— Идея, — задумавшись, говорит Джей и останавливается посреди ступенек. Кто-то врезается в меня, и я рада, что Бен крепко удерживает меня.

— Господи, Джей, пожалуйста, иди дальше. Ты хочешь нас убить? — ворчу я.

— Мы поедем домой, запакуем несколько летних вещей, поедем в аэропорт и сделаем себе сюрприз. Куда-нибудь, где светит солнце. На самолет, где есть место.

— Серьезно? — спрашиваю я.

— Хорошая идея. Мне только нужно позвонить в офис и сообщить Бет, что мне нужен отпуск. У меня достаточно накопилось дней, проблемы быть не должно.

Я бросаю на Бена вопросительный взгляд. Мой муж, который не может вечером уснуть, не запланировав следующий день, хочет просто куда-нибудь улететь?

— А ты? — Джей смотрит на меня. И снова в мою сторону летит локоть пробегающего мимо мужчины, но теперь я стою зажатая между Беном и Джеем, чувствуя себя в безопасности. — Это нормально для тебя? Полет, я имею в виду. Из-за ребенка.

— Я не больна, Джей. Всего лишь беременна. — Я закатываю глаза. — Но ты...

— Мой чемодан полон медикаментов. Это должно помочь. В противном случае... — он пожимает плечами. — Бывает и похуже, чем умереть где-то в мире, кроме прекрасного пляжа.

Мой желудок переворачивается, но я храбрюсь.

— Точно. На ступеньках лондонского метро, например.

Джей смеется.

— Ты права. Так что в путь. Мы действительно не должны больше тратить время.

Одна неделя лета на Мадейре. Когда мы приехали в Гаствик, то нашли дешевый билет от Изиджет, вылетающий всего часом позже, и Джей недолго решался. В аэропорту оба мужчины решительно направились в сторону информационного отдела для туристов, спросить по поводу квартиры, потом они забрали меня и багаж, и дальше мы поехали на такси. К превосходному сюрпризу, от которого у меня на глазах выступили слезы.

Дом, который снял Бен — просто мечта. Я хочу остаться здесь навсегда. Никогда не возвращаться в Лондон, в Кройдон, а нашу крохотную, пыльную квартирку в многоэтажке. Как будто так мы сможем избежать того, чтобы с Джеем произошло что-нибудь плохое. Солнце, которое сияет из-за дождевых туч, вид на океан, открывающийся с террасы, кухни, гостиной и спальной, создает впечатление совершенно другой жизни. Погода и прекрасная окружающая среда пробуждают в нас любовь к жизни и волнение, которое, обычно, можно получить от приема наркотиков.

Мы прогуливаемся так много, сколько может выдержать Джей. Остров наполнен экзотическими растениями, повсюду цветет и пахнет. Я пьяна от разнообразия красок, вечно-голубым цветом, который не прекращается в переходе от неба к морю. Мы плаваем в собственном бассейне, с которого видно открытое море, а рано утром на расстоянии можно увидеть даже дельфинов и китов. В небольших ресторанчиках мы едим рыбу, которая прямо с лодки попадает на сковороду. Бен и Джей пьют сладкое вино Мадейра и по вечерам курят косяки, которые Джей купил в порту у подозрительных типов.

Я знаю, что это счастье продлится всего неделю, но хочу крепко вцепиться в него и никогда больше не отпускать.

Старинная подвесная канатная дорога соединяет наш дом, который восседает высоко на скале над бухтой, с небольшим пляжем. Сегодня, как и почти каждый вечер, мы стоим здесь, рука об руку, босиком, в холодных волнах Атлантики. Наша обувь лежит на небольшом холмике, на расстоянии нескольких метров. В это время пляж уже пуст. Люди сидят в барах и ресторанах, в то время как мы наслаждаемся закатом.

— Мы можем назвать ее Сокровищем, — вдруг предлагает Джей.

Я фыркаю.

— Никогда. Серьезно, это даже не имя.

— Я за Дженни. Дженни Паркер. Звучит хорошо, правда? — Бен наклоняется и поднимает большую раковину, которую волны прибили к его ногам. Мои ступни болят от гальки и острых камушков, которые впиваются в мои подошвы.

— Дженни старомодно. Мне нравится Эмма.

Мы с Джеем пару недель назад читали «Эмму» Джей Остин. С тех пор это имя не идет мне с головы, и я постоянно представляю себе, как будет выглядеть наша маленькая Эмма.

— Красиво. Эмма... — Джей играется ногой с моими пальчиками. — Мне нравится.

— Эмма звучит как жесткая феминистка, — считает Бен. Я в замешательстве смотрю на него. — Прости, мне просто так кажется.

— А если это, все же, будет мальчик? — я щекочу Джея за ногу, потому что люблю, когда он смеется из-за этого.

— Но это будет девочка, — говорит он. — Совершенно точно. Я уверен. На что спорим?

Потом он захватывает меня сзади и тянет вниз. Прежде, чем успеваю закричать, я сижу мокрая. На нем. Бен смеется и присоединяется к нам, и через несколько секунд мы бесимся в холодной воде, фыркая и хохоча. Соленая вода прячет мои слезы. Я благодарна.

В последнюю ночь мы не спим. По крайней мере, не в доме. Вместо этого, мы лежим в саду на огромной качели, переплетясь пальцами и остальными частями тела, и все вместе смотрим в небо. Я никогда не видела такого ясного неба в Лондоне. Джей показывает Бену несколько созвездий, которые я не могу распознать, как бы не старалась.

— Никакого звездопада сегодня. — Я сжимаю руку Джея, и он тоже сжимает ее. Головой я лежу на груди Бена, мои ноги как-то переплетены с ногами Джея.

— Жаль. Или к счастью. Иначе ты снова бы плакала. — Он улыбается, и я возмущенно толкаю его в бок. — Знаешь, о чем большинство людей сожалеют, когда умирают? — спрашивает он.

Я сглатываю, как всегда, когда он говорит о смерти, что в последнее время случается чаще.

— О вещах, которые они не сделали? — гадаю я.

— О том, что они часто не бывали счастливы. Я читал об этом.

— Как будто счастье это решение, — апатично говорит Бен. — Многие люди вообще не испытывали счастье.

— Это решение. Я, например, счастлив. Сейчас, в данный момент. Вообще-то каждый день, даже на пару минут, но каждый день чуть-чуть. Это очень просто, если захотеть. — Джей целует мою шею. Его рука скользит вверх по обнаженной ноге, и на моей коже выступают мурашки.

— Я бы с удовольствием осталась здесь. Навсегда. — Я зеваю, не прикрывая рот рукой. Жест, не свойственный леди.

— Не хочешь. Если надолго, здесь станет скучно, сокровище.

— Неа.

— Также, как станет скучно, если все будет идти гладко.

Я опираюсь на локоть, чтобы взглянуть на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ищешь драму, сладкая. Не обманывай, я вижу тебя насквозь с годами.

Мне становится жарко, несмотря на то, что сейчас середина ночи и уже не особо тепло.

— Я понимаю тебя. Чувства делают нас живыми. Кто не чувствует, тот мертвый. Поэтому ты ищешь. Но иногда ты забываешь о приятных чувствах. Легче купаться в скорби и бедности, чем в счастье. И поверь, я, черт возьми, знаю, о чем говорю.

— Это неправда, Джей. Я никогда не искала драму. Ты всегда предоставлял мне ее без спроса. Тогда, и сейчас опять.

— Потому что я знал, что ты единственный в мире человек, который оценит это в один день. Каждый другой злился бы на меня до конца жизни.

— Я тоже чертовски злюсь на тебя. До конца моей жизни. — Я сощуриваю глаза, но Джей не отвечает на мой взгляд, а пристально смотрит в небо.

— Я люблю тебя, Миа, — тихо говорит он. — И тебя, Бен, тоже, кстати.

— Спасибо, чувак, — бормочет Бен. Скорее всего, он уже засыпает, как всегда случается, когда он принимает горизонтальное положение. Сегодня, в качестве исключения, я не завидую ему.

— Я еще не готов умирать, — шепчет Джей. — Я хочу еще немного побыть таким любимым.

— Ты еще не умираешь. Не так скоро, по крайней мере. — Я мотаю головой, и крепко удерживаю его руку, которая направляется между моих ног. - У нас еще много времени для любви.

— Если бы я тогда не был таким трусом... Возможно, тогда у Джеффа был бы шанс это пережить. Но у него его не было. Он умер, прежде чем начать жить. Прежде, чем имел счастье любить и быть любимым.

— Ты любил его, Джей, — шепчу я. — Я уверена, что он знал это.

— Тогда я должен был умереть. Не Джефф. Но я был слишком эгоистичным.

— Ты не знал, что произойдет, — говорю я. — Это не твоя вина.

Моя рука скользит по его черной рубашке. Его кожа теплая и влажная от пота.

Под моими подушечками пальцев ощущаются крохотные шрамы на коже, и это чувствуется так, будто я могла бы читать его, как слепая.

— Ты еще будешь встречаться со своим отцом? — осторожно спрашиваю я. — Прежде, чем ты...

Джей так сильно мотает головой, что качель начинает раскачиваться. Бен выдыхает воздух ртом, он точно уснул. Его рука сползает с меня и падает на мат.

— Он умер для меня. — Джей осторожно поворачивается на бок. Наши взгляды соединяются, и он как всегда улыбается, что в лунном свете кажется еще мягче, и вызывает теплую дрожь во мне. Он кладет руку мне на живот.

— Такой же мертвый, как я буду для этого ребенка.

— Ах, Джей... — мои внутренности скручивает. — У нас получится. Сентябрь. Еще несколько месяцев.

— Сокровище, ты должна мне пообещать. — Тон его голоса поднимает тревогу. Этот голос новый. — Когда время придет... Когда я больше ничего не смогу почувствовать. Не смогу говорить. Не смогу тебя целовать, держать твою руку... ты должна это сделать. — Он достает маленькую бутылочку из кармана и протягивает мне.

Я замираю. Мое сердце сжимается.

— Нет. Это... ты не можешь требовать этого от меня.

— Одной хватит. Я хотел дать это Бену, но он сказал, что это должна сделать ты. Возможно, он прав. Возможно, ты не сможешь ему этого простить.

Онемев, я мотаю головой.

— Это мое единственное желание, Миа. Пожалуйста. Сделай это для меня. Я не хочу так закончить. Это чертовски не круто именно так закончить. Я не смогу.

Мои глаза горят. Я целую его, еще и еще. Наши губы соединяются на несколько секунд, и я чувствую соль во рту. Возможно, это из-за моря, а может это мои собственные слезы.

— Хорошо, — в конце концов, шепчу я. Ледяное кольцо сжимает мое сердце.

— Давай. Я сделаю это.

— Обещаешь?

Он так пристально смотрит мне в глаза, что я теряю всю силу, чтобы ему соврать.

— Конечно. Обещаю.

Счастливо он вручает бутылочку мне в руку, потом перекатывается на меня. От его веса на моем теле у меня перехватывает дыхание. Качель колышется, и я боюсь, что Бен выпадет, но он не спит. Но я понимаю это только тогда, когда вдруг чувствую его губы на моих, в то время, как Джей любит мое тело.