- Спасибо, Тибериус. Я действительно благодарен, - серьезно ответил Малкольм Ромилли. - Не могу представить, каким будет дальнейшее развитие поиска, но если есть хоть малейший шанс, мы должны попробовать.

Он, казалось, собирался сказать что-то важное, но вместо этого замолчал. Между этими двумя людьми был странный подводный ток, что-то недосказанное, какое-то мерцание, но затем все прошло, когда Малкольм Ромилли двинулся дальше, глядя на нас со Стокером.

- Не думал просить вас помочь, но когда вы неожиданно присоединились к нашему небольшому собранию, мне пришло в голову, что вы натуралисты, следовательно, компетентные наблюдатели. Наверняка, есть детали, которые остальные из нас упустили из виду. Свежие взгляды людей с опытом наблюдения, окажутся полезными, и я достаточно отчаялся, чтобы рассчитывать на вашу щедрость и умолять использовать свои навыки.

Он слегка повернул голову.

- Мертензия, Каспиан. Вы оба Ромилли. Местные жители верны нам. Возможно, кто-то что-то видел или слышал. Возможно, они захотят вам рассказать.

Малкольм глубоко вздохнул.

- Хелен, это подводит меня к вашим особым талантам.

Она тяжело сглотнула, струи бус на ее горле заплясали.

- Малкольм, конечно, есть лучшие способы…

Мертензия огорченно посмотрела на своего брата.

- Малкольм, это не очень мудро.

Он поднял руку, заставляя их замолчать.

- Я так решил.

- Какие таланты? - заинтересовался Стокер.

- Моя невестка известна своими способностями связываться с теми, кто «прошел за завесу», - пояснил Малкольм. - Она спиритуалист.

- Не просто спиритуалист, - гордо вставил Каспиан. - Мама довольно известна. Вполне вероятно, вы слышали о мадам Елене?

- Малкольм, правда, - начала она снова, но ее деверь покачал головой.

- Хелен, признаю, вы должны считать меня негостеприимным. Я не приглашал вдову и сына моего собственного брата в дом его семьи в течение многих лет. Не отвечал на письма. Выполнял свои минимальные обязательства и ничего более.

Хелен пожала плечами.

- Вы продолжaли платить нам пособие и после смерти Люциана. Вы не обязаны были это делать, - сказала она тихим голосом.

Малкольм Ромилли отмахнулся от ее замечания, и на мгновение я увидела проблеск человека, которым он должен был стать до того, как трагедия и изоляция подействовали на него: решительный и непоколебимый. Кровь прилила к его щекам, придавая ему более оживленный взгляд, чем я когда-либо видела.

- Этого недостаточно. Я осознаю, что потерпел неудачу, - твердо вынес вердикт он. - Тщательно проанализировав собственное поведение, поверьте, я первый осуждаю себя за то, что позволил собственным трудностям поглотить все свое внимание, что так мало заботился о ваших. Я искренне хочу исправить ситуацию. Но пойму, если вы не захотите принять оливковую ветвь, которую я протягиваю.

- Дело не в этом, Малкольм. Вы не должны так думать! - Она остановилась, до крови кусая губу.

Он встал и подошел к ней, протягивая руку.

- Пожмите мне руку, Хелен. Сделайте это, и пусть мы снова станем настоящей семьей.

Ее взгляд на мгновение переместился на сына, она натянула на лицо улыбку, которая не коснулась глаз. Медленно она протянула ладонь и пожала деверю руку.

- Конечно, Малкольм. Как пожелаете.

- Тогда все улажено. Сегодня мы начнем наши расследования всерьез. С сеансом.

- Нет, - резко перебила она. - То есть я не могу вызывать духов с такой маленькой подготовкой. Мне нужно время.

Ее сын нахмурился.

- Ты не обязана это делать, Малкольм слишком мало заботился о нас.

Малкольм покраснел, но не ответил. Хелен посмотрела на сына с легким упреком.

- Твой дядя прав. У нас есть шанс стать настоящей семьей. И если я могу помочь, то мой долг помочь. Я сделаю это, - она говорила более решительно, чем раньше. Но ее руки дрожали, и что-то вроде страха застряло в глазах.

Я подвинулась вперeд, чтобы заглянуть в сумку, но Малкольм встретил мой взгляд с мрачным выражением лица. Я остановилась, усмиряя свой энтузиазм. То, что для меня лишь научное исследование доказательств, для него болезненное напоминание о жене, которую он потерял. Что еще хуже, не безличный предмет, а дорожная сумка леди, несомненно, с ее самыми сокровенными вещами. У меня будет достаточно времени, чтобы спросить об этом позже, решила я. Я отступила.

- Мы начнем завтра, - твердо объявил Малкольм, поднимая иcгнившую сумку.

• • •

Как и во время моего визита в комнату Стокера прошлой ночью, я не стала стучать. Я на всех парах ворвалась в спальню Тибериyca, с удивлением обнаружив, что он уже раздевается. Он бросил на меня злой взгляд.

- Ах, Вероника, вы внезапно решили меня совратить? Вы все еще будете уважать меня утром?

- Вы ужасный человек. Я должна была знать. Стокер предупредил меня, но я не стала слушать. Вы притащили меня сюда с какой-то гнусной целью, и я желаю знать, что это такое.

Я твердо стояла спиной к двери, ожидая его ответа. Он снял с себя вечерний пиджак и жилет и начал дергать галстук, длинные пальцы раздраженно теребили шелк.

- Притащил вас? Моя дорогая Вероника, мне оставалось только упомянуть о Glasswings, и вы умоляли привезти вас сюда.

- Семантика, - твердо пресекла я. - Теперь, о чем это все? Во что играет Малкольм Ромилли с этим собранием и что, черт возьми, случилось с Розамундой?

Виконт выгнул бровь. Это был эффектный жест, один из теx, что Стокер часто пытался воспроизвести, но редко достигал успеха.

- Отличные вопросы. Хотел бы я знать ответы.

- Что вы имеете в виду?

Он дернул запонки, вытащил каждую и бросил на умывальник, прежде чем расстегнуть воротник и манжеты.

- К счастью для вас, хозяин дома не видел, как вы пробираетесь в мою спальню, словно леди сомнительной добродетели. Знаете, Малкольм в определенной степени ханжа. Он был бы страшно шокирован, если бы знал, что вы сейчас здесь.

- Он будет куда более шокирован, когда понадобится лечить вас от травм. Травм, которые я нанесу, если вы не начнете отвечать на вопросы.

Вопреки желанию, Тибериус издал короткий смех.

- Боже, я был прав, что привез вас.

Oн снял рубашку. Его мускулатура была не такой впечатляющей, как у Стокера, но сама по себе великолепна. Старший брат Стокера был длинным и изящно чувственным, как статуя Праксителя¹², и при других обстоятельствах у меня зачесались бы пальцы, чтобы обнаружить, являлось ли это мраморное совершенство столь же твердым, как и выглядело. Виконт набросил халат из черного шелка и завязал пояс вокруг талии.

Тибериус указал на кресла у камина.

- Не желаете расположиться более комфортно? Или вы бы предпочли кровать?

Для себя Тибериус выбрал кровать, устроившись на подушках и призывно похлопывая по одеялу.

Я осталась там, где была.

- Тибериус!

Он тяжело вздохнул.

- Очень хорошо. - Виконт сложил руки за головой и уставился на балдахин кровати. Ткань, скорее всего очень дорогая, была замысловато плиссированна и собрана в сложную звездную форму. - Повторю то, что вы уже узнали сегодня вечером. Три года назад Розамундa и Малкольм Ромилли поженились здесь в замке. В день их свадьбы Розамунда исчезла, по-видимому, в свадебном платье и фате.

- По-видимому?

- Никто не видел, как она ушла, - декламировал он монотонно. - Свадебный торт был оставлeн портиться, гирлянды цветов роняли лепестки. Все это ужасно напоминало мисс Хэвишем¹³. Наконец Малкольм согласился принять факт: она ушла и не вернется. Теперь, обнаружив эту ужасную сумку, Ромилли решил, что хочет докопаться до истины. Он собрал единственных людей, которым, по его мнению, может доверить расследование проблемы.

- Почему бы не обратиться к полиции?

Тибериyc изобразил насмешливый ужас.

- Полиция? Моя дорогая Вероника, полиция была рада повесить его за убийство, только без тела было бы довольно сложно. Они не скрывали своих подозрений, один или несколько из них говорили с прессой - с катастрофическими результатами. В то время вы и Стокер были за границей, но поверьте мне, я редко был свидетелем более жестокого потрошения со стороны газет. Довольно было прочитать одну, чтобы убедиться: Малкольм - нечестивaя комбинация Синей Бороды и Генриха VIII. Скандал едва не уничтожил его. Вот почему он капризничает, требуя, чтобы я был осторожен с любыми лондонскими запросами. Из-за страха, что все грязь может быть снова вытащена.

Я не была удивленa. Подобные порочащие истории распространялись о Стокере во время его бракоразводного процесса. Поскольку его не было в Англии, чтобы защитить себя, сплетни сделали свое дело, и даже сейчас многие люди верили в худшее.

- Как ужасно, - тихо проговорила я.

- Да, налицо oпасности свободной прессы. В любом случае, в результате Малькольм и Мертензия полностью удалились из общества. С тех пор ни один из них не покидал остров и никого не приглашал. Вот почему я подозревал: что-то происходит, когда получил его письмо с просьбой приехать.

- Почему он просил именно вас? Вы сказали, что не видели его несколько лет?

Тибериyc долго не отвечал, и когда заговорил, я учуяла уклончивость в его ответе.

- Наши пути некоторое время не пересекались, но мы с детства были лучшими друзьями, близки как братья. Ближе, в моем случае. Вы заметили, что Стокер и я не особенно преданны друг другу.

- Думаю, вы более привязаны друг к другу, чем любой из вас хотел бы признать, - возразила я. Я наклонилa голову, изучая его длинную элегантную фигуру. - Мне трудно представить вас ребенком, проводившим время с друзьями детства. Каким вы были?

- Неисправимым, - ответил виконт не без удовольствия. - Хотя и не таким диким, как Стокер. Я всегда был утонченным в своих вкусах, даже юношей.

- А Малкольм тоже был таким? Это вас сблизило?

Тибериyc казался искренне удивленным этой идеей.

- Небеса, нет! Мы отличались как мел и сыр. Малькольм был превосходным гребцом, я - опытным наездником. Он любил математику, я предпочитал поэзию, желательно эротическую. Я был восторженным приверженцем Овидия, - добавил он со смутной попыткой взглянуть искоса. - И свой темперамент я лучше держал в руках, чем он. У Малкольма был довольно свирепый характер.