Глава 2

Майкл

Я бросил гигантскую книгу на стол. Она была настолько нелепо толстой и тяжелой, даже в мягкой обложке, что по инерции улетела вниз с края. Она упала в собачью лежанку Фурио и стукнула его по голове. Пес проснулся с визгом и побежал по паркету, смешно скользя и царапая его.

Я убежден, что корги (Прим. пер.: корги – порода собак) никогда не могут выглядеть серьёзно.

— Ну, отлично, — пробормотал я, чистя зубы. Я присел и провел рукой по голове Фурио. — Ты в порядке? Прости за это. Вини во всем Калеба Брайта и его энциклопедические романы.

Я прополоскал рот и поспешил обратно к столу. Склонился над ноутбуком и напечатал строчку «Я убежден, что корги не могут выглядеть серьезно, делая что-либо» и подумал о посте в блоге, который мог бы из этого получиться. Я мог бы сделать его премиленьким. Прикрепить фото шалостей Фурио. Я мог бы даже затронуть эту серьезно-сентиментальную сторону, касающуюся настоящих дружеских отношений с собаками.

«Всем знакомо, что это такое. Собаки. Домашние животные. И другие, не относящиеся к этой категории, любимцы. И мы им нужны». Я яростно печатал, добавляя фрагменты в документ, и бормотал себе под нос как обычно. «Мы нужны им для выживания. Еда, вода. Выгуливание, наконец. Мы заботимся о них. Это связывает нас. Домашние животные похожи на младенцев, которые никогда не вырастут. Вечные дети. Мы любим их за это».

Я остановился и усмехнулся. Буквально неделю назад Фурио нашел и съел во дворе какое-то растение, похожее на виноградную лозу. То, что он его съел, очевидно, не было проблемой, но когда пришло время туалета, пес не смог покакать. Он беспомощно приседал с кусочком какашки, свисающей сзади, перемещался вперед и снова приседал, потирал задницу о траву, но все было безрезультатно.

Я заметил, в какое затруднительное положение попал Фурио, когда услышал, как тот скулит. Я пытался помочь, стоя на коленях перед ним и поглаживая его попу.

— Надо потужиться, — сказал я. — Это просто какашки. Ты справишься.

Но он не смог, и его большие черные глаза были влажными – Фурио испугался.

Так что сразу стало ясно, что мне нужно было помочь собаке и вручную вытащить растение из его задницы. И я сделал это, и пес был так благодарен, облизал мне лицо и ринулся кругами по двору.

«Что-то произошло между нами, — напечатал я, — что-то, что может быть только между человеком и его собакой. Мы вместе пережили виноградную лозу, и нам не было стыдно. Мы были сильными, смелыми…»

— Разве ты не должен был уйти пятнадцать минут назад? — Николь появилась в дверях. Она держала вешалку с выглаженной рубашкой и хмурилась. — Почему Фурио плакал? Что случилось?

— Калеб Брайт чуть не убил его. — Я поднял книгу с пола и положил на стол. — Я готов. Я ухожу. — Я закрыл ноутбук и сунул его под мышку, проверил ключи и бумажник.

— Ты дочитал? — Николь указала на книгу. — Что на тебе надето? — Она оглядела мою футболку. Это была разрисованная футболка с размытым изображением меча над надписью «Я не тренируюсь, а повышаю свой уровень».

Моя девушка всегда была готова напомнить, что я одет как шестнадцатилетний подросток, и что оригинальные Венсы (Прим. пер.:Vans – оригинальные кеды на шнуровке, созданы Vans в 1966 году) и геймерские футболки «выглядят уныло и безрассудно на двадцатипятилетнем мужчине». Я прищурился. Об этом точно был пост в блоге, что-то о том, как мы соответствуем социальным стандартам с возрастом, о брендинге, систематизации, корпоративном контроле над нашими...

— Майк?

Я моргнул.

— Мне удобно. А что, если он играет? Эта футболка поможет развить кучу тем. — Я сморщил нос. — Кроме того, по какой-то причине деловые рубашки заставляют меня все время потеть.

— Может быть, они заставляют тебя задуматься об ответственности? — Николь тяжело вздохнула. — Значит, ты не дочитал книгу?

— Почти. Я бегло пролистал конец. Я закончу сегодня вечером. И прочитал две другие. В любом случае, мы не будем говорить о его книгах. Это первый день интервью, познакомимся поближе, составим расписание. И у меня тут куча вопросов. — Я постучал по своему ноутбуку. — Я буду править бал.

— Хорошо. Я заправила джип. Позвони мне, если заблудишься.

— Я не заблужусь. — Я продемонстрировал свой iPhone.

— Озера Красного Пера (Прим. пер.: горная деревня, расположенная в Скалистых горах к северо-западу от форта Коллинз, в окружении национального леса Рузвельта, штат Колорадо, США) – настоящая глушь. Некоторые дороги могут быть не нанесены на карту.

— Неизведанная территория. — Я поцеловал Николь в щеку на прощание. — Приключения.

Фурио крутился возле наших ног, предчувствуя мой отъезд. Я поцеловал и пса тоже.

В большинстве случаев Николь была мне больше матерью, чем девушкой, но я не мог ее винить. Она во многом контролировала меня. За последние три года она помогла перенаправить мою бурную энергию в источники заработка – потоковое онлайн-вещание, ведение блогов – и под ее более зрелым влиянием я перешел из категории квартиросъемщика, питающегося лапшой быстрого приготовления, к совладельцу дома, иногда питающемуся полноценно.

В промежутках между ведением блога, трансляциями, внештатной журналистикой и постоянной работой Николь в фармацевтической компании, у нас все шло хорошо. Очень хорошо. Но так было не всегда. На одном из наших первых свиданий я отвез Николь в «Q’doba» (Прим. пер.: сетевое фаст-фуд кафе), и моя карточка не сработала. Еда уже была приготовлена, и я должен был угощать. Когда я рылся в пустом бумажнике, кассир вошел в мою ситуацию.

— Не волнуйтесь об этом, — сказал он, наконец. Тем не менее потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он оплатил наш ужин.

В те дни мой набор навыков включал в себя компьютерные игры, забавные глупые мысли, которые я никогда не записывал, скоростное надувание шаров для вечеринок на складе, где я работал, но Николь продолжала быть со мной.

Наверное, именно это пары имеют в виду, когда говорят об истории отношений. История – это та фигня, которая продолжает что-то значить, когда ничего другого не остается.

Дорога из Боулдера в Озера Красного Пера заняла два часа, что дало время восстановить самообладание. Одно дело быть общительным и остроумным онлайн с тысячей незнакомцев, смотрящих, как я играю в игры, и совсем другое – встречаться с известным писателем и вести себя как умный, образованный взрослый человек.

А я был умён и образован. Я окончил с отличием и двойной специализацией факультет по английскому языку и журналистике. После того, как я начал свой блог, – юмористический блог о случаях из жизни – я перешел к внештатному написанию статей. Стиль повествования и наличие диплома позволили работать в маленьких журналах и газетах. Я вырос из них, и через год удалось добраться до персональной статьи в «Атлантик» (Прим. пер.: «The Atlantic» – один из старейших и наиболее респектабельных литературных журналов США), аналогичную статью в «New York Magazine» (Прим. пер.: американский светский еженедельный журнал) и комментарий о культуре компьютерных игр в «Нью-Йоркер» (Прим. пер.: «The New Yorker» американский еженедельник, публикующий репортажи, комментарии, критику, эссе, художественные произведения, сатиру и юмор, комиксы и поэзию).

Что и привело меня к Калебу Брайту и телефонному разговору, который произошел пять дней назад.

Мой сотовый зазвонил примерно в четыре часа пополудни, я в это время транслировал соревновательный матч «Overwatch» (Прим. пер.: многопользовательская компьютерная игра в жанре шутера от первого лица, разработанная и выпущенная компанией «Blizzard Entertainment» в 2016 году для Windows, PlayStation 4 и Xbox One). Меня смотрело семь тысяч зрителей, – очень высокий показатель для моего канала – и я одержал череду побед. Выход из игры означал потерю с таким трудом завоеванного звания и вылет из эфира при весьма успешной трансляции, но просто так игнорировать редактора «Нью-Йоркер» было нельзя.

— Черт, — сказал я. — Ненавижу так делать, народ, но я должен ответить на этот звонок.

В чат моего канала посыпались грустные смайлы.

Я нахмурился, отключил трансляцию и принял вызов.

Редактор, Элиза Харел, поспешно объяснила, что им (Нью-Йоркер) нужен журналист (я) как можно скорее (через пять дней) для написания важного интервью (о Калебе Брайте). Журналист, который должен был написать его, взял отпуск на два месяца по семейным обстоятельствам, и журнал не хотел менять даты и договоренности, потому что автор уже нервничал.

— Как нервничал? — спросил я.

— Он не публиковался несколько лет. Он настороженно относится к СМИ. Тебе нужно все это выяснить. Фишка в том, что ты там же территориально, ну и нам понравилось, как ты написал ту статью про видеоигры. Мы ищем...

— Это были компьютерные игры, а не приставка...

— Точно. Нам понравилось. Мы хотим услышать такое мнение – молодежное, любознательное. Все интервью этого парня сильно устарели. Я имею в виду, чем он сейчас занят? Пишет ли он? Что действительно заставило его перестать публиковаться? Мы думаем, ты сможешь взглянуть на это со стороны.

Взгляд со стороны.

Она имела в виду, что я, любитель стримеров и компьютерных игр, не смог бы работать как интеллектуал. Меня выбрали во вторую очередь, как замену в последнюю минуту. Но меня это устраивало. Мне позвонили из «Нью-Йоркер», с просьбой написать для них интервью. Чего было достаточно, чтобы понять, насколько это огромное событие.

Мы проговорили о деталях около десяти минут и обменялись контактной информацией, а потом у меня было пять дней, чтобы прочитать три гигантских романа Брайта, немного критики и несколько устаревших интервью, о которых упоминала Элиза.

Я также изучил самую последнюю фотографию, которую нашел в интернете. Это была автограф-сессия в 2010 году. Высокий темноволосый мужчина, загорелый и неулыбчивый. С темными и серьезными глазами. Хотя он и пожимал руку читателю, но смотрел на того, кто фотографировал.