— Ты до сих пор злишься на него из-за прошлого?

— Злюсь? — я поворачиваюсь к Бену и сверлю его взглядом, нахмурив лоб. — Он разбил мне сердце, Бен, и ты это прекрасно знаешь. Ты был рядом тогда. Злюсь — это не совсем подходящее слово.

Он грустно смеется.

— Да, я знаю. Но я надеялся, что за последние годы хорошо его склеили.

— О, господи, конечно, — быстро говорю я, и глажу его по щеке. — И как! Лучше, чем было. — Мы долго смотрим друг другу в глаза, не говоря ни слова. Мое сердце бьется быстрее, когда слышу раскатистый смех блондинки. Она хлопает в ладоши — или это делает кто-то из рядом стоящих людей, я не смотрю в ту сторону. Вместо этого я слышу Джея, который говорит низким, глубоким голосом. Он в своей стихии, и это было вопросом времени, когда он превратит бар в Берлине в свою сцену. Я нервно ерзаю на своем стуле.

— Может, пойдем? — спрашиваю я.

— Без него? — Бен указывает подбородком на бар за моей спиной. — Или...?

— Только немного подышать свежим воздухом. Он занят. Я как-то странно себя чувствую.

У меня действительно немного кружится голова и подташнивает. Возможно, напряжение действительно слишком большое. Может я еще не смирилась с той ситуацией и не простила. Могу ли я, вообще, ревновать? В конце концов, именно я та, кто спит с двумя мужчинами, и если у кого-то и есть повод ревновать, так это у Бена или у Джея. Но у меня?

Бен помогает надеть мне куртку, прежде, чем зовет Джея и говорит ему что-то на ухо. Джей бегло смотрит на меня, а потом снова поворачивается к блондинке. Вполне возможно, что он сейчас наколдует ей белого кролика из ее декольте. На улице морозно, намного холоднее, чем в Лондоне. Колючий ветер свистит у меня перед носом, и через несколько секунд появляется ощущение, что уши в любой момент отпадут. Но я все равно наслаждаюсь свежим воздухом. Я храбро прошу сигарету у парня с множеством пирсинга на лице, и он, улыбаясь, меня угощает. Двумя руками прикуриваю сигарету, благодарю его так крепко затягиваюсь, что на глазах выступают слезы.

— Ты же не начинаешь снова курить? — Бен засовывает руки в карманы, и закусывает нижнюю губу, пока пристально на меня смотрит.

— Не переживай, не собираюсь этого делать. Просто сейчас захотелось. — Сигарета не особо согревает, но я представляю обратное. И она успокаивает.

— Это не может вечность продолжаться у нас, ты же знаешь, правда? — спрашивает Бен, не глядя на меня.

Я выдыхаю дым сквозь сжатые губы и киваю.

— Я понимаю. Когда-нибудь ему станет скучно, он найдет другую. Или он уедет в Австралию, на луну, или... ах, без понятия куда.

Я пытаюсь улыбнуться, но мой рот замерз и больше мне не подчиняется. Сигарета по вкусу как солома без дополнительных добавок. Что-то подобное я видела у Джея, и удивлялась, что даже сигареты могут быть с пометкой "БИО".

Бен пинает пивную крышку по тротуару и прячет подбородок в воротник куртки.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Что с тобой? — спрашиваю я.

— Все в порядке, — перебивает меня он. На его лбу образовались морщинки, которые появляются только тогда, когда он на чем-то очень концентрируется. Например, когда играет на приставке. — Правда, Миа. Со мной все в порядке. Я только переживаю за тебя. Что ты многого ожидаешь от Джея. Или чего-то другого. Ты знаешь, каков он есть. Я просто не хочу, чтобы ты об этом забывала.

— Эй, — я делаю последнюю затяжку, тушу ее, и оборачиваю руки вокруг талии Бена. Ищу его взгляд. — Мне все равно, Бен. Честно. Я прекрасно могу жить без него, я знаю это. Но без тебя... Никогда.

— Это хорошо. — Бен обнимает меня в ответ. Потом снова улыбается. Я убираю соринку табака с его брови и целую. Его губы такие теплые, и я чувствую биение его сердца, когда покрепче прижимаюсь. Такое спокойное и доверчивое, как мое собственное.

Позади нас открывается дверь бара и окутывает нас теплом, смешанным с запахами различных коктейлей, пота и смеха и криков людей, которые проходят мимо нас.

— Эй, — зовет какая-то женщина по-английски. — Вы не могли бы позаботиться о своем друге? Он как-то...

Прежде, чем я успела что-либо понять, Бен уже побежал передо мной в бар. Растерянно я поворачиваюсь и прикрываю рот ладонью. Мертвенно-бледный Джей, которого держат две перепуганные женщины, висит, как мешок у них на руках. Его руки и ноги бесконтрольно дрожат.

— Вот дерьмо, — я слышу, как Бен кричит. — Спасибо, я держу его. Спасибо! Эй, дружище. Джей?

Он бьет потерявшего сознание Джея по щекам. Сильно. Слышу хлопки. Мое сердцебиение ускоряется, я покрываюсь холодным потом, который совершенно не подходит к нашему горячему дыханию.

— О, господи, что произошло? — кричу я. — Джей? Джей!

— Позвони в скорую, — кричит мне Бен. Он тоже бледный, особенно губы. — Миа! Звони в скорую! Срочно!

Мои пальцы до такой степени дрожат, что я с трудом могу держать телефон в руках.

— Какой номер? — проклятье, почему я такая дура? Почему я не знаю номер скорой помощи в Германии? — Бен? Номер?

— 112, — говорит парень, у которого я стрельнула сигарету. Мой взгляд прикован к Джею, глаза которого закатились, и сейчас видны только белки. К горлу подступает тошнота. Я не благодарю за помощь, и судорожно набираю, не вводя никакого кода впереди. Моя рука дрожит еще сильнее, мне с трудом удается держать телефон у уха.

— Где мы сейчас находимся? — я хватаю парня с сигаретами и крепко держу его. — Адрес. Ты знаешь название улицы?

Он без слов забирает у меня телефон, и спокойным голосом объясняется на немецком. Я так благодарна ему за помощь, что мне хочется расплакаться, но в то же время мне безумно стыдно за мою бесполезность.

— Джей? — шепчу я и провожу рукой по его лицу. Он дрожит и дергается всем телом, находясь без сознания. И такой ужасно бледный. Проклятье, он выглядит так, будто сейчас умрет! Здесь и сейчас, перед каким-то баром в день рождения Бена. Из меня вырывается сумасшедший всхлип, и я себя не сдерживаю, когда два санитара грузят Джея на носилки и Бен снова обнимает меня. Он тоже дрожит.

— Дерьмо, что это было? — шепчу я.

На трясущихся ногах я следую за Беном в такси.

— Что, черт, происходит? — спрашиваю я снова и снова, как будто Бен знает о состоянии Джея больше, чем я, что, конечно, не так. — Что случилось?

— Успокойся, Миа. Мы в больнице, они позаботятся о нем. — Бен сжимает мою руку. Мы заходим в огромное здание, куда недавно привезли на скорой бледного, дрожащего Джея. Мои зубы стучат, и не только от холода.

Мы должны подождать, потому что Джея еще обследуют. Бен так часто покупает черный кофе в автомате в комнате ожидания, что вскоре ему приходится менять деньги у других ожидающих, в то время как я нервно листаю совершенно неуместный журнал, быстро доходя до последних белых страниц. Я дергаю ногой, такое ощущение, что время застыло на дурацких часах. Бен играет на телефоне, но так усердно жует губу, что я точно знаю, как он себя чувствует.

— Что они там делают? — спрашиваю я, в конце концов. — Прошло уже больше часа! Его оперируют? Почему нам никто не может сказать, что с ним?

— Мы должны просто ждать, Миа. Успокойся. Кофе?

Я потягиваю еле теплый горький бульон только для того, чтобы крепко держать пластиковый стаканчик. Даже несмотря на то, что в баре я чувствовала себя слегка выпившей, сейчас алкоголь полностью испарился. Как только, наконец-то, в дверях появляется врач, и осматривает комнату поверх оправы своих очков, я тут же вскакиваю и бегу к нему.

— Миссис Штерн? — спрашивает он, а я сразу же киваю, долго не думая. Кто знает, какие законы в этой стране. Что, если он узнает, что я просто его подруга, ничего мне не скажет, поэтому я вру. Прежде, чем врач начинает говорить, Бен осторожно двигает меня в сторону, встает перед мужчиной в белом халате и представляется братом Джея.

— Речь идет о приступе эпилепсии, — объясняет нас врач. — Мы ввели ему противосудорожные препараты, и теперь он должен чувствовать себя лучше. Также пульс и давление в норме, также как и ЭКГ. Но... - он наклоняется к нам и понижает голос, потому что те три человека, что находятся в комнате кроме нас, не являются членами семьи. - Вам известно, что мистер Штерн принимает наркотики?

Я хватаю воздух ртом. Начинает кружиться голова, но Бен крепко меня держит и мотает головой.

— Нет, никогда, — говорит он. — Алкоголь время от времени, но вы не его имели в виду.

Я уставилась на него так, будто на моих глазах у него вырастет еще один нос. В любом случае, я сейчас не в состоянии что-либо говорить. Или же стоит упомянуть о нескольких косяках? Кто знает, чем он занимался в баре? Какие-то таблетки принимал, или еще что.

— Бен... — пытаюсь я привлечь его внимание, но он совершенно на меня не смотрит.

— В любом случае, вполне возможно, что именно из-за наркотиков случился приступ, — говорит врач. Его выражение лица становится более суровым. — Если это не так, я советую вашему мужу пройти обследование у невролога в Лондоне. В короткие сроки здесь мы не можем этого сделать, но такое нельзя оставлять без внимания. За этим может скрываться что-то более серьезное, где наркотики должны быть абсолютно исключены.

— Он может... Мы можем его забрать или он должен еще остаться здесь? — спрашиваю я.

— Я бы оставил его для наблюдения на ночь, но он настаивает на том, чтобы пойти с вами. Я не могу его здесь удерживать силой... — он поднимает обе руки вверх, и потом резко опускает.

— Но с ним все в порядке? Кроме приступа, я имею в виду?

— Миа, в противном случае, они бы его не отпустили. — Бен мотает головой и протягивает врачу правую руку. — Большое спасибо, доктор. Вы нам очень помогли.

— Всего вам доброго, — говорит врач, бросает на меня странный взгляд и выходит за дверь.

Я растерянно смотрю на Бена.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я. — Ты говоришь так, будто что-то знаешь, о чем не знаю я.

— Я просто не хочу, чтобы у него были проблему, — шепчет Бен. — Ты же знаешь, какой он. Возможно, он что-то принял в баре. Взял у девочек или еще у кого. Ты же не хочешь завтра забирать его из тюрьмы?