Глава 24 Новые перспективы

– Здравствуй, Эван.

Я долго рассматриваю Марка Дункана. Он похудел, и в волосах стало седины больше, чем было в нашу последнюю встречу. На пальце кольцо, которого раньше там не было. Вообще-то, я рад это видеть – он уже давно перестал мечтать о любви.

Двигаться дальше – это здорово.

– Ты не против со мной поговорить? – спрашивает он. – Когда я услышал, что ты здесь, то не мог не приехать и не проведать тебя. Рад слышать, что у тебя всё хорошо. И, признаюсь, рад узнать, что выстрел не был сделан тобой умышленно.

– Думаешь, я стал бы в себя стрелять?

– Было время, когда я думал, что ты на это способен, – он садится на стул на колёсиках у кровати, и кладёт свой блокнот на колени. Достаёт из кармана ручку и открывает чистую страницу. – Правда, прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали. Тебе придётся наверстать упущенное.

Пристально смотрю на него, вспоминая все сеансы, которые он со мной проводил в прошлом. Мы всегда говорили о моих переживаниях во время выполнения боевых заданий, потому что в настоящем не было ничего, о чём я мог бы или готов был рассказать. Изредка он помогал мне кое-что понять, но из этого никогда ничего хорошего не выходило.

– Нет, – качаю я головой.

– Нет? – Марк вскидывает голову и вопросительно на меня смотрит. – Ты не хочешь говорить?

– Я не хочу говорить о прошлом, – говорю ему. – Я хочу... я хочу…

Не могу подобрать правильные слова. Облизываю губы и концентрируюсь, но не знаю, что сказать.

– У меня есть девушка, – наконец выдаю я. – Алина. Я хочу поступить с ней правильно.

– Вы ссоритесь? – спрашивает он.

– Нет, совсем нет, – не могу найти нужных слов. – Последняя девушка меня бросила, и я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу снова облажаться.

– Ладно, Эван, – говорит Марк, подняв блокнот. – Сначала мне нужно кое-что выяснить, чтобы я мог вынести своё заключение. Давай сосредоточимся на новых отношениях. Так тебя устраивает?

– Да.

Мы проходимся по всему, что я помню, и всему, что не сохранилось в памяти. Говорим о том, как я чувствую себя физически после нахождения в течение почти двух месяцев в коме. Невольно слетает с языка, что сейчас, кажется, чувствую себя не так, как раньше.

– А что изменилось?

– Просто... о некоторых вещах я думаю по-другому.

– Можешь привести пример?

– То, что обычно меня по-настоящему выводило из равновесия, просто... ну, больше не трогает. Мне всё равно.

– Какой-нибудь пример поможет мне понять.

– Например, я сейчас владею всем бизнесом, так?

– Да, насколько я знаю, ты получил приличное наследство.

– Мне оно не нужно. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Но мне нужно обо всём позаботиться. Я должен управлять, как Ринальдо. Я дал ему слово. Это обещание было дано не просто так. То есть... хочу сказать, что, если я пообещал, то обязан выполнить. Но теперь…

– Изменились твои приоритеты?

– Да, – киваю головой. – Приоритеты. Это именно то слово. Те вещи, что были важны, просто больше не в списке приоритетов. Дело даже не в том, что они переместились вниз – их там вообще нет. Я всё жду, когда появится Ральф и скажет, что я облажался, но он не приходит.

– Кто такой Ральф?

Я прерываюсь, понимая, что допустил оплошность. Мне не стоило о нём упоминать.

Но как он сможет мне помочь, если я не расскажу?

– Ральф – это трудно объяснить.

– Попытайся.

– Не знаю, – пожав плечами, смотрю на Марка. – Полагаю, он мой воображаемый друг. Обычно он рядом, когда я не сплю, у меня стресс или приступ паники. Понимаю, что он не реальный, но всё равно его вижу.

– Это началось после того, как ты здесь очнулся? – спрашивает Марк, делая всё возможное, чтобы не выглядеть озабоченным, но у него это плохо получается. Его пальцы с усилием сжимают ручку.

– Нет, это продолжается уже давно. Я видел его постоянно, но в последнее время он не появлялся.

– Значит, ты считаешь, что это не связано с твоей травмой?

– Нет. Впервые я с ним встретился после того, как вышел из тюрьмы. Когда рядом была Лиа, он перестал появляться. Но вернулся, когда она ушла.

– Когда ты видел его в последний раз? – Марк неистово строчит в своём блокноте.

– Точно не помню, – говорю я. – Кажется, незадолго до смерти Ринальдо. У меня в голове всё перемешалось. По-моему, с хронологией событий у меня полная неразбериха.

– В этом нет ничего необычного.

– Полагаю, это было примерно в то время, когда ко мне переехала Алина, – говорю я. – Вроде бы, в последний раз я его видел как раз перед этим.

– Можешь описать Ральфа?

– Он... он... – делаю паузу и собираюсь с мыслями. – Это тот парнишка, которого я убил в Ираке. Мальчишка-боевик. Когда я его подстрелил, он направлялся к нашей базе.

– Я помню, ты уже рассказывал об этом, – говорит Марк. – Но отказался сообщить мне какие-либо подробности и никогда не упоминал о галлюцинациях. Почему Ральф?

– Просто это имя ему подходит, – пожимаю я плечами. По правде говоря, у меня нет лучшего ответа.

– Расскажи мне об этом иракском парне побольше.

– Я часто разговаривал сам с собой. Это всегда меня бесило. Потому что было признанием того, что я сумасшедший. Беседы с Ральфом – тоже безумие, но другого толка. В этом есть какой-то смысл?

– По крайней мере, я могу понять разницу, – соглашается Марк. – Можешь мне рассказать о настоящем Ральфе?

Марк настойчивый, надо отдать ему должное. Перехожу к подробному рассказу – с того мгновения, когда только увидел его в прицеле и до того момента, ровно через семьдесят пять секунд, когда спустил курок. К концу исповеди я рыдаю.

– Кто так поступает? – с трудом выдавливаю из себя слова. – Кто посылает туда своего ребенка? Это, мать твою, зона боевых действий. И он знал... я видел это по его глазам. Он знал, что умрёт. Что его или расстреляют, или он взорвёт себя сам. Кто-то просто отправил его умирать! Почему? Зачем кому-то это делать?

– Это война, Эван, – тихо говорит Марк. – Люди совершают на войне такое, что никогда бы не сделали при других обстоятельствах. Ты поступил так, как должен был, чтобы защитить свой отряд.

– Я их не защитил, – напоминаю я ему. – Они все умерли через пару месяцев.

Марк протягивает мне несколько салфеток из коробки, стоящей на краю стола, и мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Чёрт, обычно я так не делаю.

– Может, стоило бы, – Марк смотрит на меня. – Я рад видеть, Эван, что ты не сдерживаешь эмоции. Это совсем неплохо.

– Может быть, став таким чувствительным, мне удастся на этот раз удержать свою девушку.

– Алина так важна для тебя.

– Да. Ты её видел?

– Она была здесь, когда я приходил проведать тебя в первый раз, – говорит он. – Она показалась мне очень милой. И ясно видно, что сильно о тебе беспокоится.

– Алина мне очень нравится, и она, кажется, понимает меня. И даже зная, каким я могу быть, она всё равно поддерживает меня. И всё же, я ни в чём не уверен.

– Почему?

– Потому что я так же думал о Лиа.

– Это та женщина, с которой ты уехал из Чикаго, верно?

– Да.

– Что с ней случилось?

– Она меня бросила, – чувствую, как при воспоминании что-то сжимает грудь. – Я приехал домой – меня не было какое-то время, но Лиа не знала, где я был. И нашёл записку, в которой говорилось, что она ушла. Моя собака, блядь, из-за неё умерла, а она меня оставила.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Это случилось прямо перед тем, как мы уехали, – делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мне не хочется сообщать Марку много подробностей. – Она была... ну, в квартире, когда туда проник преступник. О́дин попытался её защитить и был застрелен.

– Надо же. Какая верная собака.

– Была.

– Обидный способ узнать из записки, что отношения закончились, – говорит Марк. – У тебя нет ни одного шанса поговорить об этом до того, как решение уже принято. Ты с тех пор разговаривал с ней?

– Нет. И не собираюсь. Я не могу возвратиться к этому и не хочу. Она приняла решение, и я его уважаю.

– Вполне справедливо.

– Просто мне не хочется как в прошлый раз испортить то, что у меня есть сейчас. Я совершил много ошибок, и никогда, собственно, не извинялся ни за одну из них. Мне было всё равно. Сейчас я не хочу быть таким.

– А чего ты вообще хочешь, Эван?

– Я хочу всё вернуть назад. Хочу забрать обратно всё то дерьмо, что сделал в своей жизни, и заставить его исчезнуть. Хочу начать всё сначала.

– Ты не можешь заставить всё исчезнуть, Эван, как будто ничего и не было. Ты должен понять, как жить с последствиями твоих поступков. Ты можешь на них учиться, чтобы убедиться, что они не повторятся, но у тебя не получится всё вернуть. Некоторые действия просто необратимы.

Марк наклоняется вперёд и кладёт ладонь на мою руку.

– Впрочем, ты всё ещё можешь начать сначала.

Марк заканчивает со своими бумагами и назначает время для следующей встречи со мной на завтра. Как только он уходит, из тени у стены выходит фигура. Я смотрю, как Ральф приближается к краю моей кровати.

У него другое выражение лица. Когда я видел его раньше, он всегда выглядел грустным или злым. На этот раз он выглядит... гордым.

– Знаешь, а ты изменился, – говорит он.

– Правда?

– Ты сам разве не видишь? – он садится на стул и начинает крутиться из стороны в сторону. Сейчас он больше похож на ребёнка, чем когда-либо раньше.

– Возможно, – комкаю одну из использованных салфеток, сжимая её в кулаке. – Если я откажусь от этой части меня, то… что останется?

– Кое-что получше.

Пока мы беседуем, я смотрю на него и замечаю, что он становится всё более и более прозрачным.

– Думаю, я с тобой закончил, – говорит Ральф, встаёт и идёт к окну.

– Так что, это всё? – спрашиваю я. – Ты просто возьмёшь и исчезнешь?

– Я тебе больше не нужен.

– Зачем ты с самого начала здесь появился?

Он улыбается и медленно качает головой.

– Ты потерял то, что должен был потерять. Вопрос в том, что ты получил?

***

Персонал больницы удивлён тому, как быстро я иду на поправку. Физиотерапия – та ещё сука, но я привык доводить тело до крайних пределов его возможностей. Немного похоже, будто я снова прохожу основной курс боевой подготовки, и это, для разнообразия, возвращает некоторые приятные воспоминания.