужчина в камере, убивший множество людей, был, скорее всего, не виновен в этом преступлении. И что, хоть она бы с радостью увидела его мертвым, ее желания не имели значения. Правосудие было опасным. Важно было, что убийца ходил на свободе. Кто-то в замке смог убить одного из важных. Смог убить Тарика, хоть он был силен.

И этот кто-то мог ударить снова.

* * *

Они шли к вратам кладбища рука об руку. Наступили сумерки, тени гробниц удлинились. Тропы между ними были в полумраке.

— Я не сделаю ничего, что приведет к твоей смерти, — сказал он.

— Это глупо, — сказала она. — Я все равно умру. Помнишь? Но это можешь быть ты. И… я вряд ли вынесу это.

— Мы в тупике, — Захир шагал. Она посмотрела на него и, казалось, увидела черты его настоящего лица на скулах и челюсти. Она вспомнила столкновение с магией джитана, когда он чуть не умер, может, от этого и такие чары ослабели. — Я не знаю, что делать, — признался он. Да, он вернулся. На нее посмотрели бирюзовые глаза, а не черные.

— Мы пойдем на север, — сказала она. — Поговорим с ними. Может, им не нужен этот танец. Может, — добавила она, вдохновившись, — старушка безумна, а пророчество — бред. Или ложь, чтобы запугать нас, — она сказала это и задумалась, почему это не пришло ей в голову раньше. У них не было причины верить той женщине и танцующим с огнем. И откуда это пророчество, когда она не слышала об их пророчествах раньше? Они скрывали свои знания, не записывали, но это звучало удобно. И Алейра их не упоминала.

Алейра осталась позади, подавленная. Лин обняла ее перед отбытием. Они ушли к свету. Волшебная дверь закрылась за ними, не оставив щелей в камне.

— Я не хочу верить, что ты умрешь, — сказал он. — Ты из алмаза и слоновой кости, это навеки.

Она рассмеялась.

— Верь, во что хочешь. Пока мы идем на север.

Он сжал ее руку.

— На север. Мы встретим самопровозглашенного короля севера. И ты используешь чары Амаристотов, о которых я много слышал.

Они рассмеялись, шагая среди гробниц к вратам из кованого железа, к дороге. Словно то, что было в подземной комнате у пруда, было лишь в тумане, и он рассеивался, пока они шли и смеялись.