Глава 8

Второй день пути. Сидя в санях рядом с Ярославом, укутанные мягкостью мехов, переплетали пальцы, нежно поглаживая и рисуя на ладонях причудливые узоры, вдыхая морозный воздух и попивая горячий травяной взвар из термоса Ярослава. Мой любимый, в последние дни перед нашим отъездом был на редкость нежным и заботливым, после произошедшего с богами. Стоя, там на снегу, и не отводя глаз от произошедшего, не в силах пошевелиться, сказать хоть слово, с трепещущем от страха сердцем, ловила каждый шорох, каждый звук. Я никогда не сомневалась, в сказанных ранее словах, но сейчас пред ликами богов, явственно ощущая нависнувшую над нашими головами опасность, как никогда чувствовала грань. Я так не волновалась, даже когда к моему горлу был представлен кинжал, даже когда мой ладо, был на стене среди воинов. Я знала, что он со мной, что он не бросит меня и его ни кто не сможет забрать! А теперь? Разгневанные боги, явившие свой истинный лик, могли сделать всё, что угодно. Впервые я почувствовала нечто большее, чем просто страх потери. Потеря отца и братьев меркла по сравнению, с потерей любимого. Мои внутренности скручивало в чувственный напряжённый ком. Ком готовый в любой момент, взорваться болью или слезами облегчения.

Ещё не до конца осознавая сказанное и произошедшее, выплеснула на него облегчение и отчаяние, накатившее за время их разговора. Лишь спустя пару дней, нежась в объятиях, чувствуя незримую перемену в поведении и отношении ко мне моего любимого. Думала. Мне казалось невозможность родить ребёночка, гложет только меня, оказалось, нет. Ярослав ведь не выказывал особое желание, не попрекал, я ни разу от него не услышала раскаяние, или взять другую женщину, которая сможет подарить ему сына, продлить его род. А тут, после услышанного и сделанного богиней Фрейей мой муж изменился. Он любил меня так неистово, отчаянно, желая добраться до самой души. Все ночи, проводя в объятиях друг друга, сливаясь воедино, покрывая моё лицо поцелуями, с каким-то трепетом и желанием. Он надеялся, ждал! Он хотел дитя, подаренного мной! Хотел, лишь сейчас после неистовых ночей проводимых вместе, когда до упоения и потери себя целуешь губы, руки, живот, отдавая всю себя без остатка и принимая его да самых краев.

Сидя рядом с моим дорогим и любимым мужем, смотря в ясные, словно звёзды глаза, вкладывала в свои движения всю любовь и нежность скопившуюся во мне. Я не могла надышаться им, часто подъезжая вплотную к его коню, подставляла губы для поцелуя или вот так сидя рядом или на коленях, уложив голову ему на плечо. Меня больше не заботили взгляды моего люда, для меня был важен лишь мой князь!

Делая привал, на обед и пару часов отдыха, выдвигались в путь, а вот уже вечером, разбив на ночлег лагерь, кмети разожгли костры, пока они рассаживались вокруг них, походная кухня которую создал Ярослав приготовила покушать. Мой муж даже тут навел порядки, ни кто не ожидал и не понимал до последнего, что он пытается сделать, лишь после того как он наглядно продемонстрировал процесс приготовления, вои оценили. Это ведь оказалось так удобно, не нужно таскать с собой котлы, мучатся с приготовлением. Пока солдаты, как он называл кметей, разбивали лагерь, разжигали костры и вокруг них укладывали еловые ветки, лапник под место для сна, повара, наскоро готовили кушать. Мы не боялись останавливаться, или того хуже узнать, что наши враги будут предупреждены. Нам было все равно, ни кто из шедших на нас войной, не задумывался о последствиях, единственное, о чем они думали так, это как сломить род Вятский, разграбив и уничтожив моих людей. И вот сейчас, окрепнув имея твердое плечо и могучую спину, которая стала для меня твердокаменной стеной, мы идём мстить, топить предателей в собственной крови!

Они ведь сами приняли решение, выбрав не ту сторону.

Разбив на ночлег лагерь, устроились отдыхать. Дружинники, сев вокруг костров орудовали деревянными ложками, поглощая горячую аппетитную похлёбку. Не смотря на то, что мы шли войной, как среди молодых, так и среди матёрых воевод не было напряжения, лишь безоговорочная уверенность в нашей победе! Среди молодняка то и дело разносился весёлый смех. Спокойствие моего люда и моего мужа передалось и мне. Сидя около костра с миской каши с мясом, грела о нее ладони и кушала. Закутанная в меха совершенно не чувствуя холода.

Крепкие объятия, ставшие до боли родными и голос до мурашек по коже.

— Ты как, устала моя хорошая? Пойдёшь в шатер, мы уже всё приготовили, можешь лечь отдохнуть.

— А ты? Покушай ладо мой, ты ведь ещё не садился.

Положил в деревянную миску, горячую еду, протянула мужу и присев к нему поближе, чуть облокотилась, продолжая кушать. У меня был зверский аппетит, не знаю из-за свежего ли воздуха или от счастья, накрывшего меня с головой! Я ведь теперь смогу родить ребёночка! Прикладывая к животу ладошку, не зная наверняка, но надеясь, мечтала, что в скором времени обрадую своего мужа. Хотя может быть не так уж и скоро, кто знает сколько понадобится времени…

Мягкие меха, усланные на полу шатра ластились к ступням обтянутым вязаными чулками, а чижи снятые аккуратно стояли около входа. Сняв меховую шубку и шапку, опустилась на подготовленное место для сна. Маленький костерок, весело трещал горящими дровами, а в самом воздухе пахло еловыми ветками. Пространство медленно, но верно наполнялось теплом. Завернувшись в меховую шкурку подложив под голову подушку, стала ждать появления моего мужчины. За целый день пути, на лошади изредка перебираясь ко мне в сани, он наверняка устал. Хотя за это время, он неплохо научился ездить, даже укротил самого агрессивного коня, но всё же, забота и проявленное внимание ценится дороже любого золота. Когда Ярослав зашёл в шатер, сняв обувь, поставив рядом с моей, а затем скинул меховое облачение, я приподнялась и поманила к себе. Я давно придумала, чем его занять. Повалив мужчину в нагретое мной спальное ложе, оседлала и нежно начала массировать грудь, а потом, попросив перевернутся на живот, массировала напряжённые мышцы спины, плавно опускаясь к натруженным ногам, растирая, чуть надавливая и слегка пощипывая, снимая скопившееся за весь день напряжение и усталость. Постепенно дыхание моего мужа, становилось прерывистым, глубоким, с нотками желания, а он сам еле сдерживаясь, издав сладкий стон наслаждения, уткнулся в подушку, набитую сеном, медленном сотрясаясь, покрываясь гусиной кожей. Ему было тяжело, он хотел обладать мной, но по какой-то причине, не желал подмять под себя, утолить свою и мою жажду. Касаясь поцелуями разгорячённой спины, услышала:

— Не здесь Мстиша…. Мы с тобой тут как на ладони и нас будет слышать весь лагерь.

Целуя моего любимого, терлась о его тело и преданно заглядывая в глаза, спросила:

— А тебе не всё равно? Ты их князь, я княгиня, кто из них посмеет сказать хоть слово против, тем более ты мой муж, а я твоя жена!

Лежа в объятиях моего любимого, после обоюдно устроенного нами безумства, улыбалась, словно сытая кошка.

Рисуя на груди моего мужа причудливые завитки, размышляла о не заданных ранее вопросах. Приняв для себя решение привстала, перебралась на его грудь и уже полностью лёжа на нем, смотря глаза в глаза, касаясь его опять возбужденного естества и чувствуя, как ненавязчивые поглаживания со спины плавно переходят ниже, а дыхание начинает перехватывать, заменяясь пеленой желания, спросила голосом трепещущим от возбуждения:

— Любимый мой, а если бы у тебя был шанс вернуться назад или же никогда не появляться у нас, ты бы отказался от нас? Я ведь слышала, боги могли вернуть тебя, а ты мог бы жить как раньше не зная наших бед, не сражаясь и не подвергая свою жизнь опасности.

— Мог бы, но зачем? Ты же слышала, что у меня тут жена, которую я люблю, люди и верные мне побратимы, к которым я успел привязаться. Но самое главное, это всё же ты Мстиша, я ведь люблю тебя, моя родная и никогда ни за что не оставлю.

— Но, а если бы сложилось так, что ты там у себя не захотел идти к нам, как бы я смогла найти тебя?!

Уткнувшись в его грудь, наконец, выплеснула то, что мучило и втайне грызло. Все эти «если бы, да кабы», не приводили меня ни к чему хорошему, а редкие мысли о том, что все могло быть по другому, вгоняли в уныние.

— Мстиша, солнышко, разве важно, что было в прошлом и как бы я поступил? У нас с тобой есть только настоящее и будущее, то где мы пройдем рука об руку, с гордо поднятыми головами, без тени страха! Веришь мне?

— Верю, ладо мой, верю, только тебе, любому твоему слову.

Немного подумав, в тишине, слушая мерное постукивание сердца, задала последний самый важный вопрос:

— Ярослав, если получится так, что когда-нибудь мы сможем уйти в твой дом, ты захочешь вернуться туда со мной и нашими детьми?

Долго не было ответа, я уже подумала, что мой муж уснул, но вот он тяжко вздохнул, приоткрыл один глаз и сказал:

— Когда-нибудь, если боги будут милостивы, а нам будет на кого оставить княжество, я покажу тебе, место откуда я, покажу каждый уголок моего детства, научу делать то, что делал я и просто покажу, как это, жить в моём мире. Когда-нибудь, если будет такая возможность и если мы будем уверенны, что оставляя наших людей, под чьим-то началом, вернёмся в процветающее княжество, а не к обгорелым останкам. Только тогда, когда я буду в этом уверен, я с радостью покажу тебе мой мир!

Обняла его крепко, сладко припала к губам, окунаясь в водоворот эмоций.

Утро встретило меня прохладой и шумом доносившимся за пределами шатра. Ярослава не было поблизости, видно я вчера так устала, что уснула и даже не почувствовала в какой из моментов, мой мужчина ушел.

Расчесав волосы и переплетя косу, помылась нагретой над костром водой и надев теплую одежду, кутаясь в меха, вышла на утренний морозный воздух. Щеки пощипывало, а кончики пальцев быстро замёрзнув, покраснели и начали гореть.