Она удивлённо рассмеялась, услышав обидный эпитет.

– Так и есть.

– Но твоя голова забита мечтами о нём, – добавил Фергюс.

Джек повернулась к нему.

– Прошу прощения?

– Ты его любишь?

– Да, – ответила она. – Да. Люблю.

– Всё ещё.

Она глубоко вдохнула солёный морской воздух, наслаждаясь солнцем. Её мысли были далеки от сюда, Джек думала о Лондоне, где уже становилось холодно, в городе пахло осенней прохладой. Она скучала по прохладе, по тому времени, когда ночи становились длиннее, и она могла незамеченной прокрасться по дому. В библиотеку.

К Эбену.

– И всегда буду.

– Тогда зачем было уходить от него?

Она целую вечность не отвечала, наблюдая за тем, как волны набегают и разбиваются о берег.

– Потому что я не могла остаться и позволить ему уйти первому.

– Не могу тебя за это винить. Мы все от чего-то бежим. – Фергюс долго молчал. – Но говорят, что сердцу не прикажешь.

Какие же верные слова!

– Я не хочу его любить, – тихо сказала она.

– Мне кажется, что если бы ты не хотела, то не любила бы его.

– Он так и не приехал за мной.

У Джек сжалось сердце от этого признания. Как же долго она ждала, что он вдруг появится? Отыщет её, падёт ниц и станет умолять выйти за него замуж? А он так и не приехал.

И она так и не вернулась.

– Это потому, что он идиот. – Она снова засмеялась, вытирая мокрые от слёз щёки, и Фергюс продолжил: – Если бы он приехал, ты бы согласилась пойти за ним?

Лгать не было смысла.

– Да. Несомненно.

Последовала пауза. А потом Фергюс сухо подытожил:

– Тогда, возможно, ты тоже идиотка.

Последние лучи заходящего солнца окрасили руины в розовые и оранжевые тона, заливая весь город волшебным светом. От этого вида у Джек захватило дух. И защемило в груди, как и от всего остального огромного мира. Пролетели двенадцать лет исследований, осмотра достопримечательностей, изучения тайн огромного мира и встреч с людьми, но в конце каждого дня Джек мечтала об Эбене.

Её охватил немалый страх, и она выплеснула свою неуверенность на Фергюса:

– Вдруг я вернусь... и обнаружу, что только я одна ничего не забыла?

– А вдруг, нет?

– Что, если он меня не любит?

– А что, если любит?

Вдруг он всё ещё ждёт её? Как и она его?

– Что, если у меня ничего не выйдет? – спросила она друга.

Он улыбнулся и широко развёл руками.

– Если ничего не выйдет, предложение о Шотландии остаётся в силе.

Страх уступил место надежде. Грешной, чудесной надежде.

– Успеем добраться до Лондона к Рождеству?

Глава 10

Второй день Рождества

Герцог Олрид проснулся в холодной комнате, ослеплённый солнечным светом, льющимся из окна, и в полной уверенности, что пропустил самое важное утро в своей жизни. Он сел, сразу потянувшись к женщине, которую обнимал всю прошлую ночь, но нащупал лишь прохладные простыни.

Она ушла.

Наступил день дарения подарков, и она ушла.

Сегодня она должна была отбыть на свадьбу. В новую жизнь в Шотландии. В будущее.

Неужели он упустил это самое будущее?

Эбен вскочил с кровати, едва не забыв накинуть халат. Затягивая на ходу кушак, босой, он выбежал из спальни и помчался вниз по тихой лестнице, на кухню.

Пусто.

Он молниеносно развернулся и бросился обследовать другие комнаты. В библиотеке - пусто. Подбегая к столовой, Эбен почувствовал, как у него сжался живот. Возможно, Джек занималась завтраком? Конечно же, он знал ответ. Там тоже никого не было.

Господи. Неужели она его бросила?

Она не могла. Она просто не могла его бросить.

Может ему всё приснилось? Приснилась она?

Бурная фантазия разыгрывалась всё сильнее. Он вернулся в фойе, направляясь в свой кабинет. Возможно, Джек отыщется там.

Джек в кабинете не оказалось, но зато там был Лоутон, он сидел за своим столом и работал. Когда вошёл Эбен, обводя безумным взглядом все тёмные уголки, друг поднял голову.

– Я и не знал, что сегодня мы решили не церемониться в выборе одежды, – сухо заметил деловой партнёр.

– Который сейчас час?

Лоутон поднял брови, но кинул взгляд на часы на своём столе.

– Полдесятого.

– Ты не видел... – Эбен умолк, на полном серьёзе раздумывая, не приснилась ли ему Джек. Он провёл рукой по волосам. – Джек? Леди Джек? Леди Жаклин Мосби?

Лоутон склонил голову, и его глаза весело сверкнули.

– Нет, не видел. Ты её где-то потерял?

Эбен нахмурился.

– Последний раз, когда я её видел, она была там, где ей самое место.

– У себя дома? Собирала приданое?

– В моей постели. – Боже. Что если она уже уехала. В нём взыграла паника. – Чарльз, – тихо проговорил Эбен, – Я не могу её потерять. Не после того, как снова обрёл.

Через мгновение Лоутон встал, снял очки и положил их на стол, решительно сжав губы.

– Ну тогда, видимо, мы должны отыскать её до того, как она уедет.

Эбен покачал головой.

– Она уехала.

– Она не могла. Улицу замело снегом, она не рискнула бы уехать в такую погоду.

Снег. В Эбене вспыхнула надежда. Он думал, что сказочная метель была подарком для неё. Но, нет. Этот подарок предназначался ему.

К нему подошёл Лоутон и, хлопнув по плечу, добавил:

– Нас завалило снегом. Она где-то в доме, дружище. Должна быть.

И тут Эбена осенило.

Нет. В доме её не было. Но это не означало, что она выходила на улицу. Эбен направился в музыкальную комнату, а за ним по пятам, изнемогая от любопытства, следовал Лоутон. Когда Эбен распахнул дверь и решительно прошествовал внутрь, деловой партнёр спросил:

– Ты собираешься призвать её с помощью музыки?

Эбен проигнорировал его и потянулся к краю картины, с изображением сатиров.

– Олрид, – осторожно проговорил Лоутон, будто обращался к безумцу. – Я не думаю, что стоит так обращаться... – Он умолк, когда картинная рама на петлях сдвинулась с места, а за ней показалась дверь. – Так. Это было неожиданно.

"Пожалуйста. Пожалуйста, будь не заперта".

Если бы Джек её заперла, это стало бы знаком. Доказательством того, что она уехала. Эбен взялся за ручку. И нажал на неё.

Дверь распахнулась, и он едва заметно выдохнул от облегчения, прежде чем шагнуть в библиотеку, где у низкого окна, глядя на серый пейзаж, сидела тётя Джейн.

Она повернулась, оставшись равнодушной к тому факту, что двое мужчин, один из которых был одет только в халат, подпоясанный кушаком, пробирались через тайный дверной проём в утренней тиши. Её проницательный взгляд тут же встретился со взглядом Эбена.

– Самое время воспользоваться этой дверью.

Он не стал терять время на то, чтобы задаться вопросом, откуда тёте Джейн известно о потайной двери между домами, потому что был слишком занят её использованием. Эбен должен был воспользоваться ею двенадцать лет назад, в тот момент, когда Джек покинула его кабинет глубокой ночью. И должен был пользоваться ею каждый день, пока не отыскал бы любимую. И не забрал с собой.

– Я собираюсь на ней жениться.

Пожилая женщина приподняла седую бровь.

– Если только он не женится на ней первый.

Его сердце бешено заколотилось.

– Чушь собачья.

Она кивнула в сторону двери библиотеки.

– Тогда тебе лучше поторопиться.

Так он и поступил. Эбен бросился вон из комнаты, отчаянно желая заявить права свою любовь и своё будущее.

Он нашёл Джек, когда она спускалась по ступенькам парадной лестницы в главном фойе особняка. На ней было надето повседневное платье, красивого тёмно-синего цвета, который выгодно оттенял бронзовую загорелую кожу у шеи, лиф, лаская, облегал роскошные изгибы, а складки юбки волнами ниспадали до пола.

Она выглядела как само совершенство. Как королева.

– Господи, какая же ты красивая.

Это была чистая, неподдельная правда, Джек покраснела. Румянец разлился по её щекам и запятнал кожу над вырезом.

Она окинула Эбена взглядом, когда Джек заметила на нём халат, её глаза расширились, а пухлые, прелестные губки удивлённо приоткрылись от вида его голых лодыжек и ступней. Джек посмотрела поверх плеча Эбена туда, где замешкались тётя Джейн и Лоутон, становясь непрошеными зрителями того, что произойдёт дальше.

Но у Эбена было двенадцать лет, чтобы сделать всё как полагается, отыскать её хоть на краю света и убедить дать второй шанс. Его время неумолимо заканчивалось. В отчаянии он двинулся к ней навстречу. Она не могла выйти замуж за другого. Только не после вчерашней ночи. Когда позволила прикоснуться к себе. Позволила себя любить.

Она не могла оставить его с разбитым сердцем и с пустой душой. Ведь он всего лишь хотел, чтобы в его жизни присутствовала Джек, а в её жизни - счастье.

– Джек.

Эбен почти до неё добрался. Она стояла на предпоследней ступеньке, возвышаясь над ним, словно особа королевских кровей. Его взгляд был прикован к золотому медальону, который покоился на её груди. К медальону, в котором лежала его снежинка. И их общее прошлое.

Его огорошила внезапная мысль; Джек ведь не стала бы хранить память о нём у самого сердца, если бы пообещала его другому?

– Эбен... – тихо проговорила она. Он разрывался между отчаянным желанием услышать то, что она собиралась сказать, и презренным ужасом выяснить, что он опоздал и она выбрала другого.

– Подожди, – прервал её Эбен. – Когда ты появилась на моей кухне два дня назад, я сказал, что не думал о той двери уже много лет. Это ложь. Я думал о ней каждый день. Все эти годы, каждый день, она оставалась открытой для тебя. Каждую ночь. С той самой ночи, когда ты уехала. Я никогда её не запирал. Никогда не хотел. И всегда мечтал, что ты ею воспользуешься.

В её глазах заблестели слёзы.

– Я хотела вернуться и воспользоваться ею. Но... слишком боялась.

Его обуял страх.

– Меня?

– Того, что ты можешь не захотеть, чтобы я ею воспользовалась.

– Я хотел этого, – поклялся он. – Больше всего на свете.

– Того, что ты сам не захочешь больше ею воспользоваться.

Каким же он был дураком!

– Я воспользовался ею сегодня утром. Только скажи мне, что ещё не поздно...

Позади него раздался громкий и настойчивый стук. Её взгляд метнулся куда-то поверх его плеча, Эбен повернулся, чтобы последить за ним, и уставился на огромную дубовую дверь, с вырезанными на ней лозами. На мгновение в фойе повисла тишина, как будто никто из присутствующих не был уверен, как следует поступить в данной ситуации.