Глава 14

Этот марш стал тяжелым испытанием для Пятнадцатой. Злата не забыла и не простила издевательств. Пользуясь заступничеством мудреца, она постоянно пыталась задеть нашего десятника. Но Пятнадцатая держалась. Сжав зубы, наш десяток молча маршировал в сторону Линга. Вскоре начали появляться распаханные поля и деревушки, а потом – и сам город. Внутрь нас не пустили, нори и ааори встали лагерем у стен. Там наш десяток сдал добычу из Пущи, а у мастеров-кузнецов, разместивших свои кузни за стенами города, провели скорый ремонт снаряжения. Ремонт встал в копеечку, и у нас осталось 1800 ули.

Командование решило переправлять войско выше по течению, к северу от города, где сливались приток и основное русло реки Аирены. Идти до него было – два дня. Окрестности Линга войско покинуло к вечеру следующего дня, а на третий день марша мы уже достигли места переправы. Знакомые баржи ждали у берега. Подниматься на них вверх по течению было долго – к тому же, места на всё войско не хватило бы, но помочь нори и ааори преодолеть реку они вполне могли. Лагерь разбили на берегу. Командование выставило часовых, но беды в обжитых местах никто не ждал.

А беда пришла. Посреди ночи на лагерь напала нежить. Много нежити. Вся нежить была низшей, но её было очень много. Тревогу поднять успели в последний момент, и просыпающиеся бойцы не успели подготовиться к бою. Остановить атаку не удалось, и множество тварей прорвалось внутрь лагеря. Моему десятку повезло – шатер оказался рядом с водой, в болотистой низинке, которую никто не хотел занимать из-за большого количества кусачих насекомых. И туда, по настоянию мудреца-карателя, определили три десятка – наш, шестнадцатый и шестой. Мудрец и первый десяток хотел было посадить в рассадник кровососущих, но это было бы уже чересчур.

Три наших десятка успели построиться в шеренгу и встретить одиночных противников копьями. К сожалению, первый натиск был только разминкой. Следом шли твари, которых здесь никто не ожидал увидеть – серые люди, велики и тараны. Наши десятки даже не успели присоединиться к основным силам, когда лагерь захлестнули бесчисленные противники. Встав в круг, мы сдерживали наседающих серых. Отвратительные существа, которые когда-то были людьми. Они не умерли, но и живыми тоже не были. Холодные и долговязые, они атаковали нас с каким-то остервенением, практически не давая передохнуть. Вокруг наших десятков медленно вставал вал из трупов. Запах сырого мяса и крови распространился в воздухе.

Закончилось всё почти мгновенно. Как только нежить начала уходить в сторону Пущи, серые люди тоже отступили. Этот бой был закончен, и Пятнадцатая дала команду вернуться в шатер, который пришлось заново устанавливать. Несмотря на вонь и грязь, я уснул, едва коснувшись головой своей сумки, которую использовал в качестве подушки. Мы не снимали броню, не пытались привести шатер и себя в порядок – просто легли и уснули. А проснулись уже через три часа от тревожного горна в основном лагере. Серые люди и не думали, как оказалось, давать нам отдых.

- Бегом, бегом в строй! – надрывались командиры, подгоняя бойцов.

- Двое в ряд, прижались к шестнадцатому! – кричала Пятнадцатая.

И мы ещё неплохо выглядели на фоне некоторых ааори, которые сразу после боя сняли доспехи. Они ещё бегали, пытаясь облачиться. Место нашему десятку досталось на правом фланге, обращенном к Лингу. Атаковали нас что ночью, что сейчас – с востока, со стороны Диких Земель. В ту сторону были брошены основные силы нори.

Нам же предстояло прикрывать лагерь от атаки вдоль реки. Хорошее заключалось в том, что в бой мы бы вступили только тогда, когда появилась опасность атаки с фланга. Минусом было то, что берег спускался к реке, и я не видел, кто нас атакует – и сколько их. Но по реакции бойцов-нори я понял, что противников у нас много. Опытные нори сжимали в руках оружие и бледнели, оглядываясь с надеждой на реку. Однако баржи как ушли на центр реки, так и остались там. Моряки отказались рисковать, и даже крики мудрецов не заставили их переменить своего решения.

Шепотки, прокатившиеся от строя нори, передали весть о том, что к нам идут тысячи и тысячи неживых. Серые люди возвращались с основными силами, накатывая сплошным потоком. Первыми в бой вступили лучники, начав перестрелку.

- Щиты! – прокатилась над строем команда.

Мы прикрылись щитами и присели к земле. На наши позиции обрушился целый ливень стрел. Мы тесно прижались друг к другу, стараясь перекрыть даже самую маленькую щелочку, но стрелы находили свои цели – пробивали доски, проскакивали между краями сведенных щитов, пробивались между досок. В нашем десятке от обстрела пострадала Зенка. Пробившая щит стрела поранила ей руку. Девушка вскрикнула, сморщилась, но щит не отпустила. Как там отвечали наши, было непонятно. Приходилось сидеть и ждать новой команды. Вокруг слышали болезненные вскрики, всхлипы и стоны.

- То-о-овсь! – донеслось со стороны командования.

Запел рог, и мы распрямились, держа щиты над головой. Невдалеке от нас, из-за гребня речного русла, выливалось воинство серых людей. Одни ехали на каких-то полуптицах-полуящерицах, другие бежали на своих двоих, толпой. Третьи натягивали тетивы.

- Щиты! – рыкнула Пятнадцатая в момент залпа, и мы снова прикрылись щитами. Рядом с криками падали бойцы шестнадцатого и пятого десятков. – Копья на изготовку!

Мы снова встали в полный рост и выставили копья. Противник был совсем близко, теперь его можно было в деталях разглядеть. И то, что я увидел, мне совсем не нравилось. Их было очень много. Только против нашего фланга накатывало не меньше тысячи противников. Пехота была вооружена большими круглыми щитам, короткими копьями и короткими мечами. Всё это было отвратительного качества, но пользоваться своими железяками серые умели. Некоторые из них носили вполне сносные кольчуги с заплатками, явно человеческого производства, некоторые – частичные латы, многие были в кожаной броне.

Зенку мы задвинули в задние ряды, где Ладна быстро накладывала ей на руку повязку.

- Сомкнуть ряды! – пролетело над строем, и мы плотнее сдвинули щиты, прижимаясь друг к другу плечами.

А дальше нас захлестнул поток врагов, чье поведение ничем не отличалось от ночного. Натиск был просто ужасающим. Стоя во втором ряду, я уже вскоре удерживал на своем щите стоящую впереди Пятнадцатую, а сам упирался в щит Ножа спиной, пытаясь сделать вздох. Что творилось в массе серых – давивших так, будто между нашими и их щитами не было других серых бойцов – сложно себе даже представить. Мельком я подмечал, как повисают сдавленные с двух сторон серые, не подающие признаков жизни. Но этому врагу было наплевать на жертвы среди своих. Лучники продолжали стрелять, даже когда первые ряды начали перемешиваться.

Копьём я колол поверх голов первого ряда, отправляя на тот свет одного серого бойца за другим. Некоторые серые люди умудрялись прикрыться от моего копья, подставить шлемы, но большая часть покорно ложилась со смертельными ранениями – двигаться и уворачиваться они в такой толчее не могли. Пятнадцатая вскрикнула и начала опускать щит. Я стал боком и дал ей возможность провалиться вглубь строя. Мы такого не отрабатывали, но других вариантов увести её из первого ряда я не видел. Своим щитом я прикрыл десятника от наседавшего серого и, протиснувшись, занял её место в первом ряду. Сразу навалились противники, и пришлось колоть ещё активнее. Пока Нож пропускал Пятнадцатую к Ладне, мы сместились ещё на шаг назад, а потом ещё на шаг.

Строй ааори на нашем фланге продавливали, закидывая стрелами и давя пехотой. Конница держалась в отдалении, дожидаясь своего часа. А сверху всё прибывали и прибывали новые враги. После очередного залпа стрел Хохо рядом со мной сменил Пузо, а Хохо оттащили со стрелой в плече. Вонь от внутренностей и крови распространилась над всем полем боя. Ор, плач, стоны заполнили, казалось, всё вокруг.

Наш фланг прогнулся и разорвался надвое: часть оттеснили к нори, а нас начали прижимать к воде. Отступая, мы давили собственные шатры, затаптывали кострища – и теперь от лагеря осталось только воспоминание. Когда наш фланг развернулся лицом к центру построения, я неожиданно понял, что всё кончено. Нори были уже окружены, а левый фланг, прикрытый ааори, били с двух сторон – и там уже началась паника.

- Нож, подмени, – крикнул я, и тот быстро пропустил меня в задние ряды.

Пятнадцатую я нашел на самой кромке воды. Она ругалась сквозь зубы, пока ей накладывали повязку. Я упал рядом с ней на колени, прикрывая щитом, и выдохнул.

- Надо уходить.

- Куда уходить, мать твою?! – взорвалась она. – Река же!

- В реку! – крикнул я.

- А наши?! – Пятнадцатая указала на то место, где ещё недавно стояли ряды нори, но там уже были только враги. Лицо девушки перекосило. Я рывком привлек её к себе и прижал к груди, шепча на ухо.

- Мы разбиты, Пятнадцатая. Надо уходить рекой, иначе нас сомнут!

Я почувствовал, как она на мгновение сильно обняла меня, а потом оттолкнула.

- Пятнадцатый десяток, в реку! – кричала девушка, поднимаясь на ноги. – Все в реку! Вплавь, уходим! Быстрее! Быстрее!

И наши послушались. Пузо, Кривой, Нож, Ладна и Зенка бросились в воду, хотя я и не был уверен, что все они умели плавать. Я, как оказалось, умел. Доспех и поклажа тянули на дно, но снимать было некогда. Рядом воду клюнули первые стрелы.

- Шрам! Шрам! – я услышал Пятнадцатую, только когда она схватила меня за плечо. – Бочки! Телега!

Девушка показывала на глубину, где величаво плыли бочки с припасами, обломки телег и укреплений – и даже целая телега. Бойцы из нашего и соседних десятков уже хватались за них, стараясь уплыть как можно дальше от берега. Вместе с Пятнадцатой мы рванулись за ними, а за нашими спинами вода вставала волнами, когда в реку начали сталкивать остатки сопротивляющихся бойцов.