Валентин Саблин ГЕРОЙ ИЗ ГЕРОЕВ
Первую мировую войну драгун 5-го Каргопольского полка Иван Тюленев прошел от начального до последнего выстрела и получил «полный бант» Георгиевского кавалера — два золотых и два серебряных креста. Маршал И. Х. Баграмян в статье, посвященной своему учителю, вспоминал, что Ивану Владимировичу было о чем рассказать. Ведь он не покидал седла всю войну. О его боевых делах в ту пору я был наслышан от моего однокашника по Ленинградским высшим кавалерийским курсам К. К. Рокоссовского, они оба сражались в одном полку… Помню, как-то слушатели окружили и попросили Костю (так звали мы в неслужебное время Константина Константиновича) поведать о службе в кавалерии до революции.
— Чего толковать обо мне, — ответил он. — В нашем Каргопольском были настоящие герои, такие как Иван Тюленев. Он за бесстрашную удаль и необыкновенную воинскую предприимчивость получил полного Георгиевского кавалера. Под деревней Вулька, что в западной Польше, он принял на себя командование взводом, так как перетрусивший офицер ретировался в тыл, увидев подразделение немецких улан. Тюленев повел конников вперед и в лихой сабельной атаке расправился с врагом, взяв трофеи и пленных. Отличился он и в боях под Паневежисом, когда благодаря его храбрости была захвачена вражеская батарея.
В Государственном Историческом музее хранится документ, удостоверяющий, что после февральской революции член полкового солдатского комитета гражданин Тюленев Иван Владимирович сдал знаки воинской доблести в Фонд революции.
…В начале весны 1982 года газета «Правда» опубликовала короткую заметку о золотой шашке героя гражданской войны комбрига Тюленева. В буклете «Русское оружие» среди других фотографий, на которых изображены палаш князя Скопина-Шуйского, сабля Пожарского, шпага Голицына, сабля генерала Кульнева и личное оружие генералов Дорохова, Халецкого, Черняева и других, я увидел шашку генерала армии Тюленева. К ней был предпослан текст:
«Видное место в коллекции занимает оружие времен гражданской и Великой Отечественной войн. Недавно коллекция пополнилась новыми реликвиями воинской славы. Это — оружие Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, шашки генерала армии И. В. Тюленева, Маршалов Советского Союза И. С. Конева, С. М. Буденного, Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова…»
Чрезвычайно интересна шашка генерала армии Тюленева. На обеих сторонах клинка на золотом поле выгравированы картины из жизни Первой Конной армии. Рукоять клинка, сделанная из слоновой кости, с резьбой, позолочена. На головке рукояти — Государственный герб СССР.
В день празднования 4-й годовщины создания Красной Армии пленум Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов чествовал героев отгремевших битв.
«Наш славный товарищ! — говорилось в грамоте президиума Моссовета. — За твои заслуги перед Великой Русской Революцией честь тебе и слава. Московские рабочие их высоко ценят и долго будут помнить.
При сем прими от нас наш пролетарский подарок».
Этим подарком и была богато отделанная золотая шашка, хранящаяся ныне в музее.
— Шашку мы получили в дар безвозмездно в 1965 году, — сказал сотрудник музея Георгий Антонович Коломиец. — Цены ей нет. И не потому, что на изготовление потребовалось 365 граммов золота (в голодный-то 1922-й год!). По конструкции и великолепной художественной отделке ей, пожалуй, не найдется равных. Грамота к шашке была выдана еще при жизни В. И. Ленина.
Этот факт хорошо известен: генерал армии не раз рассказывал мне о встречах с вождем революции, об одной из которых он писал:
«На торжественном заседании в Большом театре присутствовал почти весь высший командный состав… Приглашены были и мы, слушатели военной академии… Еще до открытия собрания Ильич подошел к нам и стал расспрашивать о том, как мы живем и учимся.
— Вот вы скажите, — обратился Владимир Ильич ко мне, — что труднее — учиться или воевать?
— Учиться, — ответил я.
Меня поддержали другие слушатели академии. Владимир Ильич улыбнулся, а потом сказал серьезно:
— Теперь наша главная задача — учиться, причем учиться по-настоящему.
Говоря это, он всматривался в каждого из нас, как бы проверяя, согласны ли мы. Затем, немного помолчав, добавил с доброй усмешкой:
— Это надо же придумать: воевать легче! — И рассмеялся.
На пленуме все мы были награждены грамотами президиума Моссовета и ценными подарками».
С золотой шашкой командарма Тюленева видели тбилисцы — большие ценители холодного оружия, — когда в 1938—1940 годах командующий Закавказским военным округом принимал первомайские и ноябрьские парады войск тбилисского гарнизона. В 1940 году блеск этого клинка восхищал москвичей и гостей столицы, когда по Красной площади проезжал на коне командующий войсками Московского военного округа генерал армии И. В. Тюленев.
В конце двадцатых годов на груди Тюленева красовались три ордена Красного Знамени, полученные на полях гражданской войны. Кстати, отметим любопытную деталь: эти ордена значатся под номерами 6, 61 и 64.
По словам маршала Г. К. Жукова, «в то время такая высокая честь оказывалась только героям из героев».
Известно, что в грамотах к орденам Красного Знамени очень скупо говорится о подвиге, за который герой удостаивался почетной награды. Я знал, что один из орденов завоеван в боях против белопольских интервентов летом 1920 года под г. Броды. В. И. Ленин, внимательно следивший за действиями ударной группы фронта — Первой Конной, 4 августа 1920 года направил в Реввоенсовет Югзапфронта телеграмму:
«Завтра шесть вечера назначен пленум Цека. Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного… От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения. Ленин».
В редакционной сноске к телеграмме есть такие слова:
«Заминки Первой Конной армии, о которых говорит В. И. Ленин, выражались в том, что «…в районе Броды белополяки бросили против нее литовскую, луцкую и галицкую группы войск, чтобы не пропустить Красную Армию к Львову. Первая Конная армия от наступления перешла к обороне».
Подробно анализируя сражения той поры в своей книге «Первая Конная в боях за социалистическую родину», Тюленев ни слова не уделил действиям 2-й кавбригады, во главе которой он не раз обращал в бегство сильного противника. Но среди семейных реликвий И. В. Тюленева хранится приветствие по случаю 80-летия со дня рождения Ивана Владимировича от конармейца (впоследствии генерала, бывшего адъютанта С. М. Буденного — П. П. Зеленского.
«В славных победах, — пишет он, — есть и твоя значительная доля. В июне 1920 года, командуя 2-й бригадой 4-й кавалерийской дивизии, ты был ранен в руку, но строя не оставил до прорыва фронта. В августе под Бродами ты со своей бригадой не только спас полевой штаб армии от пленения польской кавалерией, но, разгромив ее, сам взял в плен свыше трехсот всадников противника…»
Приближение грозы сорок первого чувствовалось все явственнее. И потому все активнее развертывалась подготовка к отпору возможной агрессии со стороны фашистской Германии. Уже тогда многие военачальники задумывались о характере предстоящих действий. Примечательна в этом плане и позиция И. В. Тюленева. Вот лишь один штрих.
23 декабря 1940 года в Москве проводились сборы высшего командного состава Красной Армии. На этих сборах выступили с докладами: К. А. Мерецков — «Итоги и задачи боевой подготовки Сухопутных войск, ВВС и оперативной подготовки высшего комсостава»; командующий войсками Киевского Особого военного округа генерал армии Г. К. Жуков — «Характер современной наступательной операции»; начальник Главного управления Военно-Воздушных Сил Красной Армии генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов — «ВВС в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе»; командующий войсками Московского военного округа генерал армии И. В. Тюленев — «Характер современной оборонительной операции»; командующий войсками Западного Особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов — «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв».
Бросается в глаза удивительная солидарность докладчиков: кроме одного, все озабочены проблемами наступления. Создавалось впечатление, что они были загипнотизированы мыслью: если завтра война, то все беды обрушатся на противника, и он будет разбит на собственной территории одним могучим ударом. Это мнение усиленно поддерживалось в умах широких масс. В памяти многих те годы остались как времена, когда «боялись говорить, что можно обороняться». Остается только догадываться, какой реакцией был встречен доклад Тюленева, посвященный исключительно обороне.
По словам очевидцев, многие хихикали, провожая взглядами «незадачливого» докладчика. Были и сожалеющие взгляды, так как перед ними явился живой «оборонец», что было тогда равносильно «пораженцу».
…И вот наступила суббота 21 июня 1941 года. Вспоминая о тревогах того последнего мирного дня, И. В. Тюленев писал в книге «Через три войны»:
«В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:
— С вами будет говорить товарищ Сталин…
В трубке я услыхал глуховатый голос:
— Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил. В ответ услышал:
— Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
…Вечером я был у наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны…
Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил — наших и германских.
— У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, — коротко ответил Жуков».