6. Сватовство

Нежелание Ингвара бежать было серьёзной помехой в планах Раймона. Нельзя сказать, чтобы и сам он не задумывался о том, что будет делать за стенами башни. Здесь у него, по крайней мере, были еда и кров — слово своё Белл держал честно. То и дело скрипя зубами, Раймон думал о том, как ловко Белл подкупил всех своих врагов. Дети Айниры жили на правах принцев, и мать никогда не решилась бы рискнуть их статусом. Ингвар получал сомнительную возможность выбирать себе жениха — правда, среди тех, кто устраивал брата. Любой же его неверный шаг грозил ему совсем уж нежеланным браком — и ещё один противник Белла не решался теперь бунтовать. Ему, Раймону, Белл предложил то, что, как он считал, должно было подкупить нищего из Дорлифена. Но как бы ни было стыдно за это Раймону, такая плата была для него слишком мала. Теперь, когда он знал, что эльфы не слишком-то отличаются от людей, когда понимал себя и свою сущность, их презрение уже не казалось ему естественным.

Что он сделал, чтобы всегда быть грязью под ногами своих кузенов? Ничего. Его мать не была святой, но даже это — её грехи, а не его.

Лёжа на своей узкой кровати в общей спальне, Раймон сжимал кулаки, но не от бессилия — от с трудом сдерживаемой ярости.

Белл ясно дал понять, чем закончится новая дерзость с его стороны. Что ж… Оставались обходные пути, но ими ходить Раймон не любил. Он отлично отдавал себе отчёт в том, что ещё одна стычка закончится новой дракой — и либо изгнанием, либо смертью.

Первого и второго Раймон боялся одинаково — потому что знал, что Ингвар не последует за ним. Значит, нужно было переубедить Ингвара раньше, чем случится новое недоразумение.

Как, если его и близко не подпускали к верхним этажам… по крайней мере, как гостя. Другое дело, если бы его направил туда Дарин…

Раймон усмехнулся собственной мысли и перевернулся на другой бок. Пожалуй, это стоило того, чтобы немного попресмыкаться.

***
Жизнь Ингвара изменилась после смерти отца не столь заметно — и всё же Ингвар не был рад этим переменам.

Белл перестал посещать занятия с наставниками, потому что был полностью занят хозяйственными заботами. Дела, связанные с деньгами и армией, он не доверял никому, а дел было много — за месяц граница придвинулась ближе к башне, чем за прошедшие десять лет. Теперь Ингвар понимал, что стычка, в которой погиб отец, была не случайной. Империя наступала широким фронтом, и без поддержки других домов сдержать её было невозможно — тем более, что дом Синего Дракона лишился своего главнокомандующего, а сын его был слишком склонен к поспешным решениям и не всегда знал цену человеческим жизням.

Ингвар сильно подозревал, что если бы воины не были твёрдо приучены доверять своему владыке и выполнять любую его волю, они восстали бы против Белла. Однако время сейчас было не то, чтобы протестовать, и это понимали все.

Общества Белла Ингвар лишился и не мог сказать, что не рад этому.

Сложнее дело обстояло с Раймоном. С одной стороны, Ингвар ощутимо скучал по товарищу. Иногда сталкиваясь с чем-то новым, он невольно думал: жаль, что нельзя поделиться этим с Раймоном. Но тут же губы его сжимались, вытравливая ненужную мысль из головы. Раймон отказался разделить с ним самое ценное, что мог предложить ему Ингвар. Раймон посмел отвергнуть его, хоть и был неизмеримо ниже многих других, желавших разделить с Ингваром ночь.

И теперь, когда Ингвару так пригодилась бы поддержка названного брата, из-за своей гордыни Раймон оказался далеко от него. В чём проявлялась эта самая гордыня, Ингвар не смог бы сказать, но неизменно винил в разлуке именно Раймона.

Белл, в свою очередь, нашёл возможность скрасить одиночество Ингвара. Раз, а то и два в неделю к молодому Хранителю приезжали гости из дома Саламандры. У Владыки дома было четверо сыновей и две дочери. Ещё трое мальчиков и одна девочка принадлежали к младшей, но также приближённой к нему ветви. Девочки были красивы все до одной, и у Ингвара всерьёз мелькала мысль выбрать одну из них. Учитывая то, как редко рождались девушки среди эльфов, ему выдался исключительный шанс. Однако две из возможных кандидаток уже были уговорены с более знатными женихами — как бы ни был могущественен дом Саламандры, ему тоже требовались союзники. Последняя же ответила ему равнодушным пренебрежением — ей куда милее был сам молодой Владыка дома Дракона. Настаивать Ингвар не стал, так как уговаривать не привык.

Куда большее любопытство его персона вызвала у сыновей и племянников Владыки дома Саламандры.

Из семерых двое оказались глупы как пробка — неплохое качество для супруга, по мнению Ингвара, но очень уж утомительное. Ещё двое были изуродованы войной, и именно ими Белл собирался стращать младшего брата в случае неповиновения.

Оставалось ещё трое. Бальдер, Ахти и Туйонен. Ахти приезжал свататься на прошлой неделе. У него были рыжие вьющиеся волосы, на затылке заплетённые в тонкую косу, а у висков окружавшие лицо солнечным нимбом. Ахти целовал своему возможному жениху руки, но Ингвар видел, что любви в его глазах нет. Он улыбался, но одним уголком рта, а серёжка в правом ухе жениха поблёскивала так же хитро, как и его глаза. И Ингвар решил попросить отсрочки с ответом.

Туйонен принадлежал к младшей ветви. По своим кузенам Ингвар знал, что положения таких детей в доме куда хуже. Кому-то другому оно наверняка подошло бы — но не ему. Он отложил встречу с Туйоненом напоследок, но особых надежд не питал.

Ингвар сидел перед зеркалом, расчёсывая пушистые волосы мягкой щёткой, и ждал, когда слуги принесут весть о приезде Бальдера.

***
То, что Бальдер ему подходит, Ингвар увидел, едва тот показался в дверях. У Бальдера были густые, заплетённые в искусные косы соломенные волосы, обильно украшенные золотыми прожилками. Он был статен и не слишком высок. Но всё это не имело значения, потому что Ингвар уже увидел его глаза — и глаза эти загорелись при взгляде на Ингвара.

— Прошу вас, проходите, — Ингвар отложил в сторону книгу, которую и не думал читать.

Подойдя к Ингвару вплотную, Бальдер поклонился. Тот лишь слегка кивнул, продолжая сидеть на диване.

Ингвар улыбнулся своим мыслям.

Бальдер ответил улыбкой, решив, что улыбка Ингвара предназначалась ему.

— Что вы читаете? — спросил он.

Ингвар бросил косой взгляд на книгу, стараясь разглядеть название, но отвечать ему не пришлось: взяв томик в руки, Бальдер ответил за него:

— Ветры в небе Альтаира. Очень романтичная вещь.

— Да, я тоже так думаю, — ответил Ингвар, улыбаясь. Книгу он взял в библиотеке по ошибке, когда наставник послал его искать легенду о Крыле Альтаира, а вернуть так и не дошли руки.

— Вы любите истории о любви?

Ингвар скромно опустил взгляд, не желая врать.

— Я сразу понял это, едва увидел вас, — Бальдер опустился на корточки перед Хранителем и попытался поймать его руки.

Прикосновение Ингвару было неприятно. Он вовсе не собирался идти на сближение так быстро. Пальцы пришлось отобрать, но Бальдер намёка не понял и поймал их снова.

— И мысль моя, свободна и легка,
Бродила по утесам, где, блистая
Лучом зари, сбирались облака,
Туманные вершины омрачая,
Косматые, как перья шишака.
А вдалеке, как вечные ступени
С земли на небо, в край моих видений,
Зубчатою тянулись полосой,
Таинственней, синей одна другой*,

— продекламировал Бальдер, задумчиво рассматривая лицо Ингвара и пытаясь что-то отыскать в его глазах.

— Это из «Ветров», — догадался Ингвар, и Бальдер кивнул.

— Вы тоже запомнили эти строки?

— Конечно! Это прекрасно! — Ингвар как никогда был рад тому, что кровь его текла медленно, и щёки никогда не краснели.

— А вы хотели бы побывать в тех горах?

Ответить Ингвар не успел. Раздался негромкий стук, дверь открылась, и на пороге показалась фигура Раймона.

Секунду недавние братья смотрели друг на друга. Затем взгляд Раймона упал на кисти Ингвара, которые сжимал в своих пальцах Бальдер.

Ингвар напрягся как натянутая струна. Секунду им владело непреодолимое желание вырвать руки, а затем оно сменилось ледяной яростью.

— Что ты хотел? — спросил он холодно, не отводя пристального взгляда от Раймона. — И как сюда попал?

— Марлин, — Раймон прокашлялся, — Марлин прислала меня спросить, не нужно ли что-нибудь вам, господин.

Секунду Ингвар молчал, разрываясь между желанием прогнать не вовремя появившегося Раймона прочь или оставить его здесь. Последнее казалось неимоверно соблазнительным, хоть Ингвар и сам не знал, зачем ему это нужно.

— Нам нужны фрукты и вино. Вы будете вино, Бальдер? — спросил он уже совсем другим тоном.

Бальдер несмело улыбнулся.

— Всё, чего захотите вы, — он кивнул.

— Ты слышал, — бросил Ингвар, не оборачиваясь и пытаясь сосредоточиться на лице Бальдера. Это получалось с трудом. Даже когда дверь закрылась, в глазах Ингвара всё ещё стоял заледеневший в мгновение ока взгляд Раймона.

***
План казался отличным — даже тогда, когда Раймон едва не на коленях убеждал Марлин в том, что не разобьёт ни одной тарелки и не столкнётся ни с кем из обитателей верхних этажей.

План казался отличным, когда она сдалась, и когда Раймон едва не бегом нёсся к покоям своего названного брата.

Только когда Раймон, от волнения не дождавшийся ответа и вломившийся после короткого стука, увидел на коленях перед Ингваром незнакомого мужчину благородных кровей, Раймон понял, что план — дерьмо.

Когда он увидел, как нежно незнакомец сжимает белые запястья, Раймон понял, что план — дерьмо вдвойне.

Но хуже всего был взгляд Ингвара. Никогда ещё Раймон не видел у него такого взгляда. Ингвар смотрел на него, как на муху, зудевшую над ухом, как на надоедливого пса, лизавшего сапог.

— Марлин прислала меня спросить, не нужно ли вам что-нибудь, — Раймон не узнавал собственный голос, звучавший будто бы из глубокого колодца, а ответа Ингвара и вовсе дождался с трудом.