Клео покачала головой, и только потом ответила:

— Нет.

— Ты носишь ребёнка, поэтому нуждаешься в постоянном медицинском наблюдении. Забеременела ты из-за меня, поэтому я должен оплатить все твои медицинские счета.

— Мне ничего от тебя не нужно. — Клео сняла куртку и расстегнула толстовку.

— Почему, чёрт возьми, нет? — сердито спросил он. — Все так делают. Почему не ты?

— Потому что я не все, — тихо ответила Клео.

Ей стало немного жаль Данте. Каково это – знать, что люди хотят отношений с вами или дружат только из-за того, что ты можешь им дать. Понятно, почему они подружились с Люком. Её брат не меркантильный человек. Конечно, он, как и все, мечтал о прекрасной жизни, из кожи вон лез, чтобы этого добиться, но никогда не ожидал, что ему всё это принесут на голубом блюдечке.

— Похоже, ты знаком с множеством фиговых людей.

— Послушай, я оставлю тебя в покое, если ты позволишь мне это сделать, хорошо? — пообещал он. — Просто позволь мне позаботиться о медицинских счетах.

— Если мне понадобятся какие-либо дополнительные процедуры, которые будут стоить больше, чем я ожидала, или если мне придётся остаться в больнице, или если будут осложнения, требующие дополнительного медицинского лечения, я с радостью приму твою финансовую помощь, — согласилась Клео.

Но Данте, кажется, это не обрадовало.

— Я оплачу и это, и все остальное. Всё, Клео, — настаивал он. — Передай детали Майку, и он позаботится об этом. Я уже добавил этот пункт в соглашение. Если ты не будешь сотрудничать, я просто предположу, сколько это стоит и заставлю Майка переводить средства на твой счёт ежемесячно. После передачи деньги не могут быть возвращены. Тогда сможешь делать с ними всё, что хочешь.

Клео скрестила руки — Данте тут же уставился на её грудь — и сокрушённо вздохнула.

— Ладно. Хорошо, считай, что твоя совесть чиста, а наше общение закончено.

— Ты примешь деньги? — Его глаза загорелись удовлетворением, когда она кивнула. — Хорошо. А теперь, может, ты скажешь мне, что на тебе надето?

— Что? — Клео посмотрела на себя и поняла, что с расстёгнутой спортивной толстовкой он мог видеть верхнюю часть её трико. — Оу... Это трико.

— Трико? Танцевальное или гимнастическое?

— Танцевальное.

— Это объясняет, — пробормотал он себе под нос, и она с любопытством подняла голову.

— Объясняет что?

— Ничего. Ничего. Что за танцы?

Она замешкалась, размышляя, стоит ли продолжать этот разговор.

— Балет.

— Серьёзно?

Он казался настолько потрясённым, что Клео даже оскорбилась.

— Чего ты ожидал?

— Не знаю, с твоей индивидуальностью я ожидал чего-то более современного и, возможно, причудливого. Балет... это…

— Изысканно? — огрызнулась она, снова защищаясь.

— Это не то, что я собирался сказать.

— Элегантно?

— Чёрт возьми, Клео! — Впервые её имя так естественно сорвалось с его языка, и это заставило её замолчать. Казалось, он не заметил, что использовал его, и продожил: — Я говорил тебе не делать этого. Я собирался сказать «скучный». Балет скучный. Это красиво, но в нём много жёстких линий и правил. Кажется, это не соответствует тебе.

— Ты не знаешь меня, мистер Дамасо, — снова напомнила она.

— Я знаю достаточно, — мягко возразил он.

— Твои пять минут истекли.

— Так и есть.

Он пошел к двери, а Клео наблюдала за ним из центра комнаты. Оказавшись у двери, он повернулся к ней лицом.

— Мне было интересно узнать, что происходит на четырнадцатой неделе, — произнес он так тихо, что Клео его едва услышала, и опустил глаза, словно стесняясь встретиться с ней взглядом.

— Четырнадцатой неделе? — повторила она, выигрывая время, не будучи уверена, должна ли говорить ему или нет.

— Что дальше, после кулачков и век?

Он был похож на задумчивого маленького мальчика, желающего узнать конец сказки, и нужно было быть более сильным человеком, чем Клео, чтобы устоять перед притягательностью этого маленького мальчика.

— На прошлой неделе он начал мочиться, — сказала она, сморщив нос, всё ещё слегка напуганная этим. — Как-то противно представлять, что он там писает. О, и у него теперь есть свои отпечатки пальцев. На этой недели он начинает корчить рожицы.

Она улыбнулась от этой мысли.

— Щуриться и хмуриться, — хихикнула она. — Вероятно, он уделит особое внимание тому, как правильно хмуриться, учитывая, кто его отец.

«Правда ребенок никогда не узнает, кто его отец».

Клео отвела взгляд, стараясь спрятать грусть. Она тоже выросла без отца, и всегда хотела большего для своих детей.

— В любом случае, это просто догадки. Я точно узнаю в среду, когда пойду на УЗИ. Тогда мы узнаем точную дату зачатия и дату рождения.

— Он уже могут сказать, кто это – мальчик или девочка? — спросил Данте.

Она пожала плечами.

— Не думаю. В некоторых статьях говорится, что можно узнать уже на двенадцатой неделе, в то время как в других написано, что на шестнадцатой. Хотя я не думаю, что хочу знать.

— Полагаю, Люциус пойдёт с тобой?

— Люк и Блу работают, — не задумываясь ответила Клео.

Данте прищурился.

— Тогда Калум?

— Конечно. Кэл пойдёт, — проворчала она, и его глаза подозрительно сузились. — В любом случае… Мне нужно кое-что сделать. Так что я прощаюсь. Уверена, что у мистера Грейсона есть номер моего адвоката.

Клео протянула руку, и Данте обхватил её своей. Пожав его руку, она пыталась высвободиться, но он не отпустил.

— Желаю удачи в твоём отеле в Токио. Уверена, он будет прекрасным. — Она не знала, что ещё сказать, и хотела, чтобы он отпустил её руку. Однако у Данте, похоже, не было ни малейшего желания это делать.

— Знает ли Люциус, кто отец ребёнка? — неожиданно спросил он.

— Нет. И я бы предпочла, чтобы он не знал, — сказала она.

— Почему?

— Потому что он дорожит вашей дружбой, и хотя я не понимаю, что в тебе такого привлекательного, у него не так уж много друзей, и я не хочу лишать его ещё одного.

— Однажды ты нашла меня привлекательным, — хрипло напомнил он.

— Что ты делаешь, Данте? — спросила она беспомощным голосом, и он выглядел таким же смущённым своими действиями, как и она. Таким уязвимым она его ещё никогда не видела.

— Я не знаю, — тихо признался он. — Я понятия не имею, что делаю.

Он шагнул ближе и потянул Клео к себе, пока она не упёрлась в него грудью. Отпустив руку, он нежно обхватил ее лицо ладонями, словно она самая драгоценная вещь, которую он когда-либо видел.

— Может быть, это просто прощание, — прошептал он. — Могу я попрощаться?

— Нет.

Это слово не имело никакого значения. Оно повисло между ними, как пёрышко, и Данте поймал его на её губах, прежде чем оно сорвалось.

Его поцелуй был нежным и почтительным, и это поразило Клео. Он не должен был целовать её, а она не должна была позволять. Это всё усложняло.

Она обхватила его запястья, намереваясь убрать их, но не смогла. Поэтому её руки просто лежали на его, большими пальцами она ласкала тёплую шершавую кожу его запястий, пока этот нежный поцелуй полностью переписывал их отношения, от враждебных и привычных к этому. Чтобы это ни было.

Наконец Клео нашла в себе силы откинуть голову и разорвать контакт между ними. Она прерывисто дышала и дрожала. Быстро взглянув на Данте, она поняла, что он так же потрясён и шокирован, как и она.

— Это было… это было… — Она потрясла головой, разочарованная, что не способна выразить словами свою мысль. — Это не должно было произойти.

— Знаю, — сказал он.

— Я серьёзно, Данте.

— Я тоже. — Он провёл дрожащей рукой по волосам. — Больше не повторится. Не беспокойся. Я ухожу. Береги себя, Клео.

Через секунду он ушёл.

Данте

Данте позвонил Ники и отменил свидание. Сегодня он не самая лучшая компания. Он не понимал, почему так странно воспринимает ситуацию с Клео. Они достигли соглашения. Она вполне счастлива, и ему не нужно беспокоиться о том, что он будет нести ответственность за ошибку, которую никто из них не смог предвидеть. После этой небольшой помехи, его жизнь вернулась на круги своя.

Войдя в квартиру, Данте услышал, как зазвонил его телефон, и застонал, увидев сообщение на испанском языке:

Нужно срочно поговорить по скайпу, Папа.

«Отлично, это именно то, что нужно после трудного дня».

Он пошел в кабинет, чтобы позвонить по скайпу. У него были другие приложения для звонков в режиме реальном времени, но его отец с трудом разбирался в новых технологиях, и скайп  был самым простым способом для пожилого человека. Данте использовал эту программу только для связи с отцом, и поэтому он был единственным в списке контактов. Энрико Дамасо был уже в сети. Как только Данте вошёл в систему, прозвучал знакомый рингтон. Его отец очень спешил поговорить с ним сегодня. В последний раз они разговаривали месяц назад.

— Данте. Рад видеть тебя, сын, — поприветствовал его отец по-испански. — У тебя всё хорошо? Ты хорошо выглядишь.

Данте был далеко не в порядке, что даже забавно, но он просто кивнул. Их отношения не были особо доверительными.

— Всё хорошо, папа, — солгал он.

— Ох. Чудесно, — весело ответил мужчина. — Послушай, Данте, я хотел бы, чтобы ты кое с кем познакомился.

Он позвал кого-то, кто находился за камерой, присоединиться к нему. На экране появилась потрясающая молодая брюнетка и села на колени к отцу.

Данте вздохнул, уже зная к чему все идет.

— Данте, это Кармен, твоя новая мачеха. — Данте старался не морщиться при знакомстве, девушка выглядела моложе его самого на лет десять. — Кармен, это мой мальчик, Данте.

Он поцеловал в щёку хихикающую женщину и сделал то, что, к счастью, не попало в обзор камеры, из-за чего она взвизгнула.

— Мы собираемся пожениться, — подтверждая догадку Данте, объявил отец. — Кармен та единственная. Она делает твоего отца счастливым.

 «Ему шестьдесят четыре. Вероятно, он глотает гору маленьких синих таблеток и дарит огромное количество красивых безделушек, чтобы сделать её счастливой».

— Поздравляю, — сухо ответил Данте, зная по опыту, что попытка отговорить отца от совершения ещё одной колоссальной ошибки, закончится провалом — впрочем, как и сам этот брак.