Он тогда уже жил с Джеком, который был на два года старше его, знал, зачем мальчикам нужны девочки, и даже пробовал заниматься этим пару раз — но никогда не думал о том, что мог бы делать это с мужчиной.

Пару дней он косился на Джека, пытаясь понять, мог ли ему сниться он — как-никак просторный, но напрочь лишённый перегородок лофт, где они видят друг друга каждый вечер почти что голышом. Долгое отсутствие секса, потому что девочки любят богатых мальчиков на дорогих машинах, а на нищих художников предпочитают смотреть в кино. Дэниэл пробовал дрочить, представляя себе Джека, но не выходило ничего. И через пару недель признался ему во всём — время он выбрал удачное, насколько мог, разговор был начат вечером, за овсянкой, которую они ели два, а то и три раза в день, и та мгновенно встала у Джека в горле комом.

— Что? — переспросил он.

— Ничего, — Дэниэл покраснел и отвернулся.

Больше они об этом не говорили, но через некоторое время Джек стал водить домой не только женщин, но и мужчин, а сам он всё больше времени проводил, гуляя по берегу и пытаясь разглядеть в сизой дымке горизонта что-то из того, что видел во сне.

— Свободно? — Дэниэл с трудом выбрался из марева воспоминаний. Только теперь он понял, что давно уже покручивает почти пустой бокал в руке. Поднял взгляд и увидел перед собой крупного парня с розовыми щеками и веснушками, расползавшимися от переносицы к скулам.

Дэниэл приходил сюда, потому что здесь всем было безразлично кто он. Он не вписывался в компанию здоровых розовощёких мужиков, которые приходили в паб смотреть футбол, и они не проявляли интереса к нему. Но этот, похоже, был не таков — то есть, скорее всего, он тоже пришёл смотреть футбол. Но вот от Дэниэла явно что-то хотел.

Дэниэл поднял взгляд и оглядел полупустой зал, в котором и без его столика было множество свободных мест.

— Свободно, — сказал он, — я уже ухожу.

Поставил стакан на стол и, положив рядом несколько мелких купюр, поднялся со скамьи.

Рука мужчины легла на его запястье.

Дэниэл, уже повернувшийся было к двери, бросил на него короткий, полный невольного презрения взгляд через плечо.

— Пусти.

— Не уходи. Я же просто…

Дэниэл круговым движением вывернул руку, заставив мужчину вскрикнуть от боли в перекошенном суставе, и, оказавшись на свободе, стремительно прошёл к выходу.

На улице было уже темно. Паб выходил в небольшой проулок, в паре десятке метров от круглой двери пристыковывавшийся к широкой улице.

На секунду Дэниэл замер, вдыхая холодный воздух, и тут же пожалел об этом, когда сильные руки схватили его за плечи.

— Да стой же ты! Я просто хотел…

Дэниэл ничего сделать не успел. Мужчина коротко вскрикнул и повалился на землю, а когда Дэниэл развернулся, чтобы понять, что произошло, то увидел прямо перед собой уже знакомое лицо в обрамлении копны чёрных волос — теперь они были распущены, а вместо давешнего твидового пальто на мужчине была байкерская куртка, расстёгнутая на груди.

— Всё хорошо? — ровно спросил он.

Дэниэл замешкался, подбирая такой ответ, чтобы им не оборвать разговор. В голову закралась предательская мысль изобразить пострадавшего, но тут же исчезла — это было ниже него.

— Вижу, что хорошо, — ответил мужчина сам себе и отвернулся было, чтобы уйти. В последнюю секунду Дэниэл перехватил его за локоть, заставляя остаться на месте.

— Я не буду спрашивать, кто ты такой, — сказал он.

Мужчина замер. Обернулся. В глазах его появилась растерянность, будто он разрывался между желанием остаться и желанием уйти.

Дэниэл молчал, не зная, что сказать ещё, и внезапно мужчина повернулся к нему лицом.

— Я подвезу тебя домой, — сказал он.

Дэниэл улыбнулся одним уголком рта.

— Пойдём. Я люблю ходить пешком.

И снова секундная растерянность в глазах, от которой на сердце почему-то становилось тепло. Дэниэл был почти уверен, что в этих глазах не так уж часто можно увидеть признаки слабости, но он точно видел их уже — и это было настоящее. Более живое, чем сухие строчки учебников и фотографии старых камней.

— Пошли, проводишь меня.

— До самого Ист Энда? — мужчина поднял бровь.

— Ну да. Здесь немногим больше часа пешком.

Мужчина усмехнулся.

— Пойдём.

Они вышли на людную улицу, не говоря больше друг другу ни слова. Дэниэл лишь слегка касался незнакомца плечом, но от этого малюсенького прикосновения по телу разливалось тепло. Не было того чувства, которое Дэниэл испытывал всякий раз, если его касался чужой. Молчание, повисшее между ними, действовало успокаивающе, будто и не надо было говорить ничего.

— Как тебя зовут? — спросил Дэниэл, когда они уже двигались вдоль реки.

— Ты сказал, что не будешь спрашивать ничего, — напомнил тот.

— Перестань, — Дэниэл резко шагнул вперёд и, развернувшись, остановился, перекрыв таким образом дорогу своему спутнику. — Я же не спрашиваю твою фамилию или где ты живёшь.

Мужчина молчал какое-то время.

— Грег, — наконец сказал он.

— Грег, — повторил Дэниэл, пробуя имя на вкус. Было похоже, но всё равно немножко «не то». — Грегори? — когда он произнёс имя вслух, по телу будто бы пронеслась волна пламени, рассыпая по каждой клеточке искры мурашек.

— Грег! — резко отрезал тот.

В глазах его сверкнуло пламя, которое, Дэниэл был уверен, он тоже видел уже множество раз.

— Хорошо, — послушно подтвердил он и тут же обнаружил, что уголки его собственных губ ползут вверх.

— Что смешного? — произнёс мужчина резко.

— Ничего, — Дэниэл попытался подавить улыбку, но она стала только шире. Он покачал головой и поспешно отвернулся к реке, силясь спрятать её в темноте.

— Что? — рука Грега накрыла его руку, пальцы до боли сжали локоть, заставляя Дэниэла повернуться и посмотреть на него. Обида поднялась внутри, но страха не было. Секунду они смотрели друг на друга, а потом Грег медленно убрал руку. — Прости.

— Ничего, — Дэниэл снова улыбнулся, но теперь уже в его улыбке не было прежней искренней радости. Он снова отвернулся к реке и попытался успокоиться.

Грэг замер рядом с ним, снова чуть касаясь его плеча своим.

— Красиво здесь, — произнёс он.

Дэниэл покачал головой. По другую сторону реки разгорались огни ночного города, кое-где можно было разглядеть рекламные щиты, и он знал, что многие в самом деле считают это красивым, даже рисуют — но только не он.

— Город — как уродливый нарост, — сказал он зло.

Грег приподнял бровь, но Дэниэл не заметил этого, потому что не смотрел на него.

— Ты предпочитаешь деревню? Не видел, чтобы ты рисовал село.

Он замолк тут же, а Дэниэл резко развернулся и снова наградил его торжествующей улыбкой.

— Ты знаешь, что я люблю рисовать.

Грег на секунду упрямо поджал губы.

— Ты сам сказал. Замки. И скалы.

— Про скалы я не говорил ничего.

Дэниэл секунду смотрел на него, но видя, что в глазах Грега замерло непробиваемое упрямство, протянул руку и примирительно коснулся его щеки кончиками пальцев. Щека у Грега была колючая, видимо, тот не брился с самого утра, а может и со вчерашнего дня. Но в эту секунду эти коротенькие иголки щетины показались Дэниэлу самым настоящим, что только могло бы быть. Он зажмурился, погружаясь в это ощущение с головой — первое настоящее ощущение за всю его жизнь, целиком и ещё на маленький кусочек состоящую из снов. Руку не хотелось убирать, но поверх его кисти легла тёплая шершавая ладонь и чуть отвела её в сторону.

— Не надо, — сказал Грег. Без прежней резкости, почти просительно.

— Не буду, — машинально согласился Дэниэл.

Он не был бунтарём, но и такого желания соглашаться со всем, что только будет сказано ему, до сих пор не замечал за собой никогда.

— Идём домой.

Дэниэл коротко кивнул. По коже мягким мехом прошлось это «домой», но вслух он не сказал ничего.

Они двинулись вниз по течению реки и на какое-то время снова замолкли. И только когда до лофта оставалось совсем немного, Грег поймал его за плечо и, остановив, заставил повернуться к себе лицом.

— Я не хочу, чтобы ты снова ходил в этот паб, — сказал он жёстко.

По спине Дэниэла пробежала волна мурашек, а в паху разлился огонь. Дэниэл закусил губу, заставляя себя успокоиться, и, чуть улыбнувшись, шагнул вперёд.

— Хорошо. Если ты покажешь мне другой.

— Исключено.

Грег отвернулся и, не прощаясь, двинулся прочь.