По моей спине ручьем течет пот, потому что я знаю, что он прав. Еще как прав…

— Блин, чувак, я обожаю этот фильм.

У меня снова кружится голова от вина, а Джей явно выпил слишком много пива. Иначе я не могу объяснить то, что сразу после финальных титров он обнимает меня и, прижимаясь, улыбается мне в шею. В панике, я смотрю на Бена, но он увлечен своим пивом.

— Странный фильм, — говорит он, и я смеюсь.

— Я так и знала, что ты так скажешь! — восклицаю я, и отталкиваю Джея в сторону. Его запах и его руки вызывают порхание бабочек в моем животе, чего мне не хотелось бы, и от этого становится еще хуже.

— Нет, серьезно. Что, к черту, это было?

Джей садится ровнее, и кладет руку на спинку дивана. Его рука поглаживает мою шею, и я покрываюсь гусиной кожей. Я почти забываю, как дышать. Фильм вытащил так много давно забытых чувств на поверхность, что мне стало не по себе.

— Поверь мне, мы с Миа часами дискутировали на счет этого фильма. И так и не пришли к единому мнению. Ведь так? — он мне подмигивает, и я улыбаюсь.

— Нет, мне кажется… каждый видит фильм по–своему, и в этом его замысел, то, что он необъясним. Как и Дэвид Линч, — я пытаюсь объяснить Бену загадку закрученного сюжета.

Бен стонет.

— О, небеса, Дэвид Линч…

— Но ты ведь видел Матрицу? — спрашивает Джей, и я прыскаю со смеху.

— Видел? Да он бы ее снял, если бы этого не сделали до него, клянусь.

В считанные секунды разгорается дискуссия о пространственно–временных тоннелях, прыжках во времени, параллельных вселенных и матрицах между этими двумя, которая не подразумевает моего участия. Я доливаю себе вино, достаю холодное пиво из холодильника и делаю попкорн в микроволновке, пока, улыбаясь, слушаю дебаты.

— В принципе, все эти фильмы можно объединить в один, — час спустя, заканчивает дискуссию Джей. — Вещи не так просты, как кажутся. Мы всегда остаемся теми, кем являемся внутри. Или теми, кем мы хотим себя видеть.

Мы молчим некоторое время, и я не могу отклониться от пальцев Джея, которые до сих пор ласкают мою шею. Из–за этих неторопливых поглаживаний у меня начинает ныть внизу живота.

— Спасибо, Джей, — Бен кивает моему соседу на диване, и я вдруг понимаю, что он может нас видеть. В панике отскакиваю от Джея, на что тот нахмуривает лоб.

— Нет, серьезно. Крутой фильм. Я снова посмотрю его еще раз и сделаю выводы.

— Посмотри. Как я уже говорил, Миа и я смотрели его несчетное количество раз и до сих пор не пришли к единому выводу.

— Сомневаюсь, что сам режиссер знает, что он хотел сказать с этим фильмом, — говорю я. — Но это не имеет значения, правда?

— В принципе, да, — соглашается Джей. — Кроме того, мне нравится музыка в фильме. — Он указывает на свою футболку, и я подпрыгиваю.

— Включу музыку, — говорю поспешно. Мои щеки горят. Прекрасно понимаю, что это не только от вина. Торопливо просматриваю свои CD–диски, которые упорядочены в алфавитном порядке на полочке над старенькой стереосистемой.

Мы живем и работаем в современном, цифровом мире, но от таких вещей как CD, книги и DVD я не могу отказаться. Бен считает это глупым, потому что в наше время это никому не нужно. Все это можно было бы поместить на маленькую флеш-карту и сэкономить кучу места в нашей крошечной квартирке.

Когда начинает играть The Killing Moon в исполнении Echo and the Bunnymen, Бен смеется.

— Так вот оно что, — говорит он. — Я всегда спрашивал себя, как вы попали на волну восьмидесятых.

— Откуда ты знаешь, что это… — начинаю я, но Бен перебивает меня. Он долго смотрит мне в глаза, и я вижу там то, что причиняет мне боль.

— Теперь мне ясно, что делают эти CD в твоем сборнике, — говорит он тихо, и последующая тишина режет меня на части. Я сглатываю и злюсь на себя за идею включить музыку. Это был секундный порыв, я – идиотка, не должна была поддаваться. И злюсь на то, что Бен все эти годы знал, но ничего не говорил. Я не понимала, что он настолько хорошо меня видит, несмотря на то, что пережил всю мою боль вместе со мной. Потому что он знал, что определенные песни я никогда не захочу слышать. Они напоминают мне о Джее, а я не хотела ничего другого, кроме как забыть его. Навсегда.

Насколько плохо мне это удалось, я понимаю только сейчас. Сейчас, когда он вдруг появился, такое ощущение, что мы расстались лишь несколько месяцев назад. Как будто последних восьми лет не было или… все было в параллельной вселенной.

Все это еще здесь — где–то глубоко во мне похоронено, но один лишь его вид вытащил все эти эмоции на поверхность.

— Я иду спать, — говорю я и откровенно зеваю, чтобы подтвердить мои слова. — Джей, тебе вызвать такси?

— Он может остаться ночевать у нас на диване, — предлагает Бен. Мое сердце пропускает несколько ударов, но, прежде чем я смогла возразить, Джей принимает приглашение.

— Круто, чувак. Спасибо. Обещаю хорошо себя вести. И завтра приготовить вам завтрак. — Он смеется.

— Бен… — вклиниваюсь я. Если честно, я не знаю, что сказать. Я встаю и наклоняюсь, чтобы его поцеловать. Демонстрация нашей любви, в то время как Иэн Маккаллох томно поет о безответной любви.

— Пойду в ванную. Спокойной ночи.

— Я тоже скоро приду, мечта моя. — Его дыхание пахнет пивом и чесноком, но меня это не беспокоит, поскольку не думаю, что моя комбинация из чеснока и вина лучше. Его поцелуй более настойчив, чем мой, и если бы я не так хорошо знала, или если бы он не знал, что у меня «эти дни», я бы подумала, что он на что–то надеется.

— А меня? — Джей дерзко улыбается, когда я собираюсь идти в сторону двери.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

— Клянусь, Джей, я… — начинаю ругаться, но его смех перебивает меня.

— Я просто пошутил. Сладких снов. — Джей подмигивает, я вижу, как его забавляет то, что я краснею, как рак, от его подколов.

В ванной я освежаю свое лицо и ныряю в растянутую футболку Бена, мою любимую ночнушку. Я ложусь в кровать, беру книгу и начинаю читать. То есть… я переворачиваю страницы, глазами бегло просматривая содержимое, но не вникая в смысл написанного. Вместо этого я прислушиваюсь к голосам в гостиной, и нервно поглядываю на часы каждые пять минут. Почему Бен не приходит? О чем они до сих пор разговаривают? Обо мне? О вчерашнем вечере? Любопытство и страх почти убивают меня, я еле сдерживаюсь от того, чтобы снова прокрасться в коридор и подслушивать у двери. Возможно, некоторые вещи лучше не слышать. Ничего не знать.

Спустя вечность — на самом деле прошло не больше часа, но при таких обстоятельствах время воспринимается по–другому — открывается дверь и… в спальне появляется Джей. Я поднимаю взгляд от моей книги.

— Что, к черту, ты делаешь…

— Извини, но у меня тоже есть потребности, — говорит он. Я раздраженно смотрю на него, пока он не указывает на дверь ванной комнаты и поднимает вверх зубную щетку. Я закусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

— А, ну да.

Я возвращаюсь к книге, будто мне все равно, что он в моей спальне и перелазит через тренажер Бена. Но мое сердце выпрыгивает из груди, пока я вслушиваюсь к звукам в квартире. Бен убирается и гремит посудой на кухне. Пять минут спустя Джей появляется из ванны, и я задерживаю воздух.

— Ты, вообще, нормальный?

— Эй, я вообще–то сплю голый, если ты помнишь. Скажи спасибо, что хоть трусы надел. Он улыбается и стоит возле кровати и наслаждается тем, что я не могу оторвать взгляд от его обнаженного торса. Мне становится жарко, я закрываю свои дурацкие глаза и пытаюсь сфокусировать взгляд на чем–то другом.

— Исчезни, — рычу я. — Иначе мне придется вымыть свои глаза с мылом.

— Ладно тебе, сладкая. — Он садится на краешек кровати и смотрит на меня. Его глаза темные, а на щеке подергивается мышца. Плохо верится, но я знаю его. Я так же знаю его жесткую щетину, которая начала проглядываться на подбородке. Рост волос на лице у него всегда был безумным, если другим мужчинам требуется три дня, у него отрастает борода за несколько часов. В противоположность, на его теле нет ни единого волоска, сплошные мышцы. Он никогда особо не занимался спортом, и я удивляюсь, что он делает для того, чтобы… так выглядеть.

Кроме мускулов, мое внимание привлекают его многочисленные татуировки. Я узнаю множество маленьких шрамов на его теле, которые являются лишь незначительной частью глубочайших шрамов его души. Они побледнели, но до сих пор там. Из нового только серебряное колечко в его левом соске, которое действует на меня, как на аборигенку.

— Я выгляжу не так уж и плохо, правда? — спрашивает он с такой самодовольной улыбкой, что мое сердце разрывается от боли. Он пристально смотрит мне в глаза, слегка опустив голову, и на несколько секунд я забываю, как дышать.

— Хуже, — отвечаю я, после того, как взяла себя в руки и закрыла на пару секунд глаза. Как и раньше, когда он смущал меня, и я не хотела, чтобы он меня такую видел, как глупую, хихикающую школьницу. Когда я снова открываю глаза, от его улыбки сжимает грудь, и я резко втягиваю воздух.

— Просто уйди, — говорю я тихо. Мой живот сдавило спазмом, как будто перед прыжком в бездну. — Пока я не потеряла контроль.

Джей поднимает бровь и, после коротких раздумий, ложится ко мне на кровать. Я подтягиваю одеяло повыше к подбородку, удивленно уставившись на него. Бен до сих пор гремит на кухне, судя по звукам, сейчас загружает посудомоечную машину.

— Джей, пожалуйста, — шепчу я, когда он наклоняется ко мне. Он так близко, что я чувствую его дыхание. Запах зубной пасты, мяты и эвкалипта.

— Всего лишь маленький поцелуй перед сном, сладкая, — мурчит он. Губами он проводит по моей коже, по шее. Мое сердце выскакивает из груди от паники. — Иначе я не усну.

— Исчезни, — рычу я как можно злобно и отклоняюсь от него. О, Боги, он пьян, и я тоже. Откуда он вообще взял эту идею, меня поцеловать, когда мой муж дома, находится в соседней комнате и в любой момент может зайти сюда?

— Бен сказал, мне можно переночевать здесь, — отвечает он все еще в мою шею. Его дыхание вызывает дрожь во всем теле, и мне становится слишком жарко.