— Лиса — фашист.

— Почему? — удивился Витя.

— Она за чем идет? — рассудительно объяснил Сашок. — За курами. И фашисты за курами ходят. За чужими. У нас всех поели.

Витя успокоил его:

— Ничего, Сашок, разобьем фашистов, новых кур вырастим.

Витя увлекся и сделал еще несколько рисунков. Он стосковался по любимому делу и рисовал, не замечая протяжных зевков и осовелых глазенок Сашка. Опомнился, когда малыш сладко засопел, склонившись русой головой на стол.

Витя взял его на руки, отнес на кровать, помог раздеться.

— Расскажи сказку, — уютно свернувшись под одеялом, сонно протянул Сашок.

— О чем же тебе рассказать, чудачок? — Витя задумался, уносясь в мыслях к тем далеким-далеким, как казалось ему, временам, когда сам он зачитывался сказками.

— Хочешь про Тома и Бена?

— Угу, — отозвался Сашок.

— Тогда слушай.

И Витя, прикрыв глаза, стал сочинять сказку про двух озорных мальчишек, которые целыми днями бегали по улицам и с которыми всегда случались какие-нибудь происшествия.

— Том и Бен были друзьями. И потому целые дни они проводили вместе, — говорил он, растягивая слова к поглаживая Сашка по спине. — Том скучал, когда рядом не было Бена, и Бен минуты не мог посидеть на месте без Тома.

Витя взглянул на Сашка и увидел, что у мальчишки совсем слипаются глаза.

— Ты спи, Сашок, а я запишу сказку в тетрадь, — сказал он, склоняясь над мальчиком. — Потом мама будет тебе ее читать. Ладно?

Сашок что-то согласно пробормотал, засыпая. Витя взял тетрадь и принялся записывать сказку. На первом листке он вывел: «Приключения Тома и Бена». Перевернул его и написал: «Глава первая. О том, как жили Toм и Бен». Он старался писать крупно, разборчиво, чтобы и сам Сашок, когда немного подрастет, смог прочитать сказку.

«В конце улицы, — старательно выписывал Витя, — стоял маленький домик, давно не крытый, и печально смотрел на мир своими дырами. Сам домик был расположен в саду, обнесенном высоким забором. Сад этот никем не наблюдался и потому зарос и представлял собой лес, в котором с утра до ночи играли в разбойников соседские дети».

Витя поднял глаза к потолку, подумал и продолжал:

«В этом доме с утра начинались атаки между двумя сторонами. За первую стоял Том, мальчик лет тринадцати, высокий, с красивыми глазами и выразительным лицом. За вторую — его тетка, так как мать Тома умерла и тетка взяла мальчика к себе…»

Витя писал, припоминая то, что было прочитано им, присоединяя к этому свои собственные представления о жизни двух беспечных и изобретательных мальчишек. Сперва ребята играли в цирк. И Том при этом все ссорился со своей теткой, пытавшейся унять расшалившихся мальчуганов. Затем Том и Бен решили путешествовать…

Тетрадь постепенно заполнялась. Витя писал уже четвертую главу, в которой говорилось о том, как ребята готовились в дорогу.

«На другой день Бену „не было места нигде“, как говорила его мать. Сначала она послала Бена за молоком. Он пролил его, когда бежал домой. На бегу порвал карман и получил от матери такую затрещину, что все время держался за щеку, а когда шел по улице, то люди спрашивали: „Мальчик, где это тебе так дали?“ — и смотрели ему вслед.

Когда же Бена заставили писать письмо, то он все вертелся и смотрел в окно, желая увидеть Тома. Даже мать не вытерпела и крикнула: „Что у тебя там — шило?“»

Витя откинулся на спинку стула и рассмеялся. Право же получается забавно. Хорошо, что он вздумал писать эту сказку. Теперь нужно сочинить, как ребята поклялись держать свое путешествие в тайне, как они делали запасы и сколько у них случилось при этом происшествий.

Потрескивала, моргая, коптилка на краю стола, в окно глядел синий теплый вечер, мирно посапывал на кровати Сашок. Витя сочинил восемь глав. Но вот и его глаза начали слипаться. Он клюнул носом раз, другой и отложил тетрадь. «Завтра допишу», — подумал он, ложась на лавку, где ему постелила тетя Соня.

А назавтра пришли проводники из партизанского отряда, и отец объявил, что надо уходить. Сказка так и осталась недописанной.

…И вот теперь они шагают по горной дороге. Солнце уже поднялось из-за моря и золотом играет на пожелтевшей листве. Их пятеро. Кроме Вити и его отца, идут рыбаки из приморского поселка. Вите знаком только один из них — высокий смуглый бригадир Роман Пантелеев, проводник.

Все гуще становится лес. Витя спешит: задумавшись, он отстал от своих товарищей.

— Эй, хлопец! — слышит он вдруг чей-то негромкий голос.

Витя оглянулся. У обочины дороги стоял высокий, очень худой человек в ватной куртке и армейской потрепанной шапке.

— Подойди сюда! Оглох, что ли?

Витя нерешительно остановился, потом сделал несколько шагов к незнакомцу. Но человек вдруг резко повернулся и, раздвигая кусты руками, не разбирая дороги, стал уходить в глубь леса. Витя недоуменно поглядел вслед ему, пожал плечами и бросился догонять своих.