2. Член семьи

Следующим вечером Тауфин собрал у себя всю семью: двоих своих сыновей, сестру Айниру с её тремя почти взрослыми сыновьями — и Раймона.

Дом Синего дракона был невелик. История рода уходила корнями ко временам исхода, и владыка Тауфин гордо и честно мог говорить о том, что его тело несёт в себе кровь драконов. Однако войны сначала с людьми, а затем с Империей Крови, покорившей их земли, раз за разом накатывали на земли Синего Дракона, лежавшие на самой границе королевства. Мужчины умирали, не успев оставить потомство, и место их во главе пограничных отрядов занимали женщины. Так погибли шурин Тауфина и его старший сын, а затем и его супруга. Вампиры отлично знали, что стоит лишить отряд благородного предводителя, как магия древних оставит войско сумеречного народа, и остатки воинов разбегутся.

В подчинении Тауфина всё ещё оставалось две тысячи простых бойцов, в ком не было ни капли древней крови, но вот ядро семьи становилось всё меньше.

— Дети мои, — произнёс Тауфин чинно, обводя покровительственным взглядом стоявших перед ним сыновей и племянников. — Я хочу познакомить вас со своим третьим сыном.

Сыновья Айниры зашептались и стали переглядываться.

Белл нахмурился и опустил руку туда, где мог бы уже быть настоящий меч, а теперь висела бестолковая деревяшка.

Ингвар широко улыбнулся и, склонив голову, из-под густых ресниц бросил короткий взгляд на Раймона.

Раймон покраснел. Он покраснел ещё тогда, когда Тауфин заговорил о новом сыне, потому что не мог поверить, что речь идёт о нём.

Встреча с благородным эльфом была чудом. Одни демоны знают, что привело Тауфина в трущобы, но едва Раймон увидел вдалеке его прямую спину и шёлк голубого плаща, трепещущий на ветру, он уже не мог отвести взгляд. Конечно, все в округе знали, что гулящая Варна приблудила от эльфа. Острые уши было не скрыть никаким капюшоном, да и взрослел мальчик куда медленнее, чем сверстники — за что не раз получал обидные клички.

Но сам Раймон эльфов не видел никогда. До этого дня. Он пробирался ночами под окна трактира, чтобы послушать песни заезжих бардов о бессмертных народах, и гадал, каким же был его отец? Гордым лунным или свободолюбивым лесным эльфом? Или, может быть, просвещённым эльфом солнца? И хотя сумеречное королевство лежало к Дорлифену ближе всех других эльфийских королевств, Раймон никогда и не надеялся, что в нём течёт кровь самого могущественного эльфийского народа, много веков назад породнившегося с драконами.

Раймон не знал, к какому народу принадлежит таинственный незнакомец. Его попросту покорили его волосы с прожилками золота и широкие плечи, закованные в сталь. И когда Мартышка Джон решил поживиться редкой добычей и всадить в спину благородному гостю свой кривой клинок, Раймон сам не заметил, как бросился ему наперерез. С первого раза клинок выбить не удалось, завязалась короткая схватка, и нож вошёл ему под ребро. Раймон уже решил, что ему конец, когда руки Тауфина оторвали от него Мартышку и швырнули о стену.

А его, грязного полукровку, подняли на руки.

— Зачем полез? — спросил Тауфин, и на лице незнакомого мужчины отразилась искренняя забота — такая, какую Раймон видел разве что в глазах матери, давно уже почившей от старости. Ответа Тауфин не дождался, продолжив расспросы: — Ты что это, полуэльф?

Раймон зажмурился, почувствовав, что сейчас сказка закончится. Он не раз слышал, что эльфы не любят полукровок куда больше, чем люди. Для нищих и бандитов из трущоб он был просто жалким уродцем — непохожим на других, слишком слабым, чтобы работать в доках наравне с честными труженниками, и слишком медленно взрослевшим, чтобы оказаться полезным учеником в воровской гильдии.

Для эльфов же, как говорили все, включая знающих всё на свете бардов, одно существование полукровок было оскорблением.

Раймон искренне ожидал, что его ударят, но вместо этого большие и неожиданно мягкие руки эльфа приподняли его и понесли куда-то. Вскоре Раймон потерял сознание и очнулся уже в каком-то странном жёстком кульке, притороченном к седлу виверны — и на высоте птичьего полёта. Последнее открытие заставило мальчишку задрожать от ужаса — и дрожать уже до тех пор, пока виверна не опустилась на вымощенную мрамором посадочную площадку.

Если бы не странное белоснежное создание, по имени Ингвар, Раймон дрожал бы и до сих пор. А скорее — валялся бы снова без сознания.

Но Раймон стоял в удивительно красивом, украшенном разноцветными осколками кварца, зале, в окружении ослепительно красивых бессмертных существ, а Ингвар держал его за руку — и теперь, после слов Тауфина, прекрасного эльфа, принёсшего его сюда, оказавшегося то ли королём, то ли ещё какой-то большой шишкой, Ингвар сильнее сжал пальцы, будто почувствовав, как дрожат пальцы полуэльфа.

Раймон торопливо выдернул руку. Он не хотел, чтобы Ингвар знал, как ему страшно. Не хотел, чтобы Ингвар догадался, как неуютно ему здесь и насколько не место ему, грязному полукровке, среди этих прекрасных созданий.

Раймон давно привык, что все вокруг считают его чем-то вроде дворняги, которая легко сносит пинки и побои. Но именно Ингвар не должен был так считать. Раймон сам не знал почему.

— Его зовут Раймон, — произнёс Тауфин, приближаясь к двум своим родным детям и третьему, приёмному.

— Имя как у дворняги, — фыркнул кто-то из юношей, стоявших в стороне, и двое других тут же захихикали.

Тауфин сделал вид, что не слышит, а Раймон не заметил, каким пристальным взглядом наградил говорившего Ингвар — так что кузен поперхнулся собственным смехом, и толкнул локтем брата, заставляя замолчать и его.

— В нём нет древней крови, — произнёс холодно тот, кого звали Белл. — В нём вообще-то эльфийской крови — кот наплакал. Он будет позором для дома, отец.

— С чего ты взял, — оборвал его Тауфин — что в его крови нет крови наших предков? Только с того, что в нём течёт кровь людей? И даже если ты прав, Белл. Я — глава дома. Моё решение — закон. Удивлен, что ты об этом забыл.

— Да, отец, — Белл опустил голову, пряча недовольный взгляд за выбившимися из косы прядями чёрных волос.

— Раймон будет ходить на занятия вместе с тобой и Ингваром.

— Но… — Белл запнулся.

— Ты что-то хотел спросить, сын?

— Нет… — выдохнул Белл. — Ничего.

— Он хотел сказать, — сообщил Ингвар с улыбкой вместо него, — что Раймон наверняка отстал в учёбе.

Услышав это слово, «отстал», Раймон дёрнулся и бросил короткий взгляд на Ингвара, но тот продолжал как ни в чём ни бывало:

— … и было бы хорошо, чтобы кто-нибудь из нас помог ему наверстать пропущенное.

Тауфин задумчиво кивнул.

— Да, ты прав, конечно. Но это уже не тема для семейного собрания. Если хочешь, позанимайся с ним. Всё, все свободны.

Тауфин вернулся на своё кресло в торце зала. Айнира осталась стоять рядом с ним, и старшие принялись негромко что-то обсуждать.

Сыновья Айниры потянулись к выходу, продолжая перешёптываться. Проходя мимо нового члена семьи, каждый из троих будто бы невзначай постарался задеть его плечом. Ингвар проводил уходящих холодным взглядом, но в спор вступать не стал — настоящая угроза осталась стоять рядом, и угрозу эту звали Белл.

— Стало быть, ты теперь сам решил стать учителем? — спросил он, подходя к Ингвару.

— Нужно — и стану, — Ингвар вскинул подбородок.

— Смотри, помыться не забудь после занятий.

Фыркнув, он вышел следом за остальными, а Ингвар облегчённо вздохнул, довольный тем, что ссора закончилась так легко, и повернулся к Раймону. Тот стоял мрачный, как туча.

— Эй, — Ингвар помахал ладонью перед его глазами. — О чём задумался?

Раймон медленно перевёл взгляд на Ингвара.

— Всё ещё хочешь возиться со мной?

— Ну, я же тут, — он протянул руку и попытался поймать ладонь полуэльфа.

— Смотри, как бы и тебе не досталось.

Ингвар фыркнул.

— Ко мне никто не посмеет подойти. И к тебе тоже — пока ты со мной.

— Что-то не очень хочется… — Раймон запнулся. «Становиться твоим хвостиком», — хотел он сказать, но понял, что это было бы неправдой. Ему очень даже хотелось остаться рядом с белобрысым, похожим на тополиный пух, юношей. Просто прятаться за спиной у такого хрупкого создания было совсем уж подло. Даже для него.

— Пошли, — воспользовавшись тем, что Раймон на время выпал из реальности, Ингвар всё-таки схватил его за руку и потащил прочь.

***
В тот же вечер, когда они сидели в библиотеке на верхних этажах башни и разбирали заданный Ингвару урок, обнаружилась первая проблема: Раймон не умел читать.

— Тебе сколько лет? — спросил Ингвар с деланной строгостью, уставившись на него.

Раймон пожал плечами и отвернулся.

— Раймон, — позвал Ингвар настойчиво и, не встретив ответной реакции, встал и подошёл к Раймону вплотную. Двумя пальцами, унизанными острыми перламутровыми коготками, поднял к себе лицо полуэльфа. — Сколько пальцев? — он выставил перед собой раскрытую ладонь.

Раймон секунду смотрел на него, а затем, вскочив с места, оттолкнул протянутую к нему руку и рванулся к двери.

Ингвар проследил за ним задумчивым взглядом и щелчком пальцев заставил дверь захлопнуться перед самым носом полуэльфа. Тот сжал кулаки и обернулся, ожидая продолжения нападок.

— Ты и считать не умеешь, — произнёс Ингвар, приближаясь к нему.

— Ну, давай, скажи, что я вообще ничего не умею.

Ингвар замер на месте, изучая яростный огонь во взгляде своего названного брата. Он никогда ещё не встречался с таким открытым проявлением чувств, тем более с таким открытым проявлением злости. Обычно самого его упрекали в несдержанности и легкомыслии, но его шалости казались игрой искр на поверхности метала по сравнению с лесным пожаром эмоций Раймона.

— Я не думал этого говорить, — соврал Ингвар. — Все ведь когда-то не умели читать. И считать. Ну… позанимаемся немножко. Всё равно наставник проговаривает всю эту лабуду, — Ингвар постучал ногтем по корешку книги на ближайшей полке, — вслух.