— А теперь, если вы не возражаете, не могла бы ты попросить своего вышибалу передать мне оплату и уйти?

— Спенс, отдай ему бурбон. Спасибо тебе, Оникс, — я кивнула ему, и он отвернулся.

Спенс поставил бутылки на кофейный столик, и я могла сказать, что он был даже довольнее, чем я, что платит ему за информацию.

Когда мы вышли, Оникс снова заговорил:

— Я знаю кое-кого, кто может знать, где он. Я сообщу тебе, если что-то выясню.

Я не обернулась, просто остановилась в дверях:

— Спасибо.

Мы со Спенсом ушли из клуба, не разговаривая, после того, как я остановилась, чтобы сообщить Дапперу, что Ониксу не помешает пакет со льдом. Когда мы оказались на тротуаре, Спенс был весь как на иголках.

— Как думаешь, он пришлет адрес сегодня вечером? — спросил он.

В темноте ночной воздух был прохладным и заставлял меня чувствовать себя незащищенной и одинокой, несмотря на компанию. Я осторожно взглянула на Спенса.

— Не сегодня. Мне нужно домой, пока папа не позвонил, и я слишком устала для всего остального. Если получу адрес, мы сможем поехать завтра.

Плечи Спенса подались вперед.

— Обещаю, дам тебе знать. Я не пойду без тебя, — заверила я его.

Он улыбнулся. Спенс пока не просил рассказать о Нахилиусе. Меня беспокоило, что его это не волновало. Пока существовал шанс ввязаться в драку, он был в деле.

— Эм, Спенс, мы можем пока никому не рассказывать про это все?

— Я никому ничего не скажу, — сказал он. И я знала, что он не стал бы. Спенс не стал бы рисковать.

Еще одна хорошая штука, чтобы запомнить!

Глава 18

«Гнев и ревность так же плохо выносят отсутствии

своего предмета, как и любовь».

Джордж Эллиот

Когда я открыла дверь, зазвонил телефон.

— Алло? Алло? — прокричала я после того, как бросилась к телефону, чтобы успеть до того, как на другом конце положат трубку.

— Алло? — сказала я снова.

— Ви, это я. Где ты пропадала?

— О, привет, папа. Я встречалась со Спе… Стеф. Мы были в библиотеке.

— О, ну да.

— Папа, серьезно. Если ты мне не веришь, позвони Стеф… она, наверное, все еще там, — врала я не слишком хорошо, поэтому тот факт, что я все-таки что-то выдала в данный момент и оказалась чертовски неплоха — беспокоило. По какой бы то ни было причине для любого человека, это никогда не кажется правильным. Я чувствовала это всю свою жизнь, всегда думала, что это то, что я унаследовала от матери. Пока не обнаружила, что она самая большая лгунья из всех!

— Ладно, ладно… значит, ты была в библиотеке. Дорогая, я волновался за тебя. Я звонил сегодня в квартиру несколько раз, а тебя не было дома. Я пытался прошлой ночью, но тебя там не было. Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Что, например?

— Я не знаю. Как там Линкольн? — спросил папа, пробуя задать вопрос.

— Он в порядке. Все как всегда.

— Вы двое все еще… друзья? — спросил он с лиловым оттенком в голосе.

— Да, — невозмутимо ответила я.

— Просто друзья?

— Папа, — предупредила я.

— Ладно. Но у вас все хорошо?

— Все в порядке. Как твоя поездка?

— Как всегда, дорогая. Каким-то образом Кэролайн удалось организовать встречи почти с каждым клиентом компании, — под очевидной усталостью я заметила что-то, что звучало очень похоже на нежность. Если бы я не знала отца так хорошо, то подумала бы, что между ними что-то происходит. Папа вздохнул. — Я скучаю по тебе, пытаюсь изменить расписание, если повезет, увидимся через несколько дней.

Разговаривая с папой, у меня появилась идея — воспоминание о снах, которые мне снились. До сих пор они казались такими нереальными, что я просто отмахивалась от них как от странных. Но из-за происходящего я впервые поняла, что, возможно, они были ключом, в котором я нуждалась.

— Конечно. Пап?

— Да.

— Когда ты встретил маму, когда жил в Нью-Йорке, она никогда не упоминала о своих друзьях? Она когда-нибудь упоминала чье-нибудь имя… например, Найлу или Редьярда?

— Нет, не то чтобы я помнил. У твоей мамы было не много знакомых, когда мы встретились. Она только недавно переехала из маленького городка в Нью-Йорк. А что?

Видишь! Моя мама — самая большая лгунья.

— Ничего, я просто встретила эту милую старую пару на днях… они были из Нью-Йорка и сказали, что я похожа на их знакомую. Я подумала, может, они узнали маму.

— О, — я слышала, как папа задыхается. Люди всегда говорили мне, как я похожа на маму.

Кроме карих глаз отца, я, должно быть, была очень похожа на нее.

— Ну… сомневаюсь, что они ее знали.

— Да, я уверена, что ты прав. Счастливого путешествия.

— Конечно, дорогая. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится и помни — в квартире никого, кроме Стеф, и если тебе что-нибудь понадобится…

— Знаю, знаю… Ричардсоны совсем рядом.

Когда папа повесил трубку, я остановилась, держа телефон, отчаянно пытаясь вспомнить сон. Каждый раз, когда я просыпалась после сна, то была уверена, что он реален. В первый раз я дрожала и болела, будто ледяной дождь пробрал меня до костей и оставил синяки на коже. В другой раз, чувствуя, как сон и его содержание ускользают из моей хватки, осталось ощущение затяжной грусти и чувств бремени. Я была уверена, что мой создатель ангелов показал мне сны, но потом, как и многие другие, я почувствовала, что забываю. До сих пор. Я не могла вспомнить всего, но слышала его слова. Его предупреждение.

— Предатель, — прошептала я.

***

Отчаявшись вытряхнуть все из головы, я приняла ванну и отмокала целую вечность. Пришлось спустить остывшую воду три раза, чтобы пополнить более горячей. Было приятно лежать и спокойно думать. Я не могла вспомнить, когда в последний раз делала это. Я распустила волосы из хвоста, окунула их в воду и скользнула назад.

Длинные пряди исследовали воду, обвиваясь вокруг шеи и груди. Когда тепло воды проникло через мою кожу и внутрь, я почувствовала, что какая-то часть меня — часть, которой я не позволяла всплыть в течение долгого времени — проснулась. Из моих глаз потекли тихие слезы. Это были не слезы паники или даже отчаяния — просто слезы, слезы тишины, слезы по мне.

В конце концов, я позволила своей голове скользнуть обратно в ванну. Мои распущенные волосы плавали в теплой воде. Я задержала дыхание и слегка приоткрыла губы, чтобы почувствовать движение воды во рту. Я ждала и ждала. Я ждала острой потребности в воздухе. Но быть Грегори означало, что все процессы замедляются. Теперь я могла задерживать дыхание намного дольше.

Это было облегчение — быть одной. Даже если я плакала и погружалась в воду, я все равно чувствовала мирное спокойствие.

Мои руки скользнули по керамике ванны, а затем к месту на животе, где Оникс пронзил меня серебряным мечом. Я пыталась… но мои мысли снова обратились к нему. Я не могла остановить воспоминания. Как бы ни хотела это отрицать, часть меня была навсегда связана с Фениксом, и это не имело никакого отношения к его физической власти надо мной.

Всплеск эмоций захлестнул меня, когда легкие начали гореть обжигающим льдом, и когда утро и вечер вспыхнули под моими закрытыми веками, я знала, что горение в легких было не от нехватки кислорода. Это было повсюду. Я вскочила на ноги, хватая ртом воздух, взгляд отчаянно метался, когда порыв леденящего ветра ударил меня по лицу.

— Сукин сын! — я выскочила из ванны и обернула полотенце вокруг, когда вышла из ванной.

— Феникс! — прокричала я в пустую квартиру. — Я знаю, что это ты!

Хуже всего то, что я почувствовала взрыв его сильных эмоций перед тем, как он ушел, я знала, что это было результатом его первоначальных чувств ко мне.

Я заперла квартиру так плотно, как только могла, и снова обнаружила, что раздвижная дверь на балкон не заперта. Я проверила все, потянув за предохранители на главной двери и проверив засовы на всех окнах.

Как будто это могло остановить его.

Я хотела позвонить Стеф, но ее мать приказала ей вернуться домой на ночь. И что она будет делать, если Феникс все равно вернется? Я была сильнее и без необходимости защищать ее. Я уже таскала Стеф в этот мир чаще, чем стоило бы.

Я хотела позвонить Линкольну, но могла представить этот разговор. Да, Феникс был в моей квартире, пока я была в ванной и думала о нем. Я уверена, что он чувствовал все, что чувствовала я. Как ты думаешь, ты не мог бы побыть моим защитником?

Не стоило этого делать, определенно.

Не к кому было обратиться, я вытащила свое огромное одеяло на диван и уснула в гостиной.

Феникс ушел, но недалеко.

Теперь я поняла, что его тут никогда не было.

Я не чувствовала его так же легко, как других изгнанников. Его человеческая часть дала ему хорошую маскировку, поэтому он мог скрывать свое присутствие. Не знаю, была ли я более разочарована или смущена тем, что отказывалась признавать правду, но, несмотря на его скрытность, я определенно чувствовала его.

Как он наблюдал. Ожидал.

Теперь у меня не было сомнений. Я почувствовала его силу в этом порыве эмоций, его отчаянную потребность уничтожить меня. Любой проблеск надежды, который мог когда-то быть там — что каким-то образом Феникс изменится, будет тем парнем, которого я впервые узнала — исчез.

Феникс убьет меня.

Или я убью его.

Глава 19

«Казалось, приближалась ночь темных намерений,

и не только ночь, но и век.

Кто-то должен быть готов к ярости…»

Роберт Фрост

Спенс и я ходили вокруг авиационного завода несколькj часов. Не так я хотела провести субботу. До сих пор не было ничего, что напоминало бы необычное ощущение, которое было в аэропорту. Не удивительно. Несмотря на ворчание Спенса, он был прав, когда сказал, что мы не металлоискатели. Органы чувств предназначены для обнаружения изгнанников, а не авианосцев.

Я уже собиралась схватить Спенса, который решил использовать экскурсию по-максимуму и теперь великолепно проводил время, проверяя всю технику, когда ощутила это.

Вкус яблок просачивался через щеки на язык. Утро и вечер — необузданная красота их силы скользила в моем видении, когда я ощущала букет сиропообразных вкусов, приторных, как концентрированная жимолость.