– Без сомнения. Я не слишком обеспокоена тем, что он не помнит ту ночь, когда его сюда привезли, но могут возникнуть дополнительные проблемы с памятью. Я рассчитываю на тебя, Алина, предупреди меня обо всём, что посчитаешь ненормальным.

– О чём конкретно?

– В частности, обо всех действиях и разговорах, которые покажутся тебе необычными для Эвана. Он перенёс серьезную травму левой лобной доли мозга и, возможно, некоторой части височной доли. Очень хорошо, что он может говорить. Но речевой центр мозга мог быть повреждён. Если кто-то из вас заметит какие-либо проблемы с речью или её восприятием, дайте мне знать, но меня больше интересуют изменения личности. В этой области может помочь Марк Дункан.

– Марк? – перевожу взгляд с одной женщины на другую. Марк Дункан был моим военным психологом.

– Он приходил повидать тебя, – объясняет Алина. – Мы познакомились, и он показался мне очень милым. Он сказал, что ты с ним раньше работал.

– Да, какое-то время назад, – разговор меня быстро утомляет.

Доктор Райс начинает описывать тесты, которые она хочет провести, и сообщает, когда я смогу попробовать есть твердую пищу. Я ото всего отключаюсь и просто смотрю на руку Алины, которой она держит мою ладонь. Семь недель она приезжала сюда и сидела со мной. Семь недель она ждала.

Весь день проходит в том, что меня колют, ощупывают и опрашивают. Всё это время Алина остаётся со мной в комнате, кроме тех случаев, когда меня отводят сделать рентгеновский снимок и МРТ. К тому времени, когда всё заканчивается, чувствую себя совершенно измученным, но потом приходится выслушивать что-то о физиотерапии, начинающейся со следующего дня.

Потрясающе.

Медсестра оставляет нас в покое только после того, как Алина обращает её внимание на исключение для неё из правил посещения. Я возвращаюсь в кровать и пью оставленный для меня сок. Пока мне нельзя есть твёрдую пищу, но доктор Райс сказала, что можно попробовать завтра.

– Эван, мне нужно тебя кое о чем спросить, – говорит Алина, глянув на дверь, а потом наклонившись ко мне ближе. – Мне неприятно даже поднимать эту тему, но я знаю, что у тебя должно быть что-нибудь.

– Что именно?

– Деньги, – её щёки краснеют. – Мне хватило, чтобы покрыть счета за квартиру и всё остальное две недель назад. С тех пор пришлось тяжело. Я была... ну…

Хватаю её за руку и делаю глубокий вдох.

– Чтобы продержаться, тебе пришлось работать?

– Пока нет, – качает она головой. – Но на прошлой неделе я была к этому очень близка.

Облегчение, которое я чувствую, когда понимаю, что ей не нужно будет прибегать к этому занятию, переполняет моё тело, заставляет меня немного расслабиться и расчувствоваться. Сообщаю ей комбинацию цифр от сейфа в моём шкафу.

– Там полно всего, – говорю я ей. – У тебя не должно возникнуть никаких проблем.

– Спасибо, – она наклоняется и целует меня в лоб. – Мне ненавистно было даже упоминать об этом, но я подумала, тебе не понравится, если я…

– Нет, – перебиваю я, – не понравится.

– Я не стала этого делать, – её заверения утешают. Она тянется рукой к моему затылку и начинает массировать шею. – Мэйси скучает по тебе. Она продолжает бегать по квартире с маленьким жёлтым мячиком в пасти и ищет тебя. Правда, мне его не отдаёт. Как только я прикасаюсь к мячу, она тянет его к себе.

Я смеюсь.

– Она только-только этому научилась, – говорю я. – И всего лишь раза три принесла мне мяч за целый день.

– Ей нравится всюду его таскать.

– Последнее, что я помню, – признаюсь ей, – как пытался заставить её принести его мне.

В палату входит доктор Райс, чтобы обсудить некоторые результаты тестов. Большинство физических параметров были в норме, однако тесты на память выглядели немного подозрительно. Но, судя по всему, не настолько плохо, чтобы волновать врача.

– Завтра здесь будет консультант, – информирует меня доктор Райс. – Я хочу, чтобы перед выпиской он составил полный психологический профиль. А пока отдыхайте.

– Могу я остаться с ним? – спрашивает Алина, повернувшись к врачу.

– Да, можете. Я сделаю запись, что разрешаю. Пусть он отдохнёт. Больше никаких разговоров. Я вернусь утром, чтобы вас обоих проверить.

Алина соглашается, и доктор Райс уходит.

На следующий день меня навещают новые посетители.

– А вот и он! Восстал из мёртвых! – неторопливой походкой заходит Джонатан и склоняется над кроватью, чтобы меня обнять. – Рад видеть, что ты открыл глаза, брат.

– Спасибо.

– Хорошо выглядишь, ЛТ, – пожимает мне руку Малыш Эдди. – Тебе здесь дают поесть что-нибудь приличное?

– Еда здесь лучше, чем паёк, – говорю я ему, – но ненамного.

Я беру Алину за руку и прошу её поехать в квартиру и проверить Мэйси. Она сощуривает глаза, но исполняет мою просьбу. Алина понимает, что я просто хочу, чтобы она ушла, и не устраивает из этого трагедии. Прежде, чем парни садятся поговорить о делах, Джонатан сканирует комнату на наличие каких-либо подслушивающих устройств.

– Расскажи, как всё случилось, – поправляю подушку, пытаясь сесть немного повыше.

– Что ты помнишь? – спрашивает Джонатан.

– Ничего. Ни черта не помню. Кто в меня стрелял?

– Эй, попридержи коней, – шумно вздыхает Джонатан. – Давай я начну с того момента, как ты мне позвонил.

Джонатан рассказывает всё, что знает о той ночи. Меня обеспокоили сообщения Алины, и я связался с Джонатаном и Малышом Эдди, чтобы её найти. Малыш Эдди заполняет некоторые пробелы о встрече со мной в аптеке и о том, как он отвёз Алину в безопасное место, но я всё ещё не могу ничего вспомнить. Джонатан объясняет, что он застрял в пробке и приехал как раз в тот момент, когда Бекка и Джошуа Тейлор собирались меня убить.

– Вот этот парень, – Джонатан указывает сигаретой на Малыша Эдди, – спас твою задницу. Если бы он вовремя тебя не оттолкнул, ты был бы уже мёртв.

– Тогда меня и подстрелили?

Джонатан кивает.

– Я думал, ты точно умер, – тихо говорит Малыш Эдди. – Я имею в виду, ну кто может получить пулю в голову и остаться в живых? Ты практически не двигался, но всё время говорил.

– Что стало с Беккой и Джошуа?

– Джонатан остался с тобой, – докладывает Малыш Эдди. – А я последовал за ними. Скажем так, при выезде из города они попали в автокатастрофу.

Он обращается к Джонатану.

– Знаешь, электрические системы на этих новых автомобилях довольно прикольные.

– Прикольные? – смеётся Джонатан. – Откуда у вас, у военных, такой жаргон?

От их такого обыденного обсуждения убийства двух человек у меня сводит судорогой живот. Бекка работала с нами довольно долгое время – ещё до того, как стала заниматься бухгалтерией Ринальдо. Теперь она мертва, и я даже не могу вспомнить точно из-за чего. Не понимаю, почему она хотела меня убить. Я никогда не делал ей ничего плохого.

Мне понятны мотивы Джошуа – я убил его брата. Неудивительно, что он хотел моей смерти. Теперь на мне лежит вина за смерть обоих братьев.

И нельзя отыграть всё назад.

– Мы позаботились о Дональде Хансене, – продолжает Малыш Эдди. – Он был там, в переулке. Я его обнаружил.

– Я узнал его, – говорит Джонатан. – Это тот парень, которого ты устроил в отель.

Короткой вспышкой в голове мелькают пустые глаза Дона, когда я переворачиваю его, а потом – ничего.

– Я видел его тату, – сообщает мне Малыш Эдди. – Мы позаботились, чтобы устроить ему достойные похороны. У него была сестра в Индианаполисе, мы нашли её. Когда ты выйдешь, я отвезу тебя туда, где он похоронен.

– Спасибо, – говорю я тихо. – Я ценю это.

Дальше задаю несколько вопросов, чтобы попытаться собрать воедино все события той ночи, и они отвечают один за другим. Ничто не вызывает других воспоминаний. Слушать, как люди говорят о ситуации, в которой ты участвовал, и не в состоянии ничего вспомнить – заставляет немного нервничать.

– Как здесь оказался Бастиан? – спрашиваю я.

– Я ему позвонил, – пожимает плечами Джонатан. – Я знал, что ты с ним общаешься, и... честно, брат, мы не думали, что ты выживешь.

– Ты с ним разговаривал?

– Недолго. Ему пришлось вернуться домой к семье, но он просил позвонить ему, когда твоё состояние изменится. Я говорил с ним этим утром. У меня такое предчувствие, что он очень скоро забронирует рейс.

Мне подумалось, что с тех пор, как стало известно, что мы сводные братья, я контактировал с Бастианом напрямую единственный раз, когда мы пытались друг друга убить. Я намеревался покончить с ним, но мы пришли к перемирию.

Как только я мог так думать? Он мой единственный родственник.

Меня шокировало бездушие, владевшее мной в то время. Всю жизнь я задумывался над тем, какой могла бы быть моя семья. Пытался найти ей замену среди морпехов, но, в конечном счёте, потерпел неудачу. А обнаружив, что у меня есть настоящий кровный родственник, умудрился держать его на мушке и чуть не нажал на спусковой крючок.

Закрываю на мгновение глаза, вызывая воспоминания. Они кажутся такими необычными, такими странными. Я думал лишь о стратегии удержания бизнеса Ринальдо на вершине иерархии чикагской мафии, но никак не о возможных отношениях с настоящим братом.

Единственное, что имело значение, – только то, чего хотел Ринальдо.

Но теперь он умер.

Его семья к этому моменту уже давно в Италии, где за ними могут присматривать местные «семьи». Весь бизнес принадлежит мне, но мне плевать, что с ним будет. Денег у меня больше, чем когда-либо смогу потратить. Я жил, чтобы ему служить, а теперь, когда он мёртв и его семья далеко, что у меня осталось важного?

Алина.

Она не отказалась от меня, даже когда никто не думал, что я справлюсь. Она приходила сюда и ухаживала за мной. Доктор Райс сказала, что Алина всё время сидела рядом со мной, держала меня за руку и часами со мной говорила. Я снова и снова напоминаю себе, как хорошо она меня понимает. Она знала, кем я был раньше, и, видимо, считала, что где-то внутри меня до сих пор существует человек.