Глава сорок четвёртая

Полёт на ускорении был тяжёлым и долгим. Несмотря на то, что кресло-амортизатор перераспределяло давление на каждый квадратный сантиметр её тела, Наоми часами терпела боль. Единственное облегчение доставляли перерывы на еду и гальюн, но она делала их краткими.

Лакония имела значительно меньшую гелиосферу, чем Солнце, из восьми планет обитаема только одна. Единственный газовый гигант с количеством спутников от восьмидесяти до сотни, в зависимости от того, где проводить границу. За ним, в глубине, две большие планеты и одна каменистая захваченная планета, размером не больше Луны, с ретроградной орбитой, выходящей далеко за эклиптику. Пять планет ближе к солнцу, и вторая из них — цель Наоми и сердце империи.

Пересадочная станция на газовом гиганте и инопланетная строительная платформа на орбите над необитаемым миром — теперь её поле боя, и она собиралась распределить по нему своё войско. А с вражеской стороны — лаконийский «Глас урагана», «Ветер пустыни» и ещё один корабль того же типа, плюс ещё четыре эсминца класса «Шторм».

Её кресло в этом полёте было почти так же изолировано, как и прежний контейнер. Её время, пусть и тяжёлое, принадлежало лишь ей одной. Она изучала карты, пока глаза не смыкались.

А в глубине сознания её ждала Бобби. Воспоминания, многолетняя привычка дышать тем же воздухом, пить ту же воду, быть частью единого организма — всё это сделало Бобби частью её. И у Бобби в её голове было много что ей сказать.

Кампания, подобная этой — спор. Ты пытаешься убедить врагов в чём-то. Уговорить. И что же на этот раз? Тебе надо приучить их, что на месте оставаться опаснее, чем следовать за тобой. Чтобы это сработало, каждый урок должен быть чем-то подкреплён.

«Мамматус», эсминец класса «Шторм», закончил миссию в системе Аркадия и возвращался на Лаконию за пополнением припасов. Транзит из Аркадии к пространству колец прошёл без происшествий, за исключением уже привычного неудобства из-за неработающих ретрансляторов.

Транзит до Лаконии вышел совсем другим. Когда эсминец появился в нормальном пространстве, его сенсоры захлестнул поток помех из многочисленных источников.

Несколько кораблей, стоящих сразу за кольцом врат, оглушили «Мамматус» радиошумом и светом. Для перезагрузки систем кораблю потребовалось меньше трёх секунд, но к тому времени в него уже врезались пять торпед, заранее выпущенных и искавших цель. После многомесячного анализа захваченного «Шторма» удары торпед оказались сокрушительными. «Мамматус» лишился маневровых двигателей левого борта и шести турелей ОТО. Хуже того, он начал терять атмосферу.

Его ответный удар получился запоздалым и слабым. Вражеские орудия перехватили торпеды, как только те были выпущены, и эсминец с ограниченной подвижностью и уязвимым левым бортом бежал с поля боя. Его рывок в сторону Лаконии и перспективы спасения были очевидными и предсказуемыми. Поврежденный, он не смог распознать поле осколков мусора со стелс-композитом на пути, а рой урановых микрометеоритов осыпал его и так уже повреждённый корпус и снёс часть обшивки.

Из-за сбоя энергосистемы маневровый двигатель дал осечку, заставив эсминец крутиться вокруг своей оси. Несмотря на всё это, чтобы уничтожить его, потребовалось ещё пять торпед и непрерывный огонь ОТО. «Мамматус» сопротивлялся изо всех сил и погибал мучительно, но всё же был уничтожен. Его последний час видел каждый в системе, а световая задержка для наблюдателей означала, что действовать уже поздно.

Урок первый: никогда не рассчитывай на подкрепление.

Дни в полёте на ускорении тянулись медленно. Наоми спала, когда могла спать, а когда нет — изучала перемещения врага и отчёты своего флота. Колени у неё ныли из-за того, что перегрузка давила на них, немного прогибая назад. Они не всегда летели в одном направлении. Алекс изменял его уже дважды. Не радикально, просто изменял вектор, чтобы подойти ближе к газовому гиганту.

Лаконийские эсминцы, находившиеся в системе, пустились к ним, и три линкора Наоми класса «Доннаджер» — «Каркассон», «Армстронг» и «Беллерофонт» — передислоцировались, как будто собирались вступить в бой прямо у пересадочной станции. Потом резко остановились, а со стороны солнца к внутренним планетам двинулся десяток кораблей поменьше. «Вихрь», способный легко уничтожить любой из них, остался на месте, а эсминцы бросились за ними в погоню.

Линкорами она рассчитывала отвлечь силы Лаконии, но не получилось. Эсминцы, преследовали её боевую группу, заставляя отступать по дуге над эклиптикой, но сами быстро повернули назад, не рискуя огибать орбиту газового гиганта. Позиция получалась не такой, как хотела Наоми, но это сработало. Должно сработать.

Когда ускорение прекратилось, она выдержала долгую паузу, прежде чем отстегнуться — просто чтобы насладиться физическим облегчением мягкой половины G. По пути вниз, в камбуз, ноги под ней подкашивались, а шея болела.

Остальные — её экипаж — уже собрались там, заглатывали из мисок лапшу с грибами, смеялись и разговаривали. Когда она появилась, все тут же стали серьёзны. Она для них старшая. Командир. Она сама значила для них меньше, чем её чин.

Наоми не возражала.

Алекса она обнаружила в грузовом отсеке, открывающим панель доступа. Вид у него был — как будто несколько дней не мылся. Возможно, оно так и есть.

— Проблемы? — спросила она.

— Нет. Всё в порядке. Просто давление на подаче воды к этому двигателю немного меньше, чем я бы хотел. Вот я и решил чуть подправить, пока есть возможность.

— Хорошая мысль.

— Я надеялся, что к этому времени мы будем уже на подходе к внутренним планетам.

— Ещё рано, — сказала она. — Время есть.

«Бхикаджи Кама» тяжело прошёл сквозь пространство, далеко отстав от других кораблей. Его трюм был распахнут в вакуум.

Две группы кораблей, восемь в одной и четырнадцать в другой, выпустили в пересадочную станцию торпеды дальнего действия. Ракеты летели на ускорении, потом переходили на баллистическую траекторию. Чуть меньше трёх сотен боеголовок, нацеленных на станцию, прорывались сквозь черноту с интервалом в секунды.

Все они, разумеется, были перехвачены. Большую часть уничтожили орудия ОТО со станции, горстка попалась противоракетным устройствам дальнего действия с «Вихря». Он не мог и не стал использовать магнитное поле. Несмотря на мощь корабля, расстояние до планеты невелико, а когда он последний раз стрелял в нормальном пространстве, все в системе Сол на три минуты лишились сознания. Лаконийцы не хотели рисковать.

Когда последняя торпеда из шквала была уничтожена, ударная группа повернула обратно, к «Каме». В погрузчиках и мехах экипажи вошли в огромное чрево грузовика, а вылетели оттуда со свежим запасом торпед, воды и зарядов для ОТО.

Через полторы недели после начала этой кампании, в определённое Наоми время, в систему совершила переход «Непреложная истина», корабль-близнец «Бхикаджи Камы». Она обогнул систему с противоположного края и открыла трюм.

Урок второй: для пополнения припасов у нас есть тринадцать сотен систем. У вас — лишь одна.

— Они преследуют «Шторм», — сказала Наоми. — Вы должны отделиться.

Джиллиан Хьюстон на экране нахмурилась.

— Когда придёт время, и ты выманишь с Лаконии этот адский корабль, тебя будут пытаться сбить системы планетарной обороны. Как минимум. Я буду тебе нужна, чтобы нейтрализовать зенитный огонь.

— Если ты пойдёшь в группе атаки, «Вихрь» даже не шевельнётся. Вообще. Мне и самой это нравится не больше, чем тебе, но твой корабль раньше принадлежал им. Они знают, что это лучшая машина нашего флота. Они с него глаз не спустят. Они считают тебя угрозой номер один, да так и есть.

Джиллиан невольно улыбнулась.

— Насчёт этого они правы.

— Я тебя передислоцирую. Будешь сопровождать «Армстронг». Когда придёт время...

— Я стану частью приманки, — перебила Джиллиан. — Мне так не нравится.

— Это риск. Но оно того стоит.

— Понятно, — ответила Джиллиан и разорвала соединение. Наоми потянулась, проверяя систему. До следующего рывка ещё восемь минут. Она попыталась выбрать, чего больше хочет — помыться или взять грушу чая. И если не поторопиться, то времени не хватит ни на что.

А может, получится и то, и другое.

— Алекс. Откладываем ускорение на полчаса. Я кое-что хочу сделать.

— Конечно, — ответил Алекс.

Наоми отправилась вниз, в свою каюту, к своему личному душу, прокручивая в уме карту системы. Если «Шторм» будет сам по себе, она сможет перенаправить «Каркассон» и примерно полсотни других кораблей поменьше в сторону пересадочной станции. «Роси», «Куинн», «Кассиус» и «Лик ангела» окажутся меньшей угрозой и продолжат двигаться в сторону солнца, используя внутренние планеты как гравитационную поддержку.

Можно было представить весь процесс как игру в голго. Оценить удар, понять, как срикошетит один мяч, как закрутит второй и как на это отреагирует другой игрок. Как каждое принятое решение изменит ситуацию на доске. Бобби, которая жила в глубине её разума, сказала: задачка для интеллекта, техники и умения.

Наоми понимала, как легко забыть, что ставки в её игре — это жизни людей.

Когда столица Лаконии оказалась в окружении кораблей подполья и Транспортного профсоюза, начался шквальный огонь. Пересадочная станция была забыта. В ход пошли не только торпеды дальнего действия, но и камни. Дёшево и эффективно.

Каждый корабль этой группы посылал на пересекающиеся орбиты ядерные заряды, тяжелые титановые стержни и полные трюмы гравия. Некоторые корабли двигались быстро, другим, чтобы добраться до Лаконии, потребовался не один месяц, что само по себе говорило, как долго подполье готовилось к этой битве. Они не целились в главные населённые пункты, но Лакония никак не могла этого знать. Безопасности ради, империи приходилось защищать всё.