А пока… Жрица взяла в маленькую, ухоженную ручку бронзовый молоточек и гонг в путой комнате прозвучал в самый первый раз. Несколько бритоголовых мужчин в просторных одеждах скользнуло в полутемную залу, и почтительно поклонившись жрице, горящими глазами впились в розовомраморную статую богини.

Файнаги, повинуясь указаниям Шанкары, облачили идеальное каменное тело в роскошное одеяние из алого, затканного золотом, шелка, на руки надели золотые браслеты дивной работы, шею обвили ожерельем из ценных камней, равных которым трудно было найти даже в сокровищнице магараджей Вейнджана.

После того, как возня с нарядом была закончена, жрица накинула на голову статуи белую вуаль. Чистая, сверкающая ткань скрыла лицо богини от глаз фанатиков.

Шанкара затушила свечи, и зал погрузился в темноту.

Глава 11. Под сенью зла.

Седовласый старец в темно-коричневом одеянии, широком и удобном, восседал на простой деревянной скамье, которая, впрочем, была украшена затейливым узором. Пара свечей в бронзовых подсвечниках освещала страницы старинного фолианта, лежащего перед ним на столе. Внимательным взглядом старец изучал древние письмена, написанные чернилами, сделанными скорей всего из драгоценных изумрудов и не выцветших с годами, но чем больше он вникал в написанный на пергаменте текст, тем беспокойней и мрачнее становились мысли этого человека.

Вообще-то ему, главному жрецу княжества, было неприятно читать богомерзкие книги, предназначенные для служителей зла, но он знал, что только тщательно изучив написанное сможет найти способ избежать той жалкой участи, которую им всем готовили приверженцы Темной госпожи.

Вайомидис, Верховный дайом, отодвинул в сторону толстую книгу и распрямил согнутую спину. Почувствовав знакомую боль в пояснице, жрец недовольно сморщился. Годы, неумолимые годы, брали свое. Боль в спине, ноющие по ночам суставы и приступы острого сухого кашля стали так же привычны для него, как и тяжелый посох, верный спутник прошлых лет, прошедший с ним полмира — от полей и лесов далекой Немедии до здешних экзотических мест.

Вайомидису было уже хорошо за семьдесят и он чувствовал, что время его на исходе. Старый дайом знал, что путь его в этой жизни подходит к концу, и со смирением ожидал его. Боги Света, которым он служил на протяжении всей своей долгой жизни, оставили своего верного слугу, предназначив ему последнее испытание — битву со злом, коварным и нечистым. Вайомидис не колебался ни мгновения. Он знал, что расплата наступит очень скоро и даже то, что он прочитал магические книги черных некромантов только по необходимости, не спасет его от жестокого возмездия.

Умывшись холодной водой из глиняного кувшина, дайомит поужинал куском пресной лепешки и парой сочных яблок, затем опустил отекшие ноги в чан с прохладной водой

и позволил себе расслабиться.

Тихий стук в дверь прервал приятную полудрему и старец, тяжело вздохнув, ответил.

Почтительно склонившись перед духовником, в скудно обставленную комнату вошла рослая охранница из числа Черных стражей.

— Паломница к Верховному дайому — проговорила девушка, прижимая одну руку к груди.

Жрец вытащил свои ноги из такой приятной воды, обул соломенные сандалии и устало побрел к своему столу, где поспешно прикрыл нечестивые книги ворохом безобидных бумаг.

Служанка, кланяясь, поспешно убрала чан с водой и охрана пропустила к жрецу просительницу.

Вайомидис был слегка раздосадован. Обычно он принимал просителей в храме, среди сияния и блеска Асуры, дабы каждый мог убедиться, что его мольбы будут услышаны Всеблагим покровителем Вейнджана. Здесь же, в своей скромной, уединенной комнатке, жрец отдыхал от суеты и шума, стараясь никого не допускать в свой уютный мирок.

От жреца не укрылось легкое смятение в больших глазах кешанки, но, он решил, что девушке было просто неудобно беспокоить Верховного жреца из-за какой-то паломницы, вероятно небогатой и некрасивой.

Паломница, босоногая, закутанная, не смотря на жару, в плотное покрывало, бывшее некогда великолепного белого цвета, а теперь забрызганное и заляпанное грязью и нечистотами, опустившись на колени, поцеловала край одежды старца.

Красными от бессонных ночей глазами, Вайомидис с некоторой долей зависти оглядел коренастую фигуру в белом и милостиво поприветствовал вошедшую.

Женщина, чуть приоткрыв лицо, полыхнула пламенем карих, чуть раскосых глаз, приблизилась к жрецу мягкой, будто танцующей походкой, так непохожей на тяжелую поступь паломницы, проделавшей долгий путь. Мгновенно насторожившись, Вайомидис ничем не выдал своих подозрений. На его темном, морщинистом лице, по-прежнему блуждала приветливая улыбка, а глаза доброжелательно смотрели на закутанную фигуру.

Женщина, приблизившись к жрецу на расстояние вытянутой руки, резко и неожиданно сбросила свое одеяние, явив дайому свое обнаженное тело, влажно поблескивающее и издающее сильный мускусный запах.

Вайомидис ахнул и, попятившись назад, прикрыл глаза, дабы не видеть бесстыдно обнаженное тело, предлагаемое ему столь наглым и непристойным образом.

Оскалив острые зубы, голая женщина бросила в лицо старцу щепотку белого порошка и отскочила в сторону. Ее сильное тело покрылось бисеринками холодного пота.

Худую фигуру жреца в просторных одеждах затянула серая пелена, его голова бессильно откинулась, и жрец повалился на стол, бессильно раскинув руки, точно тряпичная кукла, отравленный ядовитой пылью.

— Ссстарик..- странно растягивая буквы, произнесла раскосая женщина, склоняясь над жрецом. — Тебе привет от нашей госпожи!

Женщина, прикинувшаяся паломницей, поставила на стол нечто, ранее скрытое под одеждой. Больше всего это напоминало большой кожаный куль, беспокойно шевелящийся и подрагивающий.

Паломница принялась тщательно обшаривать одежду жреца. Затем она начала сбрасывать с полок старинные книги, безжалостно топча их босыми ногами, рылась в больших деревянных ларях, где жрец хранил различные травы и редкие минералы, стараясь держаться подальше от стола и беспокойной живой штуки на нем. Она копалась даже в корзине с грязным бельем, но тщетно. Она ничего не нашла.

Недовольная гримаса исказила лицо отравительницы. В бешенстве женщина пнула ногой безжизненное тело дайомита, а, затем, точно вспомнив о чем-то, склонилась над ним. Краем глаза жрец наблюдал за некрасивым женским лицом. Слюнявый рот и пустые глаза вызывали у него только отвращение, но Вайомидис терпел и лишь когда цепкие, влажные пальцы нащупали у него на шее склянку, вырезанную из большого осколка горного хрусталя, жрец стряхнул с себя потное тело и вонзил тонкое жало стилета прямо в грудь вероломной женщины.

Кровь потекла из под узкого лезвия, темная и густая.

Мнимая паломница пошатнулась и прошипела:

— Очнулся, значит, проклятый немедиец? Что ж, тебя ожидает небольшой сюрприз от моей госпожи!

Из последних сил она рванулась и, вытащив из груди оружие, ткнула острым лезвием в кожаный куль на столе.

Привлеченные криком дайомита, в комнату ворвались чернокожие стражницы и, хватаясь за свои амулеты, привезенные из далекого Кешана, круглыми от ужаса глазами, уставились на окровавленное женское тело и на ужасную тварь, расправлявшую большие, кожистые крылья на столе у жреца.

Жрец безо всякого страха наблюдал за тем, как мертвое тело, впыхнув голубоватым пламенем, странно вытянулось и, покрывшись отвратительными струпьями, постепенно превратилось в грязно-зеленую слизь. Затем слизь затвердела и стала прозрачной.

А, вот существо, корячевшееся на широком столе, внушала опасения даже жрецу — мерзкая тварь, страшная, как смертный грех, с заостренными ушами, острыми, точно иглы, зубами, короткими перепончатыми передними лапами, жутко приседало на длинных задних и громко хлопало крыльями, взмахивая тонким, длинным хвостом, похожим на хлыст, с ярко-желтым жалящим концом.

Жрец осторожно ткнул посохом в агрессивное существо и оно зашипело, выпустив изо рта облака мерзкого трупного запаха.

— Клянусь чреслами Аджи! — выдохнула одна из темнокожих кешанок и копье дрогнуло в ее сильных руках. — Я слышала о подобных тварях. Этот демон… это ведь болотная ехидна из черных топей далекой реки Зархебы! Что за злобные силы натравили на нас эту нечисть?

Существо вновь зашипело, и девушки отпрянули в сторону.

Вайомидис недрогнувшей рукой покрепче перехватил тяжеклый посох и одним ударом перебил мерзкой твари хребет.

Испуская клубы зловония, ехидна покатилась по полу и застыла, разбросав страшные лапы и подергивая ядовитым хвостом.

— Жалкая подделка! — презрительно проговорил дайомит, тыкая концом посоха в дохлую тварь. — Унесите и сожгите на заднем дворе, у ям с нечистотами. Не бойтесь. — он успокоил перепуганных служанок, боязливо заглядывающих в двери. — Настоящая ехидна убила бы нас сразу, едва заметив.

Поминая своих божков, кешанки утащила мерзкую тварь и застывшую слизь из покоев дайомита, предварительно завернув смрадную ношу в крепкие циновки, ибо даже

ничтожная капля студенистой зловонной жидкости, вытекающей из твари, могла вызвать паралич, а затем и долгую, мучительную смерть, несмотря на то, что ехидна была не настоящей, а всего лишь результатом чьего-то не очень удачного колдовства.

Нечистую ношу девушки благополучно сожгли на заднем дворе, рядом с отхожим местом, а Вайомидис вернулся к своим древним книгам, не позабыв, однако, очиститься от скверны при помощи молитвы, благодаря всемилостивого Асуру, который в очередной раз спас своего слугу от неизбежной гибели.

Прячась за резными дверями, высокий, черноусый красавец с орлиным носом и глубоко посаженными карими глазами, чутко прислушивался к тихим перешептываниям женщин-охранниц. Девушки из Черной стражи, в кожаных нагрудниках, крепко сжимая в руках тяжелые копья из железного дерева, изредка перебрасывались словами, не в силах позабыть ни о коварной паломнице, ни о жуткой твари, принесенной ею во дворец, с целью умертвить Верховного дайома.