Тимоти смотрел так, словно она рожает, а он не доктор. Явно понимая, что тут надо что-то делать, только неизвестно, что. Наконец, к ней подошла Ондатра, прижалась тяжёлой и толстой лохматой мордой. Истощённая этим взрывом эмоций, Тереза теребила собачьи уши, а хор дронов-ремонтников пытался её опрашивать — они поняли, тут что-то сломано, но не знали, как починить.

— Да... ну ладно, — помолчав, заговорил Тимоти. — Тяжёлая ночка. Я понял. Можешь... я не знаю, что тебе делать, только я бы присел, так что идём сюда.

Ноги у Терезы отяжелели, но на сердце стало легче. Словно весь этот путь она прошла ради того, чтобы просто сказать, как ей плохо. И хотя он не мог ничего изменить, всё равно ей стало немного лучше.

Здоровяк сел на свою лежанку, потёр глаза. Тереза устроилась напротив него, на металлическом ящике, сложив на коленях руки.

— Ну, на самом деле я не знаю, что делают в таких случаях. Но я думаю, раз ты вот так пришла, значит, хочешь рассказать, что тебя беспокоит?

— Понимаешь, столько всего случилось.

— Да?

И она ему рассказала. Абсолютно всё. Начиная с плана отца «зуб за зуб» против тех, кто прячется за вратами, потом про гибель «Тайфуна» и закончила заговором, скрывавшим болезнь отца и то, каким отстранённым он стал. Чем больше она говорила, тем становилось легче. Тимоти почти всё время молчал, только иногда задавал вопросы по ходу. Он давал ей своё внимание и не требовал ничего взамен.

Поток слов наконец иссяк. Горе не ушло никуда из груди, такое же болезненное и тяжёлое, но стало не таким, как раньше, терпимым. Тимоти провёл ладонью по своей голове. Сухой еле слышный звук, как шелест песка за окном. Ондатра возле входа в пещеру довольно тявкнула.

— Да уж, хреново всё, — сказал Тимоти. — Так иногда случается.

— Но потом ведь становится лучше, да?

— Иногда. А бывает, что один сандвич с дерьмом за другим, — он пожал плечами. — Что ты тут сделаешь? Выбора нет.

— Я хотела только...

Тимоти поднял руку, давая знак замолчать. Ондатра снова залаяла, так она обычно приветствовала друзей. А за ней уже слышались голоса. Тимоти подхватил пистолет, его взгляд остановился на входе в пещеру.

— Ничего, — сказала Тереза. — Они, наверное, просто пошли за мной.

Тимоти кивнул, ничем больше не показывая, что услышал.

— За тобой?

— Во мне маячок. Его вживили в меня, представляешь?

Глаза Тимоти на секунду расширились.

— Эх, Кроха. Я такого не ожидал.

Тереза не смогла бы сказать, что видит в его лице — сожаление или разочарование, а может и то, и другое. Возможно, смирение.

— Ложись на пол, — продолжил он. — Прижмись и не двигайся, и уши закрой руками.

— Кто здесь? — раздался голос у входа, резкий и жёсткий.

— Нет, всё в порядке. Они не будут на тебя злиться, — сказала Тереза, а из мрака выступил полковник Ильич с винтовкой в руке. За его спиной — три охранника из Дома правительства.

Все молчали.

Внезапно Тереза ощутила, как сердце заполняется ужасом, пониманием, что она в чём-то страшно ошиблась. И сделанного назад не вернёшь.

— Ты! — рявкнул Ильич. — Брось оружие! Отойди от девочки!

— Закрой глаза, Кроха. Незачем тебе на такое смотреть.

— Стойте, — сказала Тереза. — Он мой друг.

Грохот выстрела пистолета Тимоти был громче любого звука, какие Тереза когда-либо слышала. Это было как будто удар сразу со всех сторон. Звук, который сам по себе насилие. Она рухнула на колени, прижала ладони к ушам. Вспышки выстрелов. Испуганный полковник Ильич подбежал к Терезе, толкнул на пол и накрыл своим телом.

Тимоти зарычал, яростно и громко, как зверь. Он рванулся мимо Терезы и Ильича к охранникам, как будто хотел отшвырнуть их от входа. Атака, похоже, заставила одного из них забыть, что он держит в руках оружие. Он попытался вцепиться в Тимоти, но тот легко, как само собой, схватил его за запястье и с хрустом вывернул. Ильич опять прижал Терезу к земле, и ей пришлось сопротивляться, чтобы всё видеть. Ещё один выстрел. И кто-то кричал, не Тимоти.

Тереза, придавленная коленом полковника, извивалась, стараясь увидеть в сумраке Тимоти. Она высвободила голову настолько, что смогла его разглядеть как раз в тот момент, когда на его ноге расцвела алым рана. Он упал, и красные пятна покрыли пещеру у него за спиной. А Тимоти, подёргиваясь, остался лежать в быстро расползающейся луже собственной крови. Пытался встать, как будто не знал, что его нога превратилась в клочья. Оскалив зубы в гримасе боли и гнева, он направил своё оружие в сторону Ильича. Тереза крикнула: «Нет!». Она почувствовала, как это вырвалось из её горла, но не услышала.

Кто-то выстрелил дважды. Первый выстрел снёс Тимоти верхнюю часть головы. Следующий проделал в его груди большую дыру. Тимоти рухнул и остался лежать без движения. Наступившая тишина гудела, как колокол.

— Что вы наделали... — сказала Тереза. Она не знала, к кому сейчас обращается. Ильич поднял её, сгрёб в кулак ворот её рубахи и протащил Терезу мимо тела Тимоти.

— Уходим, — сказал Ильич. — Назад, в грузовик! Девчонка у нас.

Тереза сопротивлялась, пыталась вырваться и вернуться в пещеру. Тимоти ранен. Она должна ему помочь. Ильич толкал её вперёд.

— Стивенс тяжело ранен, — сказал один из охранников.

— Так тащи его. Мы не можем здесь ждать. Мы не знаем, была ли цель только одна. Нам нужно увозить девочку.

— Он мой друг, — кричала Тереза, но Ильич не слушал. Или ему было плевать.

Ночной воздух теперь стал холодным. В свете фар транспортника охраны она видела облачко своего дыхания. Ильич запихнул Терезу на заднее сидение, потом сам плюхнулся рядом. Раненого охранника забросили в кузов, он стонал, когда грузовик подпрыгивал на ухабах. Ильич, склонившись к Терезе, бормотал что-то, тихо и быстро. Слух ещё не восстановился, и только изогнувшись так, чтобы видеть его губы, она разобрала, что он яростно матерится. По его шее струилась кровь, тёмная и густая.

— Сэр! — заговорил водитель. — Как вы? Вы ранены.

— Что? — переспросил Ильич. — Тереза, ты как? Скажи мне, что ты цела!

Грузовик наехал на какую-то кочку, их тряхнуло, и шок вдруг прошел. И она ясно поняла, что сейчас произошло. Она сжала кулаки и завизжала.

В лечебнице было тихо. Тереза не переставала дрожать. Кортасар, Трехо и Келли стояли в приёмной, встревоженно переговаривались приглушёнными голосами. В соседнем автодоке

— Ильич с повязкой на плече и шее. Рассвет уже скоро. Ей всё равно, но скорей бы. Автодок вливал в кровь что-то холодное. Должно быть, опять успокоительное. Она от этого была как в тумане, но не засыпала. И может быть, больше никогда не уснёт.

Дверь открылась, и вошёл Трехо, одетый в серую фланелевую пижаму, тесноватую для его пуза. Он совсем не похож на тайного правителя человечества, он похож на сонного дядюшку. Адмирал подтащил кресло к кровати Терезы, уселся и тяжело вздохнул.

— Тереза, — строго заговорил он, — Ты должна рассказать мне всё, что тебе известно о том человеке в пещере. Что он тебе говорил. Что ты говорила ему. Всё.

— Он был моим другом, — сказала Тереза.

— Нет. Не был. Мы получили данные с нательных камер полковника Ильича и поисковой команды. Данные программы распознавания лиц совпадают с... со следами крови. Мы узнали, кто он. Как только обеспечим безопасность периметра, в ту проклятую пещеру направят команду чистильщиков, и тогда у нас, может быть, появится представление о том, что он здесь делал. Но мне нужно услышать всё от тебя. Сейчас.

— Его звали Тимоти. Он был моим лучшим другом.

Трехо сильнее стиснул челюсть.

— Его имя — Амос Бартон. Он был террористом, убийцей и механиком на корабле Джеймса Холдена. И, по-видимому, месяцами распивал чаи с дочкой Первого консула. Всё, что ты говорила ему, может знать подполье. Поэтому начинай с самого начала. Не спеша и подробно. Расскажи мне, что ты, чёрт возьми, натворила.