Глава 44

Калеб

Остаток дня Майкл провел в кресле у камина, читая мою книгу. Я чувствовал себя обязанным находиться поблизости, потому что всякий раз, когда я осмеливался выходить из комнаты, он провожал меня широко распахнутыми, встревоженными глазами. Казалось, он был уверен, что я нахожусь на грани самоубийства. Резкие звуки заставляли его подпрыгивать. Слезы отчаяния не раз блестели в его глазах.

Майкл был экзотическим созданием для меня, как в своей простой эмоциональности, так и в легком принятии нашей близости. Для меня же это была пытка – хотеть его мужское тело, чувствовать, как во мне пробуждается желание, – как медленный, болезненный, непобедимый рак.

В то время как Майкл был свободен, словно ребенок, ничуть не ограниченный какими-либо предубеждениями нравственности, святая невинность в Эдеме.

Я завидовал ему, и его беззаботное невежество заставляло меня хотеть его еще сильнее, как будто я мог каким-то образом перетянуть его радость в себя.

Не задумываясь, я щелкнул резинкой по запястью.

Я расположился на диване с книгой, хотя бо́льшую часть времени проводил, поддерживая огонь в камине и наблюдая, как Майкл читает. Отсвет пламени придавал его коже мягкий оранжевый оттенок. Волосы упали низко на лоб, почти попадая в глаза. У него были густые темные ресницы, а цвет его радужной оболочки был чистым, золотисто-коричневым, как спелая пшеница.

Его взгляд взметнулся, оторвавшись на минутку от страниц. Майкл находился сейчас далеко, потерявшись в моей истории.

— Ох, — сказал он, ёрзая в кресле. — Ты уверен, что не возражаешь, если я прочитаю это?

— Прочти в любом случае. Это все, чем я занимаюсь иногда. — Я постучал по забытой книге на моих коленях.

— Это написано действительно хорошо.

— Благодарю, — я улыбнулся и растянулся на диване. Его взгляд отреагировал, пройдясь по всей длине моего тела. Он резко отвел глаза.

— Тебя это не злит?

— Что именно?

— Создавать что-то настолько хорошее, — он указал рукой на рукопись, — вкладывать так много сил во что-то, не имея возможности поделиться этим.

— Ох. — Я закрыл глаза и щелкнул резинкой. Слова Майкла пронеслись легким эхом в моем сознании. Мне нравился звук его голоса и то, как вибрировало его горло, когда он говорил, пока мои губы двигались на нем. Мне нравились его неохотные паузы и глупые футболки. Мне нравились его непрактичные, хрупкие кроссовки и мальчишеские боксеры.

Гнев. Он хотел знать о гневе.

Мои мысли перескочили на Корал, я сильно оттянул резиновую ленту, и она ужалила мою кожу. Разве для Корал было недостаточной местью, что произошедшее стоило мне единственного человека, которого я когда-либо действительно любил? Ей также нужно было забрать еще и моего сына, и карьеру?

Я представил свои руки вокруг ее горла и ее посеревшее лицо.

Никто не знает так много о гневе, как я.

— Ты думаешь, мне это легко дается, — сказал я. — Эта договоренность.

— Я не знаю. Ты выглядишь так, будто смирился с этим.

Я ухмыльнулся. То, что Майкл рассматривал как принятие, я рассматривал как достоинство. Я просто не мочился в штаны, стоя на плахе.

— Я имею в виду, ты сказал, что сделал это для себя. Как будто ты действительно думаешь, что заслуживаешь этого. — Он не пытался спорить со мной. Его голос был наполнен болью и смятением. Он пытался воззвать к моему здравому смыслу.

— Я верю в то, что заслуживаю этого, — признался я. — Но от этого не становится легче. — Прежде чем он смог снова продолжить, я встал и потянулся. Снова, практически непроизвольно, он окинул меня взглядом. — Я хотел бы нарисовать тебя, если ты не возражаешь. Ты можешь оставаться там, где сидишь.

— Ой. — Он пригладил волосы. — Конечно, наверное. Это заставляет меня немного нервничать.

— В этом нет ничего нового, не так ли? — улыбнулся я и направился во флигель.