Замечательная медсестра, несущая кофе, нашла их даже раньше, чем они дошли до лифта. Мэл смотрела, как доктор осушил маленькую чашечку горького кофе за два глотка, и затем, казалось, стал энергичнее от кофеина. Лифт прибыл, и они вошли внутрь, нажав кнопку шестого этажа на котором располагалось реанимационное отделение. Снаружи комнаты Джейн, он посмотрел на ее диаграмму и широко улыбнулся Мэл.

— Она пережила ночь. У нашей девочки есть шанс.

Мэл просияла в ответ и задалась вопросом, будет ли это нарушением этикета, если она поцелует хирурга. И решила, что лучше не стоит.

После того как Джейн пережила свой первый день после аварии, прогнозы доктора Лавелль стали все более оптимистичными. Она по-прежнему находилась в наркотической коме, так как сохранялся сильный отек мозга. Мэл наконец-то отправилась домой, но она сказала Лавелль, что вернется после работы или рано утром послезавтра.

Через три дня отек мозга Джейн уменьшился, и ее вывели из комы, а после недели в реанимации было решено перевести девушку в обычную палату, состояние Джейн улучшалось каждый день. Хоть у нее сохранялись другие серьезные травмы, главной угрозой ее жизни было черепное давление, вызванное отеком, так что когда он стал проходить, она перешла из критического состояния в тяжелое, а затем и в стабильное. В клинике сказали, что ее молодость способствует выздоровлению.

Как хорошо быть двадцатипятилетней.

***

Хоть Мэл и разрешили посещения, Джейн постоянно была без сознания, так что когда Мэл вошла в палату на третий день, она была более чем удивлена, увидев глаза ее подруги открытыми и следящими за движениями Мэлани.

Она почувствовала облегчение, прокатившееся по всему ее телу, от вида Джейн в сознании, но также и страх, что может быть... она будет другой. Вспомнит ли она Мэл? Доктор сказал, что она не помнит большой кусок своей жизни, у Джейн нет воспоминаний о недавнем времени. Мэл придала своему голосу воодушевленный тон.

— Уже чертову кучу времени как твой праздник сна закончился. Вот ты здесь получаешь весь этот прекрасный отдых, в то время как я мотаюсь по всему Нью-Йорку, — она склонилась, чтобы чмокнуть Джейн в лоб. — Девочка, как же хорошо снова увидеть эти красивые глазки открытыми.

Губы Джейн растянулись в легкую улыбку.

— Спасибо. Мне так жаль, что пришлось возложить на тебя столько обязанностей… — удалось ей произнести хриплым голосом, и затем она прочистила горло.

Мэлани потрясла головой, ее темные, блестящие волосы закачались от движения.

— Прекрати это. Я шучу. Я просто так рада видеть тебя проснувшейся, — она тщательно рассмотрела свою подругу. Джейн была очень-очень бледной, но ее глаза были живыми, и это заставило Мэл чувствовать себя лучше. — Как ты себя чувствуешь?

Грустная ухмылка появилась на лице подруги.

— Так, как будто меня переехал грузовик… впрочем, так и было, — ее лицо стало печальнее, как только она сказала эти слова. — Медсестра сказала мне, что другой водитель погиб. Я так ужасно себя чувствую по поводу этого… так, как будто это моя вина.

— Как это может быть твоей виной? Это был несчастный случай. Я серьезно сомневаюсь, что ты была намерена устроить столкновение лоб в лоб с каким-то бедолагой на дороге. Почему ты была за городом? Ты помнишь?

Джейн пыталась покачать головой, но у нее была ограниченная возможность двигаться, из-за шейного фиксатора.

— Никаких догадок. Мои воспоминания в полном беспорядке – особенно недавняя память, я помню практически все вплоть до девятого класса, а затем кое-что тут и кое-что там после. Это реально очень странно… — ее голос надломился, — … и жутко.

— Могу представить, — Мэл подтащила сиреневое виниловое кресло поближе к кровати, его ножки протестующе проскрежетали по плиточному полу, и опустилась в него. — Что сказал доктор по этому поводу?

— Он сказал, что вероятно я восстановлю память, по мере того кого как мой мозг будет исцеляться. Он сказал, что, скорее всего я даже и не вспомню аварию и то, что было сразу после этого… но, честно говоря, я думаю, что так даже лучше.

— Да, память о таком не принесет ничего хорошего, — она похлопала Джейн по завернутой в одеяло ноге. — Итак, все в офисе говорят мне…

— Извините, — прервал их, зашедший в комнату, медбрат, — но вам нужно выйти из палаты на несколько минут, мисс. Вы можете продолжить свой визит через полчаса.

Мэл посмотрела на Джейн.

— Я пойду выпью кофе. Не хочешь? — ее глаза метались между Джейн и медбратом. — Ей же его можно?

Медбрат подмигнул и покачал головой, его светлые волосы, заплетенные в дреды, покачались от движения.

— Боюсь, что нет.

— Ладно, тогда мне придется пить его одной. Нет же никакого смысла в том, чтобы мы обе страдали, верно?

Джейн выдавила из себя улыбку.

— Спасибо латте.

Простонав, Мэл махнула ей на прощание и двинулась к двери.

Джейн окликнула ее.

— Пожалуйста, возвращайся.

Мэл повернула голову и подмигнула ее подруге, счастливая, что Джейн стала собой прежней.

— Только если ты обещаешь больше не шутить банально.

— Честное-пречестное.

Шот виски, подумала Мэл, прекрасно подойдет вместе с кофе сейчас. А тот медбрат с дредами довольно горяч. Откуда в этом госпитале так много мужчин-медбратьев? Мэл знала, куда она пойдет, если ей понадобится место, чтобы поправить здоровье.

Глава 8

— Ах.

Джейн оттолкнула желатиновую слизь подальше от себя. Она была отвратительной и не заслуживала права называться десертом, хотя девушка должна была признать, что играться с этим какое-то время было достаточно весело. Больничная еда в основном была ужасной. Единственное, что было съедобным это рис. По крайней мере, на такой ужасной диете, Джейн могла почувствовать, как с нее уходит все больше фунтов отвратительного жира.

Еда, съедобная или нет, не была ее главным беспокойством.

Глубокая депрессия, смешанная с чувством дискомфорта. Стены больничной палаты надвигались на нее, ей становилось лучше физически, но состояние ее рассудка ухудшалось. Каждый день мучительно тянулся, Джейн лежала в кровати, определяя время либо по освещению за окном, либо по времени трехразовой подачи еды. Девушке стало настолько плохо, что даже, несмотря на то, что еда была неприятной, она с нетерпением ждала прибытия подноса, ведь это хоть как-то разбавляло монотонность ее дня.

Джейн чувствовала, будто незнакома сама себе, но, тем не менее, у нее было ощущение, что она человек, которому постоянно надо чем-то заниматься – ментально или физически. Чем-нибудь. Просто так лежать тут Джейн не могла.

Она не могла уйти в мир книг, так как чтение усиливало ее головную боль. Также не могла выносить прослушивание музыки более чем несколько минут подряд. Мэл принесла свой лэптоп с работы, ведь ее собственный находился в багажнике авто и был уничтожен в аварии, но серфинг в интернете⁹ также заставлял ее голову болеть. Единственным развлечением, не считая визитов Мэл и нескольких других человек из офиса, включая ее босса, было телевидение. Джейн просмотрела кучу доморощенных шоу и криминальных драм. Когда на экране что-то слишком часто начинало мелькать, она просто закрывала глаза и слушала.

Джейн отчаянно хотела выйти из больницы. И была готова на все.

Ее воспоминания по-прежнему были щедро сдобрены большими провалами в памяти, но все-таки удалось восстановить несколько недавних воспоминаний. Не так много, но все же. Когда очень симпатичный Тай Рено, финансовый директор из «MT» пришел в ее палату, у нее поначалу не было никаких идей о том, кто перед ней. Мужчине пришлось представиться, и лишь через несколько минут его лицо начало становиться более знакомым. Джейн стала находить несколько забавным тот факт, что привыкла видеть шок на лицах людей, когда она смотрела на них с пустым выражением лица, совершенно их не узнавая. Джейн даже нашла это крайне развлекательным. Но почему-то Мэл она помнила всегда.

Той частью потери памяти, которая наиболее ее беспокоила, была потеря личности. Джейн не имела никакого понятия, какой девушкой она стала после школы. Это было чудным и сюрреалистичным ощущением. Личность – одна из тех вещей, которые человек не ценит, пока не потеряет.

Она просто надеялась, что скоро ей позволят отправиться домой, и провести остаток восстановления в ее новом доме. Мэл описала его ей в деталях, и теперь Джейн не терпелось самой его увидеть.

Вечером в понедельник, на третьей неделе после аварии, хирург остановился в комнате Джейн, и она приготовилась услышать, что он ей сейчас скажет. На протяжении последних дней девушка видела только медсестер, и поэтому обрадовалась его улыбающемуся лицу. Впервые Джейн увидела в нем мужчину, а не врача. Он был красив – более высокая, худая и взрослая версия Джона Клуни, его волосы полностью седые, а под глазами – мешки.

— Джейн, как вы себя чувствуете?

Ее янтарные глаза осветились улыбкой.

— Удивительно прилично, доктор Лавелль. Очень хорошо. Мои головные боли уже не так жестоки, а мое запястье чувствует себя более зажившим, — она немного помолчала. — Пожалуйста, скажите, что вы здесь для того, чтобы выписать меня?

— Может быть. Ребра еще дают о себе знать? При каждом вдохе?

Джейн слабо улыбнулась.

— Да. Это из гимна сталкера, верно?

Он рассмеялся.

— Да, обожаю его, хотя я не сталкер. Но я достаточно стар, чтобы быть фанатом «Полиции».

— Итак,— сказала Джейн, подмигивая, — не все сталкеры плохие, не так ли? Особенно, если они выглядят как Стинг в молодости. Как вы думаете, как он получил такой псевдоним?

— Не имею представления. Говоря о вас, по шкале от одного до десяти, при максимуме для обозначения невыносимой боли, как бы вы оценили свои болевые ощущения?

— Шесть или семь, в зависимости от времени дня. Дискомфорт и онемение от лежания в постели весь день, меня не отпускают. Обезболивающие хорошо помогают, мои головные боли становятся более сносными.