Глава 43
Майкл
Кэл принял пятиминутный душ, вытерся за занавеской и направился к шкафу. Я отверг Кэла по меньшей мере три раза, и он выглядел раздраженным. Одевшись в светлые штаны и рубашку Хенли, он сбежал вниз по лестнице, словно меня тут не было.
Я знал, что эти штаны были ради меня. Смотри, Майкл: никакой крови.
Пока Кэл мылся, я сунул его нож в чехол для ноутбука. Я хотел выбросить его, но это был «Бенчмэйд» (Прим. пер.: Benchmade – марка высококачественных ножей из стали высшего сорта), а значит, стоил больше ста долларов, и в любом случае, если бы Кэл действительно хотел пораниться, на кухне были десятки ножей. Я не мог выбросить их все. Я не мог заменить его посуду пластиковыми приборами. Я не мог следить за ним всю оставшуюся жизнь.
Я угрюмо протопал в гостиную и сел на диван.
Калеб находился у плиты и что-то готовил. Каждое скольжение и звон столового серебра заставляли меня вздрагивать. Должен ли я был принять душ с ним? Мог ли он, так или иначе, навредить себе сейчас? Находился ли он в пяти секундах от того, чтобы вонзить кухонный нож себе в живот?
Напряжение действовало мне на нервы, все мое тело звенело от страха.
— Майкл.
Я поднял глаза. Кэл поставил две тарелки на кухонный стол.
— Завтрак, — сказал он.
— Ох. — А теперь я чувствовал себя придурком. Я побрел и сел перед омлетом и стаканом апельсинового сока.
— Я надеюсь, ты любишь шпинат.
Я бросил на него подозрительный взгляд.
— Шпинат вполне подойдет.
Кэл сел рядом со мной, помолился и стал нарезать омлет. Листья шпината и сыр растягивались между тонкими слоями яйца.
— Я в порядке, — сказал он. Будто действительно мог читать мои мысли. — Мне просто нравится шпинат.
— В прошлый раз ты потерял сознание...
— Я просто устал. Я заснул.
— Нет, ты потерял сознание. — Я уставился на свой омлет, рот наполнился горечью. — Ты мог умереть. Я бы даже не понял. Или тебе могло понадобиться медицинское вмешательство, а я бы сидел там, как идиот, когда следовало бы звать на помощь.
— Что конкретно ты хочешь? — Кэл опустил вилку.
Я хотел, чтобы он остановился. Я хотел, чтобы он был свободен. Я хотел изменить то, как он видел себя и мир.
— Я хочу, — я прочистил горло, — остаться на ночь.
— Тебе от этого станет легче?
Я кивнул, потому что технически это заставит меня чувствовать себя лучше, на одну ночь.
— Хорошо. Флаг тебе в руки. — Он продолжил есть.
— Можно я тебе кое-что покажу?
Он даже не оторвал взгляда от еды.
— Конечно.
Я достал резинку для денег из чехла ноутбука. Я не мог поверить, что в самом деле делаю это. В этом месте просто напрашивается цитата об отчаянных временах (Прим. пер.: Майкл имеет в виду афоризм «Desperate times call for desperate measures» – «Отчаянные времена требуют отчаянных мер»).
— Я прочитал об этом способе в интернете. — Я взял его руку, и резинка обернулась вокруг запястья. — Так что, когда ты захочешь... — Темные глаза буравили меня. Я чуть не потерял самообладание. — Ну, это отвлекающая техника. — Я осторожно оттянул и щелкнул резинкой.
Некоторое время Кэл продолжал смотреть на меня в упор, и мне стало интересно, как он поступит: рассмеётся мне в лицо или выгонит вон. Он не сделал ни того, ни другого.
Вместо этого он провел большим пальцем по моей щеке и грустно улыбнулся.
— Понятно. Спасибо.
Как всегда, его нестандартная реакция обескуражила.
— Да не за что. Были и другие варианты. Конечно, некоторые из них были глупыми, но...
— Но этот оказался не таким.
Сухая ирония в его голосе не задела меня. Я сунул кусочек омлета в рот и проглотил его вместе со стоящим в горле комком. По крайней мере, я попытался.
— Это была шутка, — сказал он.
— Не смешно.
— Ты не позволяешь мне обнять тебя. Не позволяешь показать тебе мою привязанность. — Кэл оттолкнул свою тарелку. — Я не знаю, как тебя еще успокоить.
— Ты считаешь, что проявлять ко мне привязанность – неправильно. Ты понимаешь, почему я не могу позволить тебе делать это, если ты так это воспринимаешь?
— Честно? Нет. — Он казался искренне растерянным. — Я знаю, что это неправильно, но это между мной и Богом. Это не твоя проблема.
— Моя, если ты… — Мои руки дрожали. Почему об этом так сложно говорить? — Если ты делаешь такое с собой. Это становится и моей проблемой.
Он не ответил.
— Ты когда-нибудь задумывался о том, что это не является неправильным? Что, если твоя семья и ваша религия ошибаются на этот счет?
Его молчание становилось зловещим.
— Я не пытаюсь быть грубым, — продолжил я, — но христианство – это…
— Моя очередь показать тебе кое-что. — Кэл извинился, пошел в кабинет и вернулся с коробкой для рукописи. Он подтолкнул ее ко мне. — Открой.
Мой пульс ускорился, когда я поднял крышку.
В коробке лежала пачка бумаг, а на главной странице было написано «Дом веры», Калеб Брайт; ни одна из его изданных книг не носила такое название.
— Это…
— Мой четвертый роман, — сказал он. — Я перестал публиковаться. Но я не переставал писать.
Я перевернул титульный лист.
— Могу я?..
— Действуй. — Он вытряхнул сигарету из пачки. — Ты можешь написать о ней в своей статье. Как тебе такой расклад?
— Ты серьезно?
— Да. Пиши об этом все, что захочешь, — он указал на рукопись, — при условии, что будет очевидно, что я не стану ее публиковать. Это сведет людей с ума.
— Кэл, это... — Я покачал головой. — Это грандиозно.
— Я знаю. — Он отнес свою тарелку в раковину. — Ты заслуживаешь этого.