КОЛХОЗНАЯ ПРАКТИКА

Когда узнала, что Сережа отправляется в колхоз с разведывательной группой, а меня в ее составе нет, страшно разобиделась. Светка Пажитнова едет. Тоже мне колхозница! Бросилась с мольбой к Ольге Федоровне. А она, как всегда: ничего не ведаю, распоряжаются директор, и Федор Лукич как старший педагог. До сих пор не пойму, как мне пришло в голову рассказать Лукичу все, что мне было известно о Боре, о его путешествии по Москве с тем злосчастным чемоданом. Но думаю, что именно этот разговор решил все. Еду!

Но Федор Лукич взял с меня слово к Боре не приставать, никаких вопросов, касающихся недавнего происшествия у Беловых, не задавать. Дать, как он сказал, парню успокоиться. Я, ясное дело, на все согласилась.

Задание у нашей группы сложное: договориться о предстоящей практике, подыскать жилье и даже немного поработать. Показать, на что мы способны. Сережа у нас за начальника, а Лукич вроде советника. Грач страшно воображает. Бегает серьезный. Распоряжается, командует. Но мной не больно покомандуешь. Любого сумею поставить на место. Прежде всего заявила, что буду работать с Борей. Куда он, туда и я. Как нитка за иголкой. Предлог простой: он в технике разбирается, а я — ни бум-бум. Поэтому хочу подучиться. Сережка поморщился, но согласился.

В колхоз мы прибыли ранним утром. Долго слонялись по поселку как неприкаянные. Было не до нас. Уже начинался сев, а часть техники по-прежнему стояла в мастерских и не могла выйти на поля. Член правления колхоза Артем Павлович Першин, которого председатель выделил для переговоров с нами о размещении и использовании практикантов, имел, кроме того, массу более важных обязанностей. Он нервничал еще и потому, что отвечал за ремонт сельскохозяйственной техники, который запаздывал. Ежедневно звонили из райсельхозуправления, из райкома партии. Артем Павлович старался реже бывать возле телефона.

Нашу группу Першин встретил без восторга. Он рассчитывал минут за пять покончить все разговоры с нами и заранее прикинул, что направит практикантов туда, где они не так сильно будут мешать производству. На стройку — очищать помещения от мусора, подбирать битый кирпич. На молочную ферму — подметать двор. Он надеялся быстро договориться с сопровождавшим ребят учителем. Но Федор Лукич сразу же уклонился от переговоров.

— Я ведь только помогаю ребятам, — говорит он. — В основном они действуют вполне самостоятельно. Вот Сережа Нартиков — их полномочный представитель.

— Что же вы хотите? — нахмурившись, повернулся Першин к Сереже. — Я могу предложить вам подсобные работы, где меньше хлопот, легче освоиться.

Молодец все-таки Сережка. Еще недавно злилась на него, а сейчас радуюсь: так твердо он стоит на своем. Знает, где можно уступить, а где нет.

— Нам бы дело посерьезней, — настаивал он. — Чтоб ребята ответственность почувствовали. От своего труда сразу пользу увидели. Тогда интерес будет.

— А что с них взять, с ребят-то? — парирует Першин.

— Как что? — удивляется Сережа. — У каждого есть совесть.

Першин не спорит, но и от своего мнения не отступается.

— Не могу доверить вам производство, — твердит он. — Чего вы упрямитесь? Прикрепим по нескольку человек к фермам, к теплицам…

— Они и будут слоняться без дела, — вставляет Сережа. — Нет, такая практика нам не подходит.

Першин побагровел, видно было, что он еле себя сдерживает.

— Знаете, — повысил он голос, — мне некогда с вами торговаться. У нас не хватает рабочих рук. Позарез нужны квалифицированные механизаторы, слесари. А ваши мальчишки испугаются первой мозоли на руках, будут проситься в учетчики. Не лучше ли сразу так и решить, чтобы под ногами не болтались?

Сережа отрицательно качает головой:

— Не лучше.

— Ладно, — поднялся со стула Першин. — Мне тут балясы точить некогда. Что вы, дадите мне слесаря? Нет же у вас таких.

— Найдется, — вмешался в разговор Лукич. — Я могу слесарить.

— Вы? — переспросил Першин. — Что ж, один. А ребята?

И тут вперед выступил Боря:

— Давайте я попробую. В школьных мастерских слесарил. Кое-что кумекаю.

Мне очень хотелось последовать его примеру. Но я сдержалась. Побоялась испортить все дело. И тут Першин смягчился. Знал: механическим мастерским любая помощь позарез нужна.

— Согласен, — сказал, как отрубил, он. — Двое в мастерские на пробу. Остальные пройдите по фермам. Прикиньте, что сможете на себя взять. Только без запроса. По силам. Вечером еще встретимся.

Сказал и тотчас же вышел, решительно хлопнув дверью. В окно было видно, как размашисто зашагал он вдоль села к колхозной кузнице.

В механические мастерские Боря пошел с Лукичом. Я увязалась за ними. Сережа промолчал. Была же договоренность: куда Боря, туда и я. Мастерские нашли сразу. По лязгу металла, по шуму старенького токарного станка. Лукич надел фартук и сразу же стал к тискам. Взялся подогнать деталь к требующей срочного ремонта сеялке. Боре посоветовали пока присмотреться к работе, вникнуть в суть дела. Бригадир, сказавший это, тут же исчез под трактором, и только ноги его виднелись между колесами. На меня никто не обратил внимания. Будто меня и не было вовсе. Мало сказать, что я разозлилась. Во мне все кипело от негодования. Но Боря уже пошел по мастерской, и я поспешила за ним. Боялась остаться одна: еще выгонят. Свободных верстаков оказалось много, и я прикинула, что под руководством Лукича мы могли бы здесь потрудиться на славу.

— Эй, Ванька! — крикнул бригадир, вылезая из-под трактора. — Достань коническую шестеренку.

— Где ж я ее возьму?

— А сними с машины, что за стенкой стоит.

Парень побежал выполнять приказание. А я, схватив Борю за рукав, предложила:

— Пойдем посмотрим, что у них там.

За стенкой стоял старый комбайн. Боря спросил у слесаря: почему, мол, машина тут в запустении стоит.

— Э, — устало щуря глаза, протянул тот. — Этот свое отработал.

— Вот бы восстановить! — шепнул мне на ухо Боря.

Разыскав Лукича, он поделился с ним своей мыслью. Сказал, что готов сколотить из надежных ребят бригаду для ремонта комбайна.

— Ведь если мы его пустим, — горячился он, — да сами в поле выведем, это ведь, Федор Лукич, победа, наша победа!

Я боялась, что Лукич назовет Борину затею бредовой. Мол, мастера не смогли совладать с машиной, а тут мальчишка берется. Но учитель идею одобрил, посоветовал переговорить с мастером.

Мы долго бродили по цеху, разыскивая мастера. У стоявшего без гусениц трактора Борю перехватил бригадир.

— Послушай, паренек, выручи, — попросил он. — Тут такое дело. Запчастей у нас не хватает. Вот сейчас отряжаю слесаря на склад Сельхозтехники. С болью от ремонта человека отрываю. Но одному там не справиться. Беготни много. А двоих я не могу отпустить. Ну, никак. Может, ты, а?

— Поехать с ним? — спросил Боря.

— Догадливый, — улыбнулся бригадир. — Правильно, поехать. И пособить, если надо. Ты парень, я вижу, шустрый.

— Я готов, — отозвался Боря.

— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул бригадир, словно свалил с себя тяжелую ношу. — Перекусите немного, и в путь.

Когда мы пошли искать попутную машину, Николай, что ехал от колхоза на склад, спросил меня:

— А ты чего?

— К нему прикомандирована, — кивнула я на Борю.

— Следить, что ли?

Получилось неловко. Я с испугом глянула на Борю. Но он вроде не слышал последних слов. Ответила:

— Да нет. Он меня слесарить учит.

— А-а!

На складе Сельхозтехники народу тьма-тьмущая. Все требуют запасных частей к машинам, а нужных деталей нет. Наш старшой сколько ни бился, ничего раздобыть не сумел. Возвратясь из очередного захода к начальству, присел на скамейку, подозвал Борю.

— Вот что, друг, — сказал, отдышавшись. — Иди-ка ты на разведку. Пристраивайся с кем-нибудь, кому наряд выписан, и по складским помещениям. Я тебе сейчас покажу, какие детали искать.

До полдня мы с Борей бродили от склада к складу, успели даже подружиться с кладовщиками, оказывая им мелкие услуги. Зато к обеду у нас имелась точная справка о наличии дефицитных деталей. С этим перечнем посланник колхоза и пристал к заведующему складом, вынь да положь ему запчасти.

— Да нет у меня ничего! Хоть шаром покати. Все выдал, до винтика, — уверял заведующий.

Но Николай называл точное место, где лежит нужная ему вещь.

— Не веришь? — сокрушался заведующий.

— Не верю! — твердил свое Николай.

— Тогда пошли.

Они нашли и ряд, и полку, и стоящий на ней ящик.

— Погляди, убедись, — подзадоривал заведующий. — Видишь: пуст.

Николай потянул ящик на себя.

— Не совсем пуст.

— А что там? Пара деталей. Да через меня их тысячи проходят!

— Мне тысячи не надо, — сказал Николай. — А эти две пригодятся. Подпиши накладную.

За полчаса они вычеркнули половину наименований в длинном списке.

— А эта, брат, тебе не подходит, — сказал, торжествуя, заведующий, когда они подошли к ящику, доверху наполненному новенькими, в масле, деталями. — Они к другой машине. Неходовая вещь. Третий год лежат.

Николай повертел деталь в руке, прикинул размеры штангенциркулем.

— Погоди, друг, — повернулся он к заведующему. — Да тут же вся разница, что диаметр отверстия поменьше. Всего на один миллиметр. Эти детали запросто расточить. И из залежи выйдет позарез нужная вещь.

Заведующий повертел деталь в руке.

— Верно говоришь, — подтвердил он. — Ишь какой башковитый! Сегодня же попробуем расточить. Ведь это, если дело пойдет, ты меня во как выручишь. Меня из-за этой самой детали по сто раз в день за горло берут.

Николай хотел забрать деталь так, без расточки. Но заведующий не соглашался. Говорил, что не тот сервис будет, что он не допустит, чтобы не доведенная до кондиции вещь со склада уходила. Ему, дескать, дорога честь фирмы. Но Николай все-таки упросил его, и Боря сунул деталь в свой рюкзак.

Еще в машине меня все подмывало спросить Борю о том злосчастном чемодане. Куда и зачем он его нес? Но я сдержала себя. Помнила строгий наказ Лукича: о происшествии — ни слова.