Я всегда знал, что выгляжу как Оуэн Хоук. Кат говорил мне об этом несколько раз, пока я рос. Но тогда я впервые услышал, насколько история Оуэна и Элизы похожа на мою собственную жизнь.

Это должно было напугать меня. Чтобы держать меня в узде и показать, что произойдет, если я пойду по этому пути.

Это не остановило меня.

Я фыркнул себе под нос.

И это произошло.

Оуэна убили, как и меня. Но на этом сходство заканчивалось. Оуэн умер, оставив Элизу страдать.

Я все еще жив и спасу ее.

С моего лба капал пот, и я судорожно глотал воздух, когда наконец зашаркал по коридору к стойке регистрации отделения реабилитации. Медсестра, которую я видел раз или два, оторвалась от клавиатуры.

Темные волосы, заплетенные в косы, венчали ее голову, а на лице не было косметики. Ей было за пятьдесят, она выглядела как настоящая матрона и придерживалась строгого дресс-кода, поэтому ей идеально подходила роль человека, больше заботящегося о других, чем о себе. Но, несмотря на отсутствие драгоценностей и личных украшений, ее глаза были полны заботы. Одним взглядом она подарила мне больше материнской ласки, чем когда-либо в моём детстве.

Впервые за долгое время в своих мыслях я вспомнил о матери.

Мое сердце тяжело забилось от воспоминаний. Мне никогда не нравилось думать о ней, потому что я не мог переварить воспоминания, которые приходили вместе с ней. Она была таким хорошим человеком, просто застряла в плохом месте. Она сделала все, что могла, и родила четверых детей, прежде чем силы покинули ее, оставив единственное наследство.

Какое-то время я ненавидел ее за то, что она была такой слабой.

Но теперь я ее понимал.

Мне было жаль её.

Медсестра вскочила со стула, когда я споткнулся и схватился за стол, чтобы не упасть.

— Мистер Эмброуз, вам действительно не следует вставать с постели.

Бросившись вокруг перегородки, она обняла меня за талию, сжимая мою рану.

На мне была медицинская рубашка без спинки. Ощущая заботу медсестры и разочарование от того, что непослушный пациент встал с постели, я отмахнулся от нее.

— Просто дайте мне минутку. Я в порядке.

— Вы не в порядке.

Я сузил глаза, отгораживаясь от ее мыслей и сосредоточившись на своих собственных.

— Действительно. Я обещаю, что не упаду и не умру в вашу смену.

Она фыркнула, но отодвинулась, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. Я только надеялся, что моя задница не торчит из этой ужасной рубашки.

Прислонившись спиной к столу, чтобы она не видела, я мрачно улыбнулся.

— Мне нужно было подышать свежим воздухом и сменить обстановку.

Это не все, что мне нужно.

Она кивнула, как будто это имело смысл.

— Я часто это слышу. Ну, медиа-зал как раз там, внизу. — Она указала дальше по коридору. — Я могу взять инвалидное кресло и устроить вас там, если хотите? Там много DVD-дисков, чтобы немного развлечься.

Я склонил голову набок, делая вид, что обдумываю эту мысль.

— Звучит заманчиво. Но знаете, что мне действительно хотелось бы сделать?

Она поджала губы.

— Что?

— В этом здании есть круглосуточный магазин? Где я могу купить телефон? Какой-нибудь, который поддерживает доступ в интернет и позволяет осуществлять звонки.

Она нахмурилась.

— На нижнем этаже рядом с кафе есть небольшой магазин, но я не могу позволить вам спуститься туда, Мистер Эмброуз. Это четыре этажа и уже поздно. Кроме того, я сомневаюсь, что он будет открыт в это время ночи.

Мое сердце сжалось от разочарования.

Нила.

Я должен поговорить с ней.

Я не мог больше ждать. Схватив медсестру за руку, я бросил взгляд на ее бейджик.

— Эдит, мне действительно нужен этот телефон, — пробормотал я, стараясь придать своему голосу как можно больше очарования. — Вы можете мне как-нибудь помочь?

Она потянула меня за руку, моргая.

— Гм, это противоречит правилам больницы — помогать пациентам с просьбами, не относящимися к медицинским потребностям.

Я усмехнулся, поморщившись, когда испытал новую волну боли.

— Я не прошу вас принести мне гамбургер или сделать что-то, что навредит моему здоровью.

Она тихо рассмеялась.

— Конечно, спуститься вниз и взять телефон?

Я наклонился, чтобы заглянуть глубже ей в глаза.

— Я буду у вас в вечном долгу.

Долг…

Черт, я ненавидел это слово.

Нила никогда больше не будет в долгу, пока жива. Я уничтожу это слово на всю гребаную вечность, как только все это закончится. Не было ни одной причины, почему моя семья сделала то, что они сделали с Уивер. То, что начиналось как месть, быстро превратилось в развлечение.

Скука.

Вот в чем была причина.

Мои предки никогда не были готовы обладать огромным богатством, которое предоставило им возможность вырывать крылья у невинных бабочек и причинять боль тем, кому повезло меньше.

Существует такая вещь, как слишком много времени и разложение, превращающее кого-то в бессердечного монстра.

Эдит прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Даже не знаю.

Взглянув в коридор, ведущий в мою комнату, она сказала:

— Знаете что, возвращайтесь в постель. Вы можете обсудить это с утренним менеджером и посмотреть, что они могут сделать.

Мой желудок сжался.

Это должно произойти сегодня вечером.

— Нет. Я не могу так рисковать. Вы сейчас здесь. Одна просьба, и я оставлю вас в покое. Что вы на это скажете?

К чёрту это дерьмовую рубашку без спинки и отсутствие обычных человеческих вещей.

Я так привык быть выше над людьми, одеваясь в богатую льняную и сшитую на заказ хлопчатобумажную одежду, вытаскивая бумажник, набитый деньгами. Деньги всегда дают то, что ты хочешь. Наличные всегда заставляли любого сказать "да".

Это как обоюдоострый меч.

— Если вы сделаете это сейчас, я заплачу вам втрое больше, чем стоит телефон.

Все ее тело напряглось.

Черт, не надо было так говорить.

— Я не беру взяток, Мистер Эмброуз.

Боль пронзила мой организм, снова обдав меня потом. Я не мог больше оставаться в вертикальном положении. Мои плечи опустились в знак поражения.

— Пожалуйста, Эдит. Я бы не спрашивал, если бы это не было так важно.

Идя против всех инстинктов, я опустил свои стены и взмолился:

— Пожалуйста. Мне нужно кое с кем поговорить. Они думают… они думают, что я умер. Я не могу позволить им продолжать беспокоиться обо мне. Это несправедливо.

Шипя сквозь зубы, когда горячая волна дискомфорта захватила меня в заложники, я пробормотал:

— Вы бы не поступили так с любимым человеком, правда? Не позволили бы им сидеть дома и бояться худшего?

Ее лицо вытянулось.

— Нет, пожалуй, вы правы.

Слава Богу.

Внезапно она обошла стол и схватила фиолетовую сумочку. Порывшись внутри, она протянула мне сотовый телефон старой модели.

— Вот. Напиши им сейчас. Моя смена почти закончилась. Я достану вам телефон завтра, когда приду на работу.

Это не было идеально, но нищие не могли выбирать.

Моя рука дрожала, когда я потянулся за ним.

— Не знаю, как и благодарить вас.

Она отмахнулась.

— Не стоит об этом.

В тот момент, когда я взял телефон из её рук, мне захотелось бежать обратно в свою комнату. Чтобы услышать голос Нилы. Чтобы вымолить у нее прощение. Узнать, что с ней все в порядке.

Я оградился от боли, держа этот дар в руках и радуясь тому, что наконец-то смогу связаться с ней.

Ненавидя себя за то, что не могу украсть телефон Эдит и найти какое-то уединённое место, я немного отодвинулся и нажал на кнопку.

На главном экране мигнуло время.

2 часа ночи.

Где ты, Нила?

Ты в постели? Улизнула, чтобы покататься на Мот, в поисках покоя, как я делал раньше? Заряжен ли вообще твой телефон?

Вопросы и тревоги не давали покоя моему сердцу.

Кат сказал, что ее жизнь будет безмятежной, но это было до того, как он застрелил нас. Кто знает, какие новые правила и безумства он установил теперь, когда нас не стало.

Если он прикоснется к ней, я заставлю его, бл*ть, дорого заплатить за это.

Моя дрожь стала ещё сильнее, когда я открыл новое сообщение. Моя память была будто заржавевшей, когда я вводил ее номер. Я надеялся, что правильно помнил его. Я отправил ей сотни сообщений, но так и не нашел времени, чтобы запечатлеть ее номер в своей душе.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет правильным.

Используя клавиатуру, я набрал текст:

«От одного должника другому, ты не забыта. Я люблю тебя. Я скучаю по тебе. Я думаю только о тебе»

Я нажал кнопку "Отправить", прежде чем наболтал бы лишнего. Этого уже было слишком много, особенно если Кат конфисковал ее телефон.

Опять же, номер был незнакомым. Это могло быть похоже на то, что какой-то репортер копает информацию для статьи или это очередной рекламный трюка. Даже в нашем интервью Vanity Fair были собраны выдуманные факты, чтобы «оживить сказку».

Это был еще одной проблемой восстановления сил в больнице, где нечего было делать. Дневного телевидения было достаточно, чтобы сгноить чей-нибудь мозг — сумасшедший ты или нет.

Я не написал своего имени. Но и не подписался другим.

Но она должна знать.

Она все поймет.

Она будет знать, что я приду за ней.

***

На следующий вечер Эдит выполнила свое обещание.

Ее смена началась в десять вечера, и к половине шестого она появилась в моей комнате с подарком в виде новенького телефона.

Я не мог вымолвить ни слова, когда взял коробку и запустила пальцы в целлофан. Чертовы слезы навернулись мне на глаза при мысли о том, что я наконец-то нашёл способ связаться с Нилой, пока мы будем врозь.

Черт, мне нужно услышать ее голос.

Эмоции Эдит захлестнули меня. Гордость за помощь сломленному человеку. Сочувствие моему затруднительному положению. И влечение, смешанное с чувством вины из-за разницы в возрасте.

Шмыгнув носом от переполнявшего меня облегчения, я улыбнулся. Одним своим поступком Эдит дала мне сил, чтобы скорее выздороветь.

Я скоро уйду отсюда. Я скоро покончу с этим.

Взяв ее за руку, я сжал ее.

— Вы даже не представляете, что это значит для меня.

Она покраснела.

— Думаю, что понимаю. — Высвободившись, она отвела взгляд. — Она счастливая молодая леди.