Стиснув зубы, Раймон привыкал к новым условиям и строил планы о том, как сможет встретиться с Ингваром. Раймон хотел бежать, но один этого сделать не мог.

Поначалу полуэльфу поручили работу на кухне, но очень скоро повара прогнали его прочь — пальцы полуэльфа были слишком толстыми, чтобы работать с украшенными кремом пирожными, которые так любил Ингвар. Он не умел варить даже простейшую похлебку, мясо у него подгорало, а тарелки выскальзывали из рук.

Почесав затылок, Дарин определил Раймона на новое место — в стойла для виверн. Теперь в обязанности полуэльфа входило чистить животных и сбрую, убирать за ними и кормить их сырым мясом дважды в день. Здесь Раймону было чуть более уютно — он всё же любил давно знакомых животных и прекрасно понимал их без слов.

Главный недостаток новой должности обнаружился через несколько дней, когда сыновья леди Айниры собрались на охоту.

Их было трое, и они явно пребывали в бодром расположении духа, когда увидели Раймона, жёсткой щёткой отчищавшего от грязи упругую бархатистую шкуру виверны.

Смех тут же смолк. Раймон, ещё не успевший обернуться, не заметил весёлого перемигивания.

Тамлин, старший из братьев, чуть вышел вперёд и прокашлялся.

Раймон тут же подскочил на ноги и с подозрением оглядел гостей.

— Полукровка… кто допустил тебя к благородным животным?

Раймон промолчал. Отвечать на преднамеренные подколы он не видел смысла.

— После него виверны будут вонять трущобами, придётся чистить самим, — заметил средний, Ланг.

— Да он всё ещё считает себя одним из нас, глядите, — третий, Твен, потянулся к волосам Раймона, по обычаю аристократии заплетённым в свободную косу. Когда Раймон впервые попал в дом Синего Дракона, его волосы походили на щетину ежа — едва скрывавшие кончики ушей, они были криво подстрижены и торчали в разные стороны. Общество Ингвара и старания Марлин сделали своё дело — сейчас чёрная, слегка распушившаяся коса доходила Раймону до бёдер. Сам он не слишком любил с ней возиться, но Ингвару нравилось расчёсывать и перебирать его волосы перед сном, так что отказаться от местного обычая Раймон просто не мог.

Раймон извернулся, отбрасывая в сторону руку Твена, но тут же, оступившись о подставленную ногу Тамлина, едва не рухнул на землю. Перепрыгнув подножку, он всё же обрушился всем телом вперёд, прямо в подставленные руки Твена. Светлое лезвие сверкнуло в воздухе, и Раймон увидел чёрную косу, падающую в навоз.

Раймон стиснул кулаки, но это не помогло. Ярость, сдерживаемая все прошедшие дни, хлынула наружу. Он будто со стороны увидел, как впечатывается его кулак в самодовольную рожу Твена. Как пролетает у него над головой чей-то бирюзовый рукав, и как подошва его собственного сапога с хрустом врезается в колено, закутанное в мантию того же цвета.

Раймон дрался грязно. Все навыки, которым обучили его фехтовальщики дома Дракона, выветрились из головы в один миг — да и вряд ли они помогли бы в такой драке. Он бил ниже пояса, как учили его улицы Дорлифена, выкручивал руки, с наслаждением вслушиваясь в глухие стоны боли, а сам будто бы и не чувствовал боли от ударов противника.

Раймон пришёл в себя только когда понял, что его вывернутые за спину руки держат двое воинов. Тамлин стоял у дальней стены, потирая ушибленную челюсть. Твен лежал на земле, а рядом с ним сидел порядком удивлённый Ланг.

— Куда его? — спросил один из воинов.

Раймон рванулся, но хватка его была крепка, а сам полуэльф уже выдохся. Ярость сменилась усталостью и отчаянием. Их было больше. Но даже если он был сильнее, они просто звали на помощь других. Он зло ухмыльнулся, подумав о том, что так было всегда.

— К Беллу! — приказал Тамлин, стараясь не выдать дрожи в голосе.

Сопротивляться не было смысла. Раймона потащили вверх по лестницам. Боль постепенно просыпалась в местах ушибов, которые, как оказалось, покрывали всё его тело.

Всё было почти так же, как много раз, только теперь его не поставили перед троном, а швырнули на пол, заставляя упасть на колени.

— Что опять? — Белл лишь на секунду отвлёкся от бумаг, которые читал, чтобы бросить на него короткий взгляд.

— Драка. С господами Тамлином, Твеном и Лангом.

Белл удивлёно приподнял бровь.

— Он совсем взбесился? — Белл снова уставился на Раймона тяжёлым взглядом. — Слугу, ударившего господина, в любом доме накажут смертью или изгнанием. Моё милосердие безгранично, помни об этом. — Белл поднял глаза на воинов. — Всыпать ему пятьдесят плетей.

***
Каждый удар разбегался волнами боли по истерзанному телу.

— Сорок пять, — отсчитывал монотонный голос Дарина, и плеть снова врезалась в изорванную спину.

— Сорок шесть, — Раймон стискивал зубы, чтобы не закричать. Наказание проходило во дворе, над ямой для пленников, и каждый, кто желал, мог увидеть распростёртое на камнях тело юноши.

— Сорок семь, — Раймон уже не мог понять, наваждение это, или в самом деле там, среди праздных зевак — бледное, как снег, лицо Ингвара.

— Сорок восемь, — глухой рык вырывается из горла, и Раймон закрывает глаза, чтобы не видеть этого миража.

— Сорок девять, — кровавые круги плывут перед глазами, и весь мир тонет в боли. Такого наказания он ни получал ещё никогда.

— Пятьдесят.

Свистящий выдох, когда плеть последний раз опускается на измученную спину. Нет сил двигаться и тем более встать.

Сквозь опущенные веки Раймон видел, как медленно разбредаются зеваки. Умереть бы здесь, на холодном камне, влажном от крови….

Ледяные пальцы коснулись обнажённого плеча, и Раймон вздрогнул, резко распахивая глаза.

— Инг…

Ингвар поджал губы. Казалось, его мучили какие-то сомнения.

— Я сейчас вылечу.

Пачкая в крови белоснежные рукава, он принялся водить пальцами над ранами, оставленными кнутом.

Раймон замер. Столько раз он представлял себе, как снова увидит Ингвара… Там, в мечтах, он был спасителем, вырывающим нежное тело из рук нежеланного жениха и увозившим прочь в своём седле… Реальность разрывала мечты в клочья так же легко, как кнут живую кожу.

— Инг… — Раймон поймал тонкие пальцы и поднёс к губам. Все слова, подготовленные заранее, выветрились из головы. — Уйдём отсюда, — сказал он просто.

Ингвар замер.

Отпустив ладонь любимого, Раймон сел и заглянул Ингвару в глаза.

— Уйдём, ведь тебе тоже нечего ждать. Ты не хочешь той судьбы, которую приготовили для тебя отец и брат.

— Не хочу? — на лице Ингвара проскочила тень любопытства, но голос оставался ледяным. — Полагаю, ты считаешь, что я хочу скитаться по чужим городам без денег и еды? Самому стать пищей для вампиров и других чудовищ? Или тебе есть, что мне предложить, Раймон?

Раймон стиснул зубы. Ингвар был прав, и они оба знали это. Там, по другую сторону зачарованных стен, Ингвару не было места.

Юноша вырвал руку из ослабших пальцев Раймона и пошёл прочь, а полуэльф долго ещё сидел, пытаясь осмыслить всё то, что произошло с ним за последнее время. Может, это и было неблагодарностью по отношению к семье. Может, он и нарушал волю Тауфина… Но оставаться здесь, когда любая попытка дать отпор обидчикам приравнивалась к смерти, он не мог. Не мог он и уйти, оставив Ингвара одного.