Глава 7

Когда я говорю «письмо»… о, поверьте мне, это переписывание того, что есть в моей голове. Роберт Льюис Стивенсон Одетая ко сну, Дейзи растянулась на ковре в своей комнатке на Литтл-Рассел- стрит. Лежа на животе в лужице света лампы, она разглядывала рукопись Себастьяна Гранта на деревянном полу перед собой. Тут же имелись перо, чернила и писчая бумага, с которыми она не расставалась последние три дня, набрасывая заметки и вопросы по мере одоления книги.

Медленно, но верно Дейзи добралась до конца. По правде говоря, она только что закончила. Глубоким унылым звоном пробили внизу дедушкины часы, и Дейзи с удивлением поняла, что пялится в рукопись уже больше часа.

Встряхнувшись, она потянулась за пером и очередным листом бумаги с намерением записать последние соображения, прежде чем отправиться в кровать. Но вдруг остановилась, рука так и замерла над страницей, а в голове вновь эхом раздался вопрос, не дававший ей покоя весь прошлый час.

Что, если она ошиблась?

Дейзи крепче сжала в пальцах перо, стараясь не слушать сей шепот сомнений, но не в силах его заглушить.

Ее собственную работу не приняли. Так с чего бы ей или, если уж на то пошло, отказавшему ей издателю полагать, будто она хоть чем-то может быть полезна другому автору? Дейзи окинула взглядом пачку записей, сделанных за последние несколько дней, и мысли ее огласил гневный голос Себастьяна Гранта.

Кто вы такая, что думаете, будто ваше мнение стоит хоть выеденного яйца? Дейзи вновь посмотрела на чистый лист бумаги перед собой, но, вместо того чтобы написать комментарий, принялась чиркать по нему, лениво выводя цветочки и человечков, пока обдумывала этот вопрос.

В дверь постучали, и Дейзи, подняв глаза, увидела, как в комнату, тоже в ночной рубашке, вошла сестра.

− Вижу, ты все работаешь, − улыбнулась Люси; босиком она неслышным шагом пересекла спальню и положила руку Дейзи на плечо. – Дорогая, уже жутко поздно.

− Знаю. Обещаю, что скоро лягу. – Она вывела на бумаге очередной завиток.

Наклонившись, Люси усмехнулась.

− Редактируешь рукопись этого человека египетскими иероглифами? – выпрямившись, поинтересовалась сестра.

− Нет, я просто… − Дейзи запнулась и, беспомощно взмахнув рукой, прекратила выводить каракули. – Я не знаю, что делать.

− Это непохоже на Дейзи, которую я знаю, − удивленно заметила Люси. – Обычно тебе чужда малейшая нерешительность.

− Да, верно. – Дейзи со вздохом отложила перо. – Я вечно несусь вперед на всех парах, словно трансатлантический лайнер.

− Что тебя тревожит? – Люси уселась в стоящее рядом кресло. – Книга ужасна?

Дело в этом?

− Она не ужасна, хотя, думаю, требует основательной доработки.

− И? – выдернула ее из задумчивости Люси.

− Что, если я ошибаюсь. – Дейзи указала на свои записи. – Хочу сказать, на мой взгляд, в этой рукописи уйма вещей, которым следует уделить внимание.

Сюжетные нити ни к чему не приводят. Главные герои совершают несвойственные им поступки. – Она помолчала, затем добавила: − Но что дает мне право указывать литературной легенде на огрехи?

− Лорд Марлоу верит, что ты достаточно для этого способна.

− Да, отчасти это меня и беспокоит. – Дейзи села, задрав ночную рубашку так, чтобы удобно было скрестить ноги. – Имею в виду, что когда три дня назад лорд Марлоу не принял мою книгу, я была потрясена. Такого я не ожидала.

Конечно, тщеславно с моей стороны… − Это не тщеславие, − перебила Люси. – Скорее, твой отъявленный оптимизм.

Коему, кстати сказать, я частенько завидовала.

− Завидовала? – изумилась Дейзи. – Но почему?

− Ты всегда так смела, дорогая. Так уверена, что все сложится хорошо. Ты обладаешь огромной верой в людей. – Слегка нахмурившись, Люси перекинула свою длинную светлую косу через плечо обратно на спину и плотнее закуталась в халат. – Я переживаю, беспокоюсь и вечно во всем и вся предполагаю худшее.

− По крайней мере, ничто не застает тебя врасплох. Я же всегда поражена, когда дело оборачивается не так, как ожидалось.

− Верно, − согласилась Люси. – Поражена и, полагаю, задета.

Дейзи склонила голову, умостив подбородок на согнутых коленях, и подняла глаза на сестру.

− Ты, наверное, думаешь о папе?

− Не только, хотя наш отец, не хуже любого другого примера. Я помню твои глаза, когда он вернулся домой из Манчестера и ты поняла, что он пьян. Боже правый, ты не удивилась бы сильнее, вытащи он пистолет и выстрели в тебя. О, как ты его за это ненавидела.

− А ты разве нет?

− Не по той причине. Я ненавидела его за то, что он причиняет тебе боль. А ты ненавидела, потому что он обещал измениться, ты поверила в него, а он тебя предал. Нет ничего разрушительнее несбывшихся надежд. – Люси печально улыбнулась. – Я научилась не ждать ничего от людей. Таким образом, меня ничто не разочарует.

− Не думаю, что когда-нибудь смогу стать такой же практичной, как ты.

− Вероятно, нет, − согласилась Люси. – Но мы отошли от темы. Что же на самом деле тебя волнует? Неужели то, что книгу не приняли, так тебя ранило, что ты утратила веру в себя?

− Не совсем так. Меня и впрямь расстроил отказ в публикации моего романа, я была ошеломлена, но стоило лорду Марлоу предложить мне помочь Эвермору и пообещать за это заплатить, я тут же согласилась, не задумавшись, к чему это приведет. – Дейзи скорчила гримасу. – Трансатлантический лайнер понесся на всех парах вперед.

− Ты говоришь так, будто совершила ошибку, решив принять предложение Марлоу.

− А если так? Я не подумала об этом вовремя. Обрадовалась при мысли, что могу сделать нечто стоящее и отыграться после провала, а мысль о том, что Себастьян Грант прочитает мою работу и поможет сделать ее лучше… что ж, я ухватилась за эту возможность. Последние несколько дней я была поглощена чтением и набрасывала пометки для исправлений. Но теперь, когда я закончила и готова изложить свое мнение, меня вдруг захлестнули сомнения.

Дейзи заметила, что сестра хочет возразить, но опередила ее.

− Марлоу не счел мою книгу стоящей. По его собственным словам… − Смутившись, она замолчала, затем прочистила горло: – Он сказал, мой роман тяжеловесен и перегружен описаниями. Сюжет затянут, и я слишком много повторяюсь.

Дейзи увидела, что Люси сочувственно взирает на нее, и попыталась улыбнуться.

− Все не так плохо. Он сказал, это общие ошибки среди начинающих писателей, что несколько меня утешило. Так странно, − добавила Дейзи, пораженная внезапной догадкой, − очень похожие ошибки я вижу в романе Эвермора.

Вероятно, он написал его еще до того, как начал публиковаться.

− Думаешь, книга настолько старая?

− Не знаю, − медленно ответила Дейзи, прокручивая эту мысль в голове. – Но, по всему, выходит так. Стиль куда более соответствует его ранним работам, нежели та глупая чепуха, что он накропал за последние годы. – Она тяжело вздохнула. – Но что я могу понимать? Я сама не дотягиваю до уровня печатаемого автора, а коль уж мне не хватает опыта увидеть и исправить ошибки в собственной работе, как я сумею помочь куда более искушенному писателю? Когда я успела стать таким экспертом?

− Марлоу нанял тебя написать рецензию на пьесу Эвермора из практических соображений, однако согласился с твоим отзывом. И взял тебя на работу, потому что понимает: качество произведений Эвермора падает и что графу нужно, так это посмотреть правде глаза. Марлоу знает, что ты, не стесняясь в выражениях, эту самую правду выскажешь. По-моему, довольно проницательно с его стороны.

Однако, Дейзи оставалась при своем: − Возможно, но… − И, − перебила ее Люси, − Марлоу согласился с последующим твоим планом поднажать на Эвермора, используя в качестве козыря контракт, и план этот сработал. А когда ты сообщила, что заполучила от Эвермора рукопись, разве это не было той новостью, что он надеялся услышать. Он дал тебе полное право редактировать ее по своему усмотрению и сотрудничать с Эвермором в ее исправлении. Пока что, я бы сказала, твой успех говорит сам за себя.

− Спасибо, но… − Кроме того, раз ты можешь заметить в работах Эвермора то, чего не видишь в своих, значит, Марлоу был совершенно прав. Вы с графом в силах помочь друг другу.

− Его лицо, − выпалила Дейзи.

− Чье? – ничего не понимая, моргнула Люси. – Марлоу?

Дейзи покачала головой.

− Нет, Эвермора. Уходя с рукописью, я обернулась и увидела его лицо. В выражении его была такая усталость и тоска. Словно… − Она умолкла, силясь подобрать слова. – Словно его покидала любимая.

− Крайне причудливое описание. Возможно, тебе показалось. У тебя, знаешь ли, яркое воображение.

− Нет, − покачав головой, возразила Дейзи. – Мне не показалось. Не думаю, что он еще когда-нибудь напишет книгу.

− Если даже так, то это его выбор, дорогая.

− А что, если я отчасти в этом виновата? Когда я раскритиковала пьесу, то не думала, что его сколько-нибудь заденет мое мнение, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как он страдал. Я больно ранила его и ругаю себя за бесцеремонность. Испытав на себе критику, теперь я знаю, как она горька. Если я вернусь и выскажу, что думаю обо всех недочетах рукописи, что тогда станется с ним? Мне не хочется обидеть его снова.

− Значит, предпочитаешь отдать Марлоу рукопись как есть, забрать гонорар и отправиться своей дорогой?

Все в Дейзи взбунтовалось против такого хода вещей. И все же, вспоминая муку на лице графа, она боялась сделать еще хуже.

− Не знаю, что делать, − прошептала Дейзи. – Просто не знаю. А если я снова ошибаюсь?

− Дейзи Меррик, я не верю своим ушам. – Люси соскользнула с кресла и опустилась на ковер подле нее. – Мы обе знаем, что в вещах, подобных театру, живописи и литературе, не существует понятий «правильное» и «неправильное». Есть только мнения, с которыми можно соглашаться либо нет.

Марлоу верит, что Себастьян Грант вновь захочет писать, но для этого ему нужна помощь. И нанял тебя, чтобы эту самую помощь оказать.