Глава 15

- Еды нет, плот далёк от вчерашней идеи самого себя, а мы еле стоим на ногах, – проговорил задумчиво Шасть, глядя на покрытую туманом реку.

Я усмехнулся и выдал подсказку от своей памяти:

- Нет в мире совершенства!

Из всего отряда не спал только Шасть. Получается, я проснулся вторым. Но это случилось не от любви к ранним подъемам – просто к утру стало холодно. Бойцы лежали на земле, прижавшись друг к другу как стая каких-то удивительных созданий, а я умудрился откатиться в сторону. Нелюдимый, да.

Почему проснулся Шасть – я не знал.

- Нет такого, – согласился Шасть. – Но решать вопрос придётся. Еду где-то надо достать.

- Как думаешь, крестьяне и жители с другого берега реки успели уйти в город? – поинтересовался я.

- Не знаю, а что?

- Если ушли, то можно забрать то, что осталось, – пожал плечами я. – А если не ушли, то поскребём по сумкам и поясам, найдем денег – и купим.

- Забрать – это ограбить, – с сомнением проговорил Шасть.

- Через пару дней на этом берегу будет не протолкнуться от серых людей, – я сам удивился безразличию в своем голосе. – А они не нежить и кушают, должно быть, обычную еду. Мы просто заберём часть провизии, которая и так достанется им. Ну если найдем, конечно.

- Людей они тоже кушают, – мрачно проговорил боец, но других возражений не нашел.

Шасть снова уставился на реку, а я решил понять, что со мной произошло. Многие дни мне вдалбливалось, что нельзя брать чужое. Если ты собираешься что-то получить от аори, то должен заплатить сполна. В устах тех, кто говорил «сполна», это слово явно имело тот же смысл, что и слово «чрезмерно». Ааори должны искупить свои прегрешения из той жизни. Вот только как можно искупить грехи, которых не помнишь? И сколько было у меня лично грехов, за которые меня лишили памяти, свободы и выбора в жизни? Да и самой жизнью требуют рисковать. Кажется, учителя в школе несколько перестарались, вдалбливая нам мысль, что мы всем должны – раз я понял, что это мне, дармовому защитнику, местные должны приплатить. Озвучивать эту мысль я, привычно, не стал.

- Воспринимай это частью нашей войны с неживыми, – предложил я. – Просто мы не будем это делать на виду у жителей города.

- Ладно, – Шасть кивнул, что-то решив для себя. – Буди Пятнадцатую. Пора нам что-то делать…

Десятника будить не пришлось: она уже проснулась сама и начала поднимать бойцов. Увидев меня, Пятнадцатая приветственно махнула рукой. Я подошел и пересказал ей разговор с Шастем. Пятнадцатая странно на меня посмотрела и задумалась.

- Без еды мы долго не протянем, – сказал я ей, – а сухари и сухофрукты сегодня уже закончатся. Что там из припасов – крупа и мясо? Судя по количеству, это на пару перекусов.

- Страшно это делать, – Пятнадцатая оглянулась вокруг. – Но… если другого выхода не будет, так и поступим. Между прочим, я все наши деньги сохранила, так что провизию можно и купить. Только не говори никому об этом. Я тут половине народа не доверяю.

К нам подошли Хохо, Шасть и ещё несколько бойцов.

- Что делаем сегодня? – спросил Хохо.

- Попробуем доделать плот, – ответила Пятнадцатая. – Другого плана у меня нет. Никаких идей ни у кого не появилось?

- Зачем нам плот? – неожиданно высказался один из бойцов. – Давайте уйдем в Аанг или в Тури. Ребята устали!

Многие из подошедших закивали, а вокруг начали собираться остальные выжившие ааори.

- Давайте уйдем посуху! – закричала какая-то девушка. – Нам нет смысла никуда плыть. Нам надо возвращаться в Мобан!

Пятнадцатая явно опешила, но быстро взяла себя в руки.

- Вообще-то вы должны подчиняться приказам десятников, а уже они будут решать, что и кому вы ещё должны!

- Ты не наш десятник! – ответила девушка. – Наш десятник погиб! Ты – Пятнадцатая, вот и командуй своим десятком.

- Уважение, боец! – жёстко сказала Пятнадцатая, и все вокруг замолчали.

Взбунтовавшаяся девушка стояла прямая как струна, даже не пытаясь выполнить положенный поклон. К ней подошло ещё несколько бойцов… и ещё. Наш десяток, Шасть и трое бойцов из шестнадцатого десятка подошли и встали рядом с Пятнадцатой, доставая оружие. К девушке присоединилось ещё несколько человек – и вместе с ней против нас оказалось уже полтора десятка.

- Уважение, боец, – повторила Пятнадцатая упрямо.

- Пошла ты! – ответила девушка, что добавило ей ещё пару сторонников.

В воздухе нарастало напряжение.

- Пятнадцатая, а пускай они проваливают, – проговорил я, за что заслужил злой взгляд от Пятнадцатой, а бунтари – ещё нескольких сторонников.

Это меня не остановило, и я повысил голос, чтобы было слышно всем:

– Пускай валят куда хотят. Им так и так конец. Вот этой дуре – точно!

Все, включая Пятнадцатую, уставились на меня. Только девушка взвизгнула возмущённо: «Сам дурак!».

- Еду мы всю раздали – на сегодня им хватит. Потом могут жрать хоть друг друга, – засмеялся я. – Больше от нас им требовать нечего. Успеют убежать от серых людей – в Мобане их спишут за неподчинение. Не успеют – скушают их серые люди или нежить. Нет своего ума и чужого не надо, так зачем выбивать из их пустых голов те жалкие крохи, которые остались?

Всё это время я обращался к Пятнадцатой и, обернувшись к взбунтовавшимся бойцам, обнаружил там только шесть человек. Насколько я помнил, девушка-зачинщица и её сторонники были из девятнадцатого десятка. Все, кто готов был её поддержать ещё минуту назад, расступились. Девушка почувствовала неладное: осмотрелась, помрачнела и зверем глянула на меня.

- Уважение, Шрам, – сказала Пятнадцатая, глядя мне в глаза. Я выполнил полупоклон и снова посмотрел на неё, заметив, как дрогнули уголки губ. – Мне не нравится твое предложение.

- Ну нет так нет, – покладисто согласился я, надевая на руку щит.

- Но доверять я им не могу, – продолжила Пятнадцатая, переводя взгляд на бойцов девятнадцатого десятка. – Вчера уже достаточно людей погибло. Проваливайте! Я даже больше скажу. Все, кто не готов сейчас выполнять мои приказы, не готов пробиваться к Форту Ааори – можете уходить! Свою спину в боях я доверю тем, кто меня уважает и не предаст. Все остальные могут решать самостоятельно, куда они идут.

Бунтарка неуверенно осмотрелась по сторонам, но сочувствия во взглядах других ааори не нашла. Я видел, как глаза у нее стали влажными, и мне даже стало жалко её на мгновение. Всего лишь на мгновение – потом я вспомнил, как она смотрела на меня после моей речи, и просто представил, что бы сделали с нами, достанься победа ей. И мне стало наплевать.

- А можно остаться? – сказал один из бойцов девятнадцатого десятка.

- Вам нет! – отрезала Пятнадцатая.

Тот вздохнул, подхватил свой мешок с вещами и пошел через рощу на запад. За ним спустя какое-то время потянулись другие бойцы. Дольше всех стояла девушка-бунтарка. Она все ещё не могла понять, что весь её бунт закончился таким позорным поражением.

- Проваливай уже! – крикнул кто-то из тех, кто сохранял нейтралитет. И это стало последней каплей. Девушка закрыла лицо руками и кинулась догонять своих соратников.

Пятнадцатая распределила людей по работам и отвела меня в сторону. Она какое-то время смотрела на реку, решаясь, а потом произнесла:

- Шрам… Спасибо, что помог.

- Прости, что влез, – ответил я ей и, заметив нехороший огонёк в глазах Пятнадцатой, поспешно пояснил. – Ты десятник, это ведь было не моё дело… Но вроде все растерялись, а я как подумал, что сейчас начнётся…

- Всё хорошо, – сказала Пятнадцатая, успокоившись. – Каждый раз, когда ты так делаешь, мне кажется, что ты просто пытаешься меня так подставить, опозорить… Это моя боль, Шрам. Я решила, что я тебе верю – и на этом всё. Ты не обязан извиняться… Ты…

Что «я» – я так и не узнал, потому что сам же её и прервал. Глянув на реку, я увидел, как через порог переваливается одна из барж, которые должны были перевозить нас на другой берег реки. Баржа была пуста, паруса спущены, на палубе царил беспорядок, а борта были истыканы стрелами. И, если мне не показалось, несколько трупов я заметил на палубе, когда нос посудины опустился на перекате. Туман ещё висел над рекой, и других подробностей рассмотреть не получилось.

- Баржа! – указал я на реку.

- Что? – Пятнадцатая резко повернулась к реке.

- Она пустая, Пятнадцатая!

Мой крик привлёк внимание других бойцов к реке, и вокруг раздались возбужденные голоса.

- Плот! – сориентировалась десятник. – Живо все на плот! Хватайте все вещи. Нам надо успеть её перехватить! Скорее!

Уговаривать никого не пришлось. Собираться долго тоже не было нужно – все попрыгали на плотик, так и стоявший на берегу. Пятнадцатая, вскочив последней, обрубила веревку, которой мы привязали плот вечером к дереву. Самодельные весла дружно опустились в воду, и деревянная конструкция заскользила по реке. Вёсла застучали друг о друга, и скорость плота резко упала. Мы просто мешали друг другу.

- Дружно, раз! – крикнул один из бойцов, опуская своё весло. – Раз! Раз! Раз!

Постепенно, приноровившись к ритму, мы стали грести одновременно. Плот скользил сквозь туман по воде. Вокруг ничего не было видно.

- Где она? – спросил кто-то.

- Вон! Вон, уплывает! – закричали в ответ.

Баржа успела проплыть по течению нашу рощу и неспешно уходила к морю, выделяясь темной тенью на белесой пелене. Гребцы переместились к нужным бортам и стали грести за баржой. Ещё через несколько минут плот стукнулся бортом о корму посудины. Что делать дальше – никто не знал. Окна закрыты, да и расположены высоковато. Борт возвышался над нами почти на семь шагов.

- Идеи? – Пятнадцатая кивнула нам в сторону баржи.

- Пузо, Кривой, поможете? – спросил я.

- Что надо сделать? – спросил Пузо.

- Вы сцепите вот так руки, – я показал как, положив одну ладонь на другую. – Присядете, а я встану вам на руки, вы выпрямитесь – и можно будет уцепиться за борт.

- Ну да, только не тебя, – к нам подошла Зенка. – Лучше меня – я тут самая легкая.