— Потому что ты хотел Зака! — ответила она.

— Нет, идиотка! — Теперь он практически кричал, и она моргнула от впечатляющего эмоционального взрыва от знаменитого своей холодностью Данте Дамасо. Это было довольно… увлекательно. — Потому что я хотел тебя!

Она отшатнулась и с глухим стуком опустилась на жёсткий диван.

— Что?

Данте вздохнул и сел рядом.

— Я имею в виду: конечно, я хотел ребёнка, но и тебя я тоже хотел. Нет, позволь мне перефразировать —  особенно я хотел тебя.

— Меня… как это?

— Я не силён в таких разговорах, — сказал он и поморщился, глядя прямо перед собой.

Клео наоборот не сводила глаз с его сурового профиля.

— Попробуй.

— Когда мы впервые переспали в Токио, это был только секс, но я не мог держаться от тебя подальше всю ту поездку, несмотря на то, что изо всех сил старался оставить тебя в покое.

— Кажется, ты не очень старался, — фыркнула она.

— Ошибаешься. Я очень старался, и всё же каждую ночь мы оказывались в одной постели. Возможно, мне уже тогда следовало догадаться, но… Я говорил себе, что мне просто нужно выбросить тебя из головы, у нас просто сумасшедшая химия, и она, в конце концов, исчезнет. Однако она не исчезала. Стало только хуже. Мы занимались сексом в моем кабинете на моём столе! — Он казался сильно удивлённым этим фактом. — В тот день я пересёк черту, и мне было всё равно. Я перевёл тебя в другой офис и решил, что на этом всё кончено. Но это не так. Я думал о тебе каждый день, Клео. Каждый чертов день!

— Что ж… — Она не знала, как ответить, пока взволнованный Данте смотрел на нее.

— Затем ты пришла в мой офис и сказала, что беременна, — продолжил он. —  И весь хаос, последовавший за этим, безумие, неверие и сомнение, все эти обидные, сердитые слова, которыми мы обменялись, я просто никогда… я никогда не замечал. Я не узнал тебя.

 Он казался смущённым, и Клео покачала головой, не понимая.

— Что?

— Я не знал, кем ты была. — В его голосе звучало отчаяние, во взгляде отражалось сильное  напряжение, пока он пытался выразить свои эмоции словами. — Ты понимаешь?

— Нет, — с сожаление произнесла Клео. Ей хотелось понять, ведь она чувствовала —  это много значит для него. И его неспособность объяснить расстраивала их обоих. — Извини, Данте, я не понимаю.

Он посмотрел вверх, словно ища ответа у небес, а затем снова перевёл взгляд на неё.

— Когда мы впервые встретились, я увидел красивую женщину и словно кто-то включил внутри меня сигнализацию: «Мгновенная неприязнь. Держись от неё подальше, она будет до чёртиков раздражать тебя!». Но я не мог держаться от тебя подальше. До Токио ты находилась рядом каждый день. Я продолжал передавать тебя другим отделам, только для того, чтобы хоть немного поработать. Ты раздражала меня, злила, разрушала мою концентрацию и заставляла чувствовать себя неуютно в своей собственной шкуре! Я не мог дождаться, когда избавлюсь от тебя, хотя и не мог держаться на расстоянии. Но тогда я не знал, кто ты, даже после того, как мы занялись любовью.

«Занялись любовью? Что случилось с его более грубым термином?»

— Даже после этого, я не узнал тебя.

— Данте, я не понимаю.

Клео отчаянно хотелось его понять.

— Это ты, Клео! — рявкнул он, явно злясь на себя за то, что не может нормально объяснить на английском. — Ты — та самая! Ты — моя единственная. Моя вторая половинка. Моя.

— Что? — прошептала она с недоверием.

Даже с его непоследовательностью и акцентом, усиливающимся с каждым словом, Клео начала понимать. И то, что она начала понимать, было совершенно невероятно.

— Ты моя. На этой земле ты была создана для меня. И мне чертовски жаль, что я не сразу узнал тебя. По глупости я был готов позволить тебе уйти из моей жизни, но вмешалась судьба и дала нам Зака, — сказал он срывающимся голосом, вытирая слёзы на глазах. — И Зак дал мне шанс увидеть и наконец-то узнать тебя.

— Данте, — начала Клео слегка дрожащим голосом, — сделай глубокий вздох и скажи мне на простом английском, чтобы я понимала, что не схожу с ума. Что ты пытаешься мне сказать?

— Я пытаюсь сказать, что я идиот! Слепой дурак. Я уже потерял Зака и не хочу потерять и тебя. Потому что моя жизнь без тебя дерьмо! Я говорю, что обожаю тебя. Я уважаю тебя. И дорожу тобой. Я так чертовски сильно люблю тебя, Клео.

Она поднесла рук ко рту, чтобы подавить вздох и уставилась на него в шоке.

— Я люблю тебя, а ты меня бросаешь, — сердито проворчал он.

— Ну, я не знала, что ты меня любишь, — возразила Клео.

 Данте пристально посмотрел на неё.

— Я знаю, что был мудаком, — сказал он серьёзным голосом. — И, наверно, трудно представить, что ты когда-нибудь будешь заботиться обо мне и полюбишь меня, но я попытаюсь измениться…

— Данте, — прервала она его, — давай проясним две вещи. Ты не был мудаком в течение долгого, долгого времени. Но я не могла доверить тебе своё сердце, потому что думала —  ты хочешь только ребёнка, а я не желала такого брака.

— А сейчас ты бы доверила мне своё сердце? — осторожно спросил он и погладил её руку легким, как пёрышком, прикосновением.

— Это вторая вещь. Мне довольно легко представить себя влюблённой в тебя.

— Sí? — спросил он с надеждой в глазах.

— Ага.

Данте придвинулся ближе, прижимая Клео спиной к дивану, и изогнулся, нависая над ней, упираясь руками в спинку дивана.

— Не уточнишь? — спросил он.

— Думаю, это я вела себя, как сволочь, — сказала Клео, и он издал протестующий звук. — Даже после того, как ты показал, каким хорошим парнем можешь быть, начиная с отказа позволить мне оплачивать любые медицинские счета и до прощания с Заком, и я всё ещё сомневалась, что ты действительно можешь заботиться обо мне. Может быть, мне просто не хватает уверенности в себе, но это и потому, что я никогда по-настоящему не верила в тебя. И мне очень жаль, Данте.

— Мне тоже, — прошептал он напротив её губ. — Я не давал тебе повода доверять мне.

— Ну и что теперь? — спросила она.

— Пара вещей, — ответил он, залезая в карман пиджака и вытаскивая длинную черную бархатную коробочку. — Твой рождественский подарок.

Клео взяла у него коробочку и держала в руках, немного ошеломлённая происходящим.

«Рождественский подарок. Почему я всегда недооцениваю его, несмотря на все доказательства того, что он хороший человек?»

 Никогда ещё Клео не чувствовала себя более глупой, как в этот момент.

— Открой, — настаивал Данте.

Клео открыла и ахнула, увидев, что внутри. Маленькая золотая подвеска в форме сердца с маленьким бриллиантом в центре, в котором играл свет. Подвеска висела на тонкой цепочке.

— Оно прекрасно, — сказала она, улыбаясь.

— Я не знал, как ты к этому отнесёшься, но в то время это казалось правильным, — тихо сказал Данте.

Клео посмотрела на него с любопытством.

— Что ты имеешь в виду?

— Я забрал немного пепла Зака из урны за день, как мы его развеяли, и сделал этот кулон для тебя. Подумал, что возможно, после того, как ты всё обдумаешь, тебе захочется носить его частичку у сердца.

— Ты хочешь сказать, что его пепел здесь? — недоверчиво спросила она.

Сердце выглядело пухлым, но без отверстий, кроме тех, через которые проходила цепочка. Осмотрев кулон, она заметила надпись на обратной стороне кулона.

— Они, хм… они запечатали кулон, после того как поместили туда прах. В основании было небольшое углубление, куда они и положили пепел.

— О, Данте! Это прекрасно! — воскликнула Клео, не слыша его нервных слов, пока читала надпись.

Зак, вечная память.

— Ты не против? — спросил он.

Клео обняла его за талию и крепко прижала к себе.

— Нет, я не против. — Приложив цепочку к шее, она повернулась к Данте, чтобы он застегнул. — Это так много значит. Так много.

— У меня тоже есть.

 Он потянул за кожаный шнурок на шее и вытащил мужской серебряный круг. Он был небольшим, и снова она не могла понять, как можно было туда поместить пепел. Кулон  имело ту же надпись, выгравированную на внешней стороне.

— И… второе. — Данте, казалось, нервничал.

 Радость Клео от подарка на мгновение забылась, пока она зачарованно смотрела, как он снова полез в карман пиджака и на этот раз достал квадратную коробочку.

— Итак, я снова собираюсь спросить тебя. Я уже спрашивал тебя об этом, Клео, и возможно,  больше никогда не спрошу. Возможно. Так что тебе лучше хорошенько обдумать мой вопрос. — Он что-то ещё пробормотал.

Клео смотрела на него с одурманенной улыбкой на лице. Она никогда не видела его таким нервным, и это было очаровательно. Слово, которое она раньше никогда не ассоциировала с Данте Дамасо.

Он пригладил волосы, поправил галстук и совершенно неожиданно опустился перед ней на одно колено.

— Итак, Клеопатра Пандора Найт…— Она вздрогнула, когда он назвал её полное имя. — Ты выйдешь за меня замуж? Потому что, как я уже говорил, моя жизнь без тебя дерьмо, и я чертовски сильно люблю тебя.

— Ты собираешься показать мне кольцо, чемпион?  — многозначительно спросила она. — Мой ответ вполне может зависеть от размера камня, который ты принёс.

— Меркантильная женщина, — прохладно произнёс Данте и открыл футляр.

 Клео ахнула, увидев изумруд огранки «Принцесса», обрамлённый маленькими бриллиантами.

— Оно прекрасно, — с благоговением сказала она.

— Цвет почти соответствует твоим глазам, — пояснил Данте, вытаскивая кольцо.

— Я так сильно люблю тебя, — сказала она, совершенно ошеломлённая глубиной своих чувств.

— Так ты выйдешь за меня замуж?

— Если нужно, — ответила она, стараясь говорить небрежно, хотя её глаза были полны слёз.

Она протянула руку.

Данте поцеловав её палец и надел на него кольцо.

— Больше не убегай от меня, Клео, — предупредил он. — В следующий раз поговори со мной.

— Я ушла, потому что слишком сильно люблю тебя, — серьёзно сказала она.

Он обхватил её лицо ладонями.

— В следующий раз останься, потому что я так же сильно люблю тебя.

— Не будет следующего раза, Данте.

— Это всё, о чём я прошу.

 Он крепко поцеловал её, и к тому времени, как поцелуй закончился, Клео уже сидела у Данте на коленях, галстук болтался на его шее, а рубашка была расстёгнута до середины груди.