Глава сорок вторая

Подготовка к атаке была важна, но Алекс все равно ненавидел ее. Они не знали, что ждет по ту сторону врат Лаконии. «Вихрь» мог притаиться сразу за вратами, готовый разнести одного за другим, как только они пройдут врата. Конечно, разведданные показывали, что «Вихрь» держится около главной планеты, но никто этого не гарантирует. Чем быстрее они пройдут через врата Лаконии, тем лучше.

Звучит просто замечательно, вот только это означает ввести силы пятидесяти трех систем в медленную зону, собрать их вместе, прежде чем первый нырнет в Лаконию, а затем прыгнуть сквозь вражеские врата один за другим как можно быстрее, но так чтобы не исчезнуть. От всего этого занервничаешь.

— Так всегда было? — спросил Йен, новый инженер по связи. Он родился и вырос на Фригольде и не бывал дальше станции Драпер. — Каспар сказал, что раньше было иначе.

— Это верно, — подтвердил Алекс, — раньше было иначе.

Шли дни и недели, станция в центре медленной зоны темнела. Из слепяще-солнечной белизны она остыла до угрожающе-оранжевого. Пространство медленной зоны, ранее черное и невыразительное, всё еще выглядело как полярное сияние. Причем казалось, оно становится только ярче.

— «Избавление» на связи, — доложил голос по открытому каналу, — мы завершили переход из Хамшалима.

— Принято, «Избавление», — подтвердил Йен, — «Бенедикт», переход подтверждаю.

Прошла паре секунд.

— Это «Бенедикт», понял. Начинаем ускорение.

Через врата прошли уже две сотни кораблей. Как и «Роси», они направлялись к вратам Лаконии. Остальные пока находились за вратами своих систем, проходя в соответствии с расписанием Наоми. Поскольку Медина больше не контролировала трафик, чтобы никто не превратился в «Летучего голландца», приходилось полагаться на ее расчеты, которые работают, пока в одну единицу времени не пройдет слишком много других кораблей. Пока что поведение врат не изменилось.

И это не единственный новый риск медленной зоны. Алекс всё еще помнил первый переход через врата Сола. Тогда медленная зона была местом страха и ужаса, инопланетных артефактов и смерти. До произошедшего с Мединой он бы сказал, что за десятилетия люди ее приручили. Сделали это место чем-то изученным и понятным.

Каждый раз, когда он думал о том, что медленная зона способна к изменениям, которых они не понимают, его терзали смутные опасения. Алекс тянулся к пульту управления, желая провести корабль через врата чуть быстрее, чуть раньше. Он направлялся в битву с врагом намного сильнее его, но, по крайней мере, это известное зло. Постоянное напоминание, что они проложили дороги через пасть дракона, заставляло поволноваться.

Всё дело в гордыне, но это стало понятно лишь в ретроспективе.

— «Бенедикт» на связи, мы завершили переход из Хамшалима.

— Принято, «Бенедикт», — подтвердил Йен, — «Чет Лэм», переход подтверждаю.

Алекс прикоснулся к панели тяги, потом откинулся назад.

— Ты в норме? — спросил Йен, когда Алекс отстегнул ремни.

— Пойду налью себе чая. Тебе принести?

— Нет, спасибо, — ответил Йен, и Алекс оттолкнулся в сторону лифта. Ему хотелось включить тягу, и не только чтобы убраться отсюда, но и потому, что в дрейфе передвигаться по кораблю было слишком легко. Если бы он прилагал хоть какие-то усилия, может, беспокойство улеглось бы.

На камбузе он вытащил ручной терминал. В очереди исходящих одно сообщение стояло на удержании. Алекс зацепился правой рукой и ногой, покручивая терминал в воздухе как спиннер и думая о сообщении. Экран улавливал, где находится Алекс, и постоянно менял ориентацию, уравновешивая вращение. Через несколько секунд это стало раздражать. Алекс схватил терминал и открыл сообщение. На экране высветилось его собственное лицо. Из динамика раздался его голос.

«Кит. Я собираюсь кое-что сделать и, возможно, не вернусь. В общем, это рискованное дело. Когда я шел на такое в прошлый раз, то о тебе подумал, уже когда всё было кончено. Я знаю, мы с твоей мамой не были вместе, и я, наверное, был не таким отцом, как следовало бы...»

Он остановил запись, смотрел на нее долгое мгновение и удалил, так и не отослав. Ему казалось, что одно сообщение может изменить целую жизнь неверных решений. Но в сущности, он не сказал ничего, чего Кит уже не знает. Если план Наоми выгорит, Алекс вернется и скажет все нужные слова лично. А если нет, то Киту лучше не контачить с отцом-мятежником.

Вошли Белинда и Джона, они сияли, как два человека, только что насладившиеся друг другом в уединении. Что ж, до начала заварушки осталось несколько часов. Алекс еще помнил время, когда он и сам расслаблялся таким способом. Они кивнули ему, а он кивнул в ответ, будто ни о чем не догадался. Но по правде говоря, если это не сказывается на работе корабля, романы в экипаже — это даже к лучшему. Отношения Наоми и Холдена много лет служили негласным центром притяжения всей команды «Роси». Вот почему потеря Холдена пробила такую брешь.

А теперь он здесь, и Наоми здесь, они снова на корабле и готовятся рискнуть головой. Почти как в старые добрые времена.

Чирикнул ручной терминал. Наоми.

— Адмирал? — отозвался он.

— Меня устроит и «капитан».

— Ну ладно. В любом случае, это звучало диковато.

— Ну так вот. Я тут кое-что надумала.

— Кое-что?

— Ну, вроде как речь толкнуть, как подобает адмиралу перед войсками.

— В шутку? — хохотнул Алекс.

— Всерьез, — ответила Наоми, но не сердито. — Осталось три перехода, и весь флот соберется здесь. Я разослала приказы остальным кораблям. Думаю, пора сделать заявление. Сказать что-нибудь экипажу. Бобби так делала?

Алекс задумался.

— Типа того.

— А я-то надеялась, ты скажешь «нет».

— Нервничаешь?

— Да лучше бы в меня стреляли.

— Ну, если все получится, сможешь сравнить ощущения. Уже лучше?

— Возможно.

— Ладно, я поднимаюсь.

Алекс в последний раз отхлебнул из груши с чаем и бросил остаток в утилизатор, потом подтянулся к центральному лифту и двинулся к летной палубе. Он чувствовал разгорающееся возбуждение, но не понимал толком — то ли это восторг, то ли страх.

Когда он добрался до своего кресла, Йен уже не трепался по открытой линии связи. Парень выглядел мрачным — губы плотно сжаты, а пальцы танцуют по монитору, словно ищут себе занятие. Алекс пристегнулся и поднял вверх большие пальцы, даже не зная, что хочет этим сказать, не считая простой эмоциональной поддержки.

На палубу влетела Наоми. Она была в строгой черной одежде, как будто в мундире. Сейчас седые волосы ее не старили. Она выглядела потрясающе. Лицо серьезное и суровое, движения плавные и уверенные. Наоми села в кресло-амортизатор, подтянула к себе тактическую панель и просмотрела данные. Ее корабли. Ее флот. Все взгляды на командной палубе устремились на нее. Наоми посмотрела на Йена.

— Открыть связь со всеми кораблями, — приказала она.

— Есть, капитан, — отозвался Йен.

Наоми откашлялась, и звук прокатился эхом по кораблю.

— Это Наоми Нагата, — начала она. — Мы собираемся войти в Лаконию. В самое сердце вражеской территории. Все мы видели, что сделала «Буря» с объединенным флотом внутренних планет. Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Я думаю о том же.

Но сейчас будет по-другому. Мы не могли остановить «Бурю», когда Лакония вторглась в Сол...

Кто-то палубой или двумя ниже крикнул: «Зато потом ей надрали задницу!». Последовали одобрительные возгласы, но Наоми их проигнорировала.

— Мы не пытаемся остановить «Вихрь». Мы хотим его увести. Как именно всё будет, зависит от того, что мы обнаружим за вратами. Точную тактику мы выработаем в полете. Но основная стратегическая цель ясна. Мы должны уничтожить строительные платформы Лаконии. Инструмент Дуарте, с помощью которого он строит корабли класса «Магнетар» и эсминцы вроде «Шторма». И производит антивещество. Всё это должно закончиться. А с этим закончится и попытка Лаконии стать империей. Мы это сделаем.

Каждый корабль флота сыграет свою роль. Самая опасная роль — непосредственное нападение на платформы. Если повезет, это сделаем мы. Ударная группа будет состоять из «Шторма» с Фригольда, «Кассиуса» из системы Сигурта, а также «Куинна» и «Лика ангела» из Хазы. Всего пять кораблей, но мы будем не одни. Каждый корабль, каждая группа, каждый член экипажа будет нас прикрывать.

Сражение будет долгим. И тяжелым. Но мы победим. И потому, если вы проголодались, поешьте. Если вам надо в туалет, у вас есть пять минут. После этого мы выступаем.

Послышался хор одобрительных выкриков, и Наоми оборвала соединение. В невесомости она не могла откинуться на спинку кресла, но если бы могла, наверняка бы так и сделала, Алекс в этом не сомневался. Он подтянул свою консоль, выбрал уже проложенный курс и отстучал Наоми сообщение:

«Отличная речь. Ты сделала всё, как надо».

Оно выскочило на ее мониторе. Наоми слабо улыбнулась. Через несколько секунд Алекс получил ответ:

«Ненавижу выступать на публике. Ненавижу. В следующий раз сам будешь говорить».

«Согласен, если ты обеспечишь следующий раз», — ответил он.

Ее смех скорее напоминал кашель. Уже хорошо, если удалось хоть немного снять напряжение. Так странно видеть ее в роли Бобби. И странно осознавать, что в его представлении эта роль принадлежит Бобби. Больше не Холдену. Алекс задумался, что еще изменилось, пока он этого не замечал.

— Так, — сказала Наоми достаточно громко, чтобы услышали все в рубке. — Пора. Алекс?

— Есть, кэп, — отозвался Алекс.

Он включил на корабле оповещение о начале ускорения, подождал двадцать секунд, пока все рассядутся по креслам, и «Роси» резво подпрыгнул. Гель кресла-амортизатора вдавился под спиной, обдав прохладой, и Алекс понял, что улыбается. На головном дисплее высвечивался путь к вратам, и Алекс гадал, насколько хреново всё окажется по ту сторону. Страх перед медленной зоной испарялся, но нарастал страх покидать ее и лететь в Лаконию.