Когда слышится звук дверного звонка, я замираю. Мое сердце рокочет, пропуская удары. Смутно слышу, как Бен кричит из коридора.

— Я открою!

Спасибо. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и выдох, пытаясь собраться, и жду, пока не слышу голос Джея в коридоре.

— Вот дерьмо. Вы что, окончательно превратились в мещан?

Когда я, наконец, выхожу из спальни, натянуто улыбаюсь, мужчины пожимают друг другу руки. Джей отдает Бену мое пальто и разворачивается ко мне. Он сияет.

— Привет, сладкая. Ты становишься с каждым днем еще прекрасней. Каков твой секрет, маленькая ведьма?

— Придурок, — рычу я, и, когда Джей меня обнимает, бросаю взгляд на Бена. Мой муж и бровью не повел.

— Пива? — спрашивает он Джея, по–дружески хлопая его по плечу. — Вечность не виделись. Сколько лет? Восемь? Девять?

— Восемь. И, думаю, пару недель, — отвечает Джей и следует за Беном на кухню.

Сбитая с толку, я остаюсь стоять в коридоре, мну руки и пытаюсь заставить ноги двигаться. Из всех ситуаций, которые у меня были в жизни — эта самая странная. Я бы с удовольствием забрала у него пальто и пожелала всего хорошего в жизни. Но Бен был быстрее, чем я, и вот, я стою здесь и не знаю, что мне делать. Не понимаю, почему мне так тяжело его видеть.

— Слышал, ты сейчас иллюзионист?

— Гипнотизер. — Гордость в голосе Джея, что доносится ко мне из кухни, заставляет меня улыбнуться. — Как Крис Энджел.

— Крис Энджел, вау! Круто!

— Ты его знаешь?

— Алле? Кто ж не знает Криса Энджела?

Оба смеются, и я закатываю глаза.

— Я учился у него в Вегасе. — Они открывают пивные банки и чокаются друг с другом.

— Вы голодны или хотите позже поесть? — непринужденно спрашиваю я, когда захожу на кухню. Джей убирает пиво ото рта и улыбается мне.

— Честно говоря, я не голоден, но как посчитаешь нужным, сладкая. Я подстроюсь к вам.

— На чем ты приехал? На поезде? — Бен наклоняется к столешнице, опираясь локтем, вторая рука в кармане джинс.

— На Харлее. — Джей звенит связкой ключей. — Захватил из США.

Бен присвистывает и отпивает из банки пиво. Только сейчас я замечаю, что на нем джинсы и футболка, никаких шорт. Он даже носки надел! Бен один из тех мужчин, которые вечером срывают с себя рабочую одежду и переодеваются в удобные, для лежания на диване, вещи. Но я не против, уже смирилась с этим, но не могу вспомнить, когда он в последний раз так одевался дома.

— Давайте пойдем в гостиную, — предлагаю я, и достаю бутылку белого вина из холодильника. — Там уютнее, чем на кухне.

— Можно потом посмотреть мотоцикл? — Бен провожает Джея в комнату, пока я наливаю себе бокал вина. Я кусаю губу, не понимая, что творится с моим мужем. Он ведет себя с Джеем так, будто они лучшие друзья, но когда они успели подружиться?

Покачав головой, направляюсь в гостиную и застываю в дверях, потому что вижу, как Бен усаживается на единственном в нашем доме кресле, а Джей располагается на диване. Он это специально? Я должна теперь сидеть возле Джея?

— Иди к нам, детка, — разворачиваясь, улыбается мне Бен. Я пытаюсь прочитать по его лицу, но его выражение ни о чем мне не говорит. Может быть, я сплю, и мне все это только снится?

Нерешительно я присаживаюсь на диван, вжавшись спиной в подлокотник. Мне необходимо определенное расстояние с Джеем. Мужчины и дальше разговаривают о мотоцикле, что абсолютно меня не интересует, и наблюдаю за Джеем со стороны, пока потягиваю холодное белое вино.

Он хорошо выглядит. Фантастически, честно говоря. Он один из тех мужчин, которых возраст делает еще привлекательней, но, поскольку ему нет и тридцати, ни о каком возрасте не может быть и речи. На нем футболка с изображением «Echo and the Bunnymen» (прим. пер. муз. группа) и темные джинсы, кожаные ботинки, которые специально состарены под винтаж или же действительно старые. На левом запястье широкий кожаный браслет, на обеих руках татуировки. Они новые. На левой звездопад, на правой красивая надпись «Магия — это то, что ты делаешь.»

— Красиво тут у вас, — говорит Джей, с неким цинизмом. Я не могу удержаться, чтоб не фыркнуть.

— Это тебе не реклама «Икеа», — предупреждаю я, и он смеется. Бен хмурит лоб, но я игнорирую его. Мои руки ледяные и влажные. Такое ощущение, будто я сижу на бомбе, и не знаю, когда она взорвется. Мое сердце выскакивает из груди, и я не знаю, какой бес в меня вселился, что я приняла предложение Бена.

— Нет, правда, Миа. Я тут вспомнил один разговор, который у нас был много лет назад, о том, что мы вместе навеки, — он поднимает пивную банку и делает глоток. Мои щеки пылают. Мне тоже вспомнился этот разговор. Во всех деталях.

— Там также был разговор о домике в пригороде, — продолжает он, когда сделал несколько глотков и подмигнул мне, — и Вольво.

Бен снова смеется.

— К счастью, люди меняются, — говорит он. — В восемнадцать или девятнадцать лет то, что есть сейчас у нас тоже было мечтой, но сейчас…

— Люди не меняются, — Джей долго смотрит мне в глаза. Слишком долго. Но я не моргаю и, к счастью, не краснею. — Жизнь меняется, а мы подстраиваемся. Или нет.

— Ты, скорее, нет, — говорю я ожесточенно. — Ты до сих пор поступаешь так, будто тебе до сих пор семнадцать.

— И откуда ты это знаешь? — Джей откидывается назад, кладет ногу на ногу, а руку протягивает на спинку дивана, кончиками пальцев касаясь моей шеи. Это могла бы быть случайность, если бы это был не Джей. Я наклоняюсь вперед, в очень неудобное положение и сморю на бокал вина в моих руках.

— Я прошу тебя… Гипнотизер? Иллюзионист? Что это вообще за профессия? — мой сарказм необходим, чтобы держать дистанцию. В этот момент я вспомнила, как читала об агрессии — что это будто подавленное желание быть соблазненной. Какой бред.

— Но это еще не конец, — уверенно говорит Джей.

Люди не меняются? Это не так. Я изменилась. То, что раньше меня так привлекало и казалось таким неотразимым, сейчас меня злит. Потому что это до сих пор привлекательно и неотразимо — Только сейчас я не имею права поддаваться этому. Возможно, в этой теории что–то есть. По–другому я не могу объяснить, почему, вдруг, Джей так меня бесит.

— В один день, детка, я стану известным. Как Дэвид Копперфильд. У меня будут красивейшие модели в нижнем белье в ассистентках, и за одно выступление я буду кассировать пятьсот фунтов.

— Твоя цель — известность? — скептически спрашивает Бен.

— Наверно это просто символ чего–то другого, — вмешиваюсь я, и обе головы поворачиваются в мою сторону. Джей вопросительно поднимает бровь.

— Возможно, под твоим вечным желанием прославиться, скрывается желание быть любимым, — говорю я тихо. К моему удивлению, он не отрицает и пожимает плечами.

— Все может быть.

Бен чешет шею и встает.

— Еще пива? — спрашивает он и исчезает на кухне, так и не дождавшись ответа Джея. В комнате повисла неловкая тишина и во мне растет желание взять Джея за руку и попросить у него прощения. Я так чертовски хорошо его знаю. Я знаю, через что он прошел, чего добился. И я абсолютно уверена в том, что сейчас предположила.

Вместо этого я еще больше вжимаюсь в спинку дивана, чтобы увеличить между нами расстояние. Меня до сих пор пугает реакция на его вчерашний поцелуй. Мне казалось, я более набожная. Я думала, что буду настолько любить Бена, что никогда не захочу смотреть ни на одного мужчину. Как же я ошибалась. Это делает меня плохим человеком? Или же это искушение, которое исчезает, как только мы на него соблазнились? Любой другой мужчина подействовал бы на меня так же, как Джей? Сомневаюсь в этом, но насколько хорошо я себя знаю?

Постукиваю пальцами по почти пустому бокалу с вином. Я пью достаточно быстро, алкоголь успокаивает меня и мне это необходимо. Благодаря вину, гадкая головная боль медленно проходит, отдаваясь стуком в висках.

— Не бойся, сладкая, я не раскрою наш секрет, — шепчет Джей, внезапно наклоняясь ко мне, отчего я вздрагиваю.

Не отрывая взгляда от двери в гостиную, я шепчу в ответ.

— Прекрати сейчас же.

— Я ничего не говорю, — тихо говорит он мне прямо в ухо, и его теплое дыхание вызывает во мне странный спазм внизу живота. — Не говорю ни слова. Но… ничего и не забуду.

Я вздыхаю с облегчением, когда возвращается Бен, и Джей садится на свое место, как ни в чем не бывало. Бен выглядит расслабленно, значит, он ничего не видел. Вручив Джею пиво, садится в кресло.

— А вы? О чем вы мечтаете? — спрашивает Джей. Бен на пару секунд закрывает глаза, как всегда, когда он думает.

— Быть может, стану креативным директором в нашей фирме, — отвечает потом. — Да, было бы круто. И конечно… — он наклоняется и кладет руку на мое колено. — Семья. С Миа. Как минимум трое детей, домик с садом в Ричмонде.

Джей фыркает.

— Мечты маленьких людишек. Я имею в виду, о чем ты мечтаешь на самом деле?

Бен поднимает брови и отклоняется назад.

— Именно об этом. Называй это мечтами маленьких людишек, или как хочешь, так и называй, но да… об этом я и мечтаю.

— Я тоже, — поддерживаю мужа, и бросаю взгляд на Джея. — А что в этом неправильного? Не каждый мечтает быть известным или чертовски богатым.

— Да, но это цель. Цель в жизни или типа того. Я имею в виду, что у вас это все почти есть. То, чего вы себе хотите, уже не мечта. Мечта — это что–то недостижимое. Что–то, что было бы слишком хорошо, если было правдой. Что–то, о чем мечтаешь, не желая просыпаться. Это нечто другое.

Мы молчим несколько секунд, Джей прокашливается и продолжает.

— Кто у вас лучший продюсер, Бен? Ты? Или есть кто лучше?

— Нет, — отвечаю я вместо Бена. — Никого нет. Однозначно, Бен – лучший, и у него самые замечательные идеи.

— Почему тогда вы не откроете свою собственную фирму? Вы могли бы заработать миллионы. И вскоре купить несколько домов в Ричмонде или что–то вроде того.

Бен выпрямляется. Его глаза загораются тогда, как я закатываю глаза и встаю, чтобы взять бутылку вина из холодильника. Эти двое продолжают разговор.

— Миа считает, что работа по контракту более надежна, поскольку мы хотим иметь семью. Но… У меня есть в заначке несколько концептов игр, которые у нас на фирме не прижились. Но я уверен, что с этого может что–то получиться. Ничего особенного, но с ними можно что–то сделать. Но для этого необходимы деньги, а мы максимально откладываем на дом и появление детей.