Надя посмотрела на него. Затем, видимо, определив, какую он занимает позицию, она издала весёлый звук.

— Спроси у парня, — она слегка закатила глаза, указывая большим пальцем на долговязого блондина Гаррисона. — Это его родео.

Ник вежливо посмотрел на Гаррисона, оглядывая его с лёгким равнодушием.

— Ты ведь знаешь, что твоя мама в тюрьме? — спросил он. — Они думают, что она убила твою мачеху. Они пытаются свалить на неё и все остальные смерти.

Парень сердито посмотрел на него.

Ник не заметил ни капли раскаяния в этих голубых глазах.

Когда тот ничего не сказал, Ник снова подтолкнул его.

— Твой отец подговорил тебя на это? — поинтересовался он. — Это у вас такое проявление отцовско-сыновней связи? Быть нацистами вместе? Отсасывать у Дмитрия Йи и его последователей Эйфы?

Надя снова непроизвольно фыркнула.

Краем глаза Ник наблюдал, как женщина-вампирша подошла ближе к Уинтер, внимательно рассматривая её, словно оценивая, как она выглядит в этих оковах. Надя подошла к Уинтер сзади и проверила наручники, хмуро глядя на порез на голове.

— Давайте, — сказала она, глядя на троих мужчин. — Поднимите её. Мы не можем держать её в этих наручниках слишком долго. Нам нужно, чтобы она стояла. Так, чтобы кровь брызнула правильно.

Ник нахмурился.

Он перевёл взгляд с четырёх наёмников на высокого блондина.

— А, — сказал он после паузы. — Ты же не можешь повесить это на старую добрую мамулю, да? Копы схватили её. Так какой будет история? Грабитель? Попытка изнасилования?

Ник приподнял бровь, оглядываясь на Уинтер.

Она смотрела на него, только на него, и в её глазах стоял ужас.

Он с усилием воли отвёл глаза, не меняя выражения лица.

— Ну так что? — спросил Ник, переводя взгляд с Нади на Гаррисона. — Какой будет история? Самоубийство? Неужели люди действительно до сих пор совершают самоубийство из-за позора? Или ты собирался сделать из этого что-то вроде расовых страданий? Как будто она не может справиться со страхом того, что об её гибридной расе станет известно?

Парень нахмурился ещё сильнее, но скрестил руки на груди, явно не желая отвечать.

У Нади не было такой проблемы.

— Мать обвинила её в том, что она пыталась приставать к парнишке, — сказала она, пожимая плечами и оценивающе глядя на Уинтер. — Как бы то ни было, парень захотел убить её сам. Поэтому мы решили инсценировать это как неудачную попытку изнасилования.

Ник фыркнул, взглянув на Гаррисона.

— Думаешь, кто-нибудь в это поверит? Что это самооборона?

Надя пожала плечами.

— Она гибрид. Как только они проведут анализы крови, они, конечно, поверят в это. Его отец подтвердит… не так ли, милая? — сказала она, адресовав свои слова Уинтер и ткнув её в бедро ногой в сапоге. — У нас есть пистолет, зарегистрированный на её имя. Она держала его в своём доме. Поэтому они боролись за оружие…

— …Пистолет выстрелил, — закончил за неё Ник, махнув рукой.

— Вот именно, — сказала Надя. Пожав плечами в почти извиняющемся жесте, она добавила: — Топорно. Я знаю. Но парень с голубыми волосами будет свидетелем. И у нас есть люди внутри, которые проследят за тем, чтобы все улики выстроились как надо.

Ник кивнул, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Значит, вы думаете, что копам будет наплевать на картину? — небрежно сказал он.

Надя резко вскинула голову.

Нахмурившись, она уставилась на него.

— Откуда, бл*дь, ты это знаешь, Наоко? — сказала она.

Ник ответил ей внезапно настороженным взглядом.

Помолчав, он пожал плечами.

— Я Миднайт, — сказал он. — Я занимался этим делом. Я был там, когда они нашли третью картину.

— Какую третью картину?

— В доме Сен-Мартен. Когда её арестовали.

В наступившей тишине трое мужчин и Надя обменялись взглядами. Потом Надя нахмурилась и снова посмотрела на Ника.

— Бл*дь, — сказала она. — Серьёзно?

Ник кивнул.

— У копов ещё не было времени заняться этим делом. Но если вы убьёте её здесь, с какой-то дурацкой историей, они начнут задавать вопросы, — помолчав, он добавил, взглянув на Гаррисона. — Его нет на картине, но вы четверо есть, — сказал он, оглядываясь на наёмников, затем кивнул в сторону Уинтер. — И она тоже. В этом самом халате.

Надя нахмурилась, глядя на остальных троих.

— Кто, бл*дь, рисует эти чёртовы картины? — спросила она, всё ещё хмурясь и косясь на Ника. — Ты в курсе?

Ник пожал плечами.

— Понятия не имею. Сен-Мартен знает, но она молчит. Во всяком случае, пока. Это может измениться после нескольких недель допросов… особенно если они получат ордер на проведение вампирских допросов.

Надя нахмурилась ещё сильнее.

Глядя на Уинтер, она задумчиво поджала губы.

— Бл*дь, — сказала она.

Взглянув на мальчика, она нахмурилась.

— Планы изменились, малыш. Нам придётся сделать это по-другому.

Изогнутые губы Гаррисона скривились в сердитой гримасе. Он хотел что-то сказать, но она подняла руку прежде, чем он успел это сделать.

— Ты всё равно сможешь застрелить её, — уточнила Надя. — Но не здесь, — она указала на Уинтер. — Я знаю, что тебе нужна твоя история об изнасиловании, но эта фифа должна исчезнуть. Мы отведём её к одной из дверей купола, застрелим и вышвырнем наружу. К тому времени, когда они найдут её (если вообще найдут), от неё не останется и следа, который приведёт к тебе. Ладно?

Гаррисон сердито скрестил руки на груди.

— Я знаю, это не то, чего ты хотел, — терпеливо сказала Надя. — Но это лучшее, что мы можем сделать. Ты же не хочешь попасть в тюрьму, малыш?

Кривя губы, Гаррисон покосился на Ника, затем снова посмотрел на Надю.

Прежде чем он успел заговорить, Надя адресовала свои следующие слова Нику.

— И нет никаких шансов, что они придут сюда сегодня вечером? — сказала она.

Ник покачал головой, настороженно глядя на Гаррисона.

— Они только что арестовали Сен-Мартен. Они заняты ею… и реакцией прессы на всё это, — он указал подбородком и головой на Гаррисона. — Если они и придут сюда в ближайшее время, то, скорее всего, ради него.

Не обращая внимания на сердитый взгляд Гаррисона, Ник снова посмотрел на Надю.

— На картине не видно лица гибридки, — добавил он, указывая на Уинтер, не глядя на неё. — Так что если мой напарник не запомнил её офис достаточно хорошо, чтобы связать всё с этим местом, то у него не будет особых причин беспокоиться о том, что вы нападёте на неё сегодня вечером, ведь их единственный подозреваемый находится под стражей… короче, я бы не волновался.

— Дерьмо, — она рассмеялась. — Её лица даже нет на картине? Серьёзно?

Ник кивнул.

— Всё, что там видно — это её нога и часть халата.

Когда Надя снова расхохоталась, Ник добавил:

— …Как бы то ни было, их главный повод для беспокойства в отношении картин заключался в том, что художник мог быть преступником. Теперь, когда они думают, что поймали убийцу, ничто из этого не будет приоритетом.

— Есть ли какая-то причина, по которой они могут проверить парнишку? — спросила Надя, кивнув подбородком в сторону Гаррисона. — Можно ли позволить ему застрелить её?

Ник пожал плечами.

— Я уверен, что всё в порядке.

Надя посмотрела на Гаррисона Кингсворта, который всё ещё стоял, скрестив руки на груди. Теперь он оглядывался по сторонам, словно не мог поверить, что никто не обращает на него внимания.

— Ну и что? — поинтересовалась Надя. — Как тебе такой расклад?

— Сюда едет мой отец, — сказал он, нахмурившись. — Я уже позвонил ему.

— Ну и что? Перезвони ему.

Гаррисон покачал головой и нахмурился ещё сильнее.

— Уже слишком поздно, — он бросил на Ника угрюмый взгляд. — В любом случае, ты упускаешь главное. Он должен увидеть её. Он должен знать, что это я убил её… и почему я это сделал.

Надя вздохнула, как будто имела дело с гораздо более маленьким ребёнком, чем на самом деле.

— А ты не можешь просто сказать ему? — предложила она. — Скажи ему, что она приставала к тебе, а ты её застрелил. Скажи ей, что мы позаботились о теле…

— Нет!

— Но почему? Какое это имеет значение?

Он сердито покачал головой и сложил руки на груди.

— Это не одно и то же… — сердито начал он.

— Жизнь всегда сводится к компромиссам, малыш.

Нахмурившись и всё ещё размышляя, вампирша наблюдала за лицом Гаррисона.

— Мы могли бы сфотографировать тело, если только никого из нас не будет в кадре, — предложила она. — Твой отец поймёт, в чём дело, если ты покажешь ему лицо этой мёртвой гибридной сучки, — она показала пальцем на Уинтер, по-прежнему держа дробовик на плече. — Мы можем убить её где-нибудь в другом месте. В месте, которое не имеет никакого отношения к твоей семье…

— Нет, — отрезал Гаррисон. — Я плачу. Я говорю, как мы это сделаем… и я говорю, что мы убьём её здесь. Он должен это увидеть. Ему нужно это увидеть. Или сделка отменяется.

Ник, нахмурившись, уставился на мальчика.

Ему стало немного не по себе, когда он осознал, что, возможно, всё-таки понимает происходящее.

— Это ты фанатик Дмитрия Йи, не так ли? — сказал он, и голос его зазвучал холодно. — Не твой отец, как думает твоя мать… ты. Ты тот, кто купил все книги, посмотрел все видео… кто поклялся в верности крови, чистоте и прочем дерьме.

Губы Ника непроизвольно скривились, когда он взглянул на Уинтер.

— Я также думаю, что это ты рассказал обо всём своему отцу… а не наоборот, — сказал Ник. — Держу пари, ты сделал всё возможное, чтобы привлечь его к этому делу, зная, что Дмитрий Йи, вероятно, сам предложит отсосать тебе, если ты привлечёшь в его секту губернатора Охраняемой Зоны Нью-Йорка. Какой переворот, я прав? Ты, наверное, думал, что преуспел… по крайней мере, пока не узнал о неловком маленьком фетише Гэвина в отношении гибридных кисок.

Взгляд Гаррисона сделался убийственным.

Однако он ничего не сказал, только крепче скрестил руки.

— Ну и… что теперь? — спросил Ник.

Он указал на лежащую на полу Уинтер, на этот раз не глядя на неё.

— …Это должно заставить папку подчиниться? Заставить его вновь посвятить себя делу?