Николас почувствовал остановившуюся неподалеку машину. Из нее выскочил Крокер. Не поворачивая головы, Николас крикнул:

— Оставь нас! Присмотри за Томкиным. Он в лимузине.

Затем он вернулся к Сайго.

Ниндзя способен видеть не только глазами. Харачей позволяет видеть всем телом. Так и Николас, двигаясь к Сайго, не спускал глаз с его рук, тогда как тело действовало само по себе.

Он поднял свой катана как раз вовремя, чтобы отразить две звездочки — сякен, пущенные Сайго почти неуловимым движением. Рассекая воздух, они отлетели в сторону, словно две злые пчелы.

Катана столкнулись с огромной силой. Только японская сталь могла выдержать такие удары.

Сайго атаковал сильно и умело. Его сила была необычна даже для Николаса. Он понял, что тот находится под воздействием наркотиков.

Сайго сделал резкий выпад, и Николас ощутил, как тяжелеет его рука. На лице Сайго появилась волчья ухмылка.

Николас попятился, чувствуя под ногами воду. Он оказался в небольшом фонтане, украшавшем фасад одного из зданий.

Ощутив в руке резкую боль, Николас увидел на сверкающем лезвии катана Сайго свою кровь. Как же он пропустил удар? Гипноз? Времени на раздумье не оставалось. Сайго вновь бешено атаковал. Николас отражал удары, но вдруг перестал чувствовать свои пальцы. Руки, сжимавшие катана, онемели. Дыхание стало тяжелым.

Сайго продолжал атаковать, нанося удары со страшной усмешкой.

Они оба находились в воде, когда Николас за что-то зацепился и упал. Тут же он получил еще одну рану. Запахло кровью. Его кровью. По телу пробежала судорога, дыхание сбилось. «Что бы там Фукасиди ни колдовал всю ночь, — подумал Николас, — этого явно недостаточно».

Он подумал о Мусаси, который описал один случай из своей жизни. «Что такое „тело из камня?“» — спросили его однажды. В ответ Мусаси собрал учеников и на их глазах полоснул ножом себя по груди. Ученики было в шоке, но учитель спокойно остановил их поднятой рукой, на груди не было ни капли крови. «Это и есть „тело из камня“».

Николас сконцентрировался на учении Мусаси. Теперь ему не должны были повредить ни катана Сайго, ни его гипноз.

Собрав силы, Николас нанес удар мечом слева направо. В шоке Сайго поднял свой катана, его глаза расширились.

Хлынула кровь. Сайго изогнулся, обнажив стиснутые зубы.

Оба пытались сохранить равновесие в потоке воды. Для Сайго с рассеченной грудной клеткой это было трудной задачей. Его катана повис в онемевших пальцах, сам он качался из стороны в сторону, словно пьяный.

Рыча, Сайго оперся на катана, как на трость. Не будь меча, он бы несомненно рухнул в воду.

— Убей меня. — Его голос резко прозвучал в шуме фонтана. — Но прежде я сообщу тебе, кузен, то, что уже давно хотел сказать. — Он поманил рукой. — Подойди ближе. — Его голос стал надтреснутым и тихим. — Подойди. У тебя еще будет время насладиться триумфом!

Николас шагнул к нему. Грудь и живот Сайго были в крови, которая просачивалась из раны при каждом движении. Раненая рука Николаса продолжала мучительно ныть.

— Ты мог бы прикончить меня, — сказал Николас. — Твой гипноз почти подействовал, но теперь ты понял, что может сделать один удар.

Сайго вздрогнул.

— Что ты говоришь, кузен? Подойди ближе. Я не слышу тебя. — Его лицо исказилось от боли, но тут же приняло обычное выражение. Умение скрывать боль отличало японцев от людей других национальностей. Может, поэтому они всегда шли только вперед, никогда не отступая.

— Ты думаешь, что победил, но ты ошибаешься, — выдохнул Сайго. Тонкая струйка крови обозначилась в углу его рта. — Может быть, все-таки подойдешь ближе, кузен, чтобы я не кричал? Вот так. — Его глаза оставались холодными. — Ты считаешь, что Юкио жива и что она живет где-то сейчас жизнью замужней дамы, вспоминая тебя? Но это не так! — Его смех превратился в кашель. Сайго сплюнул кровь и посмотрел в глаза Николаса. — Она лежит на дне Симоносеки, там, где я ее утопил.

Да, она любила тебя, и ты это знаешь. Каждый ее вздох и слово были для тебя. О, я мог, конечно, пичкать ее наркотиками, чтобы она в конце концов забыла о тебе. Но после каждой порции все бы вновь повторялось.

Это бесило меня. Юкио была единственной женщиной… для меня, и без нее могли быть только мужчины… — Его глаза засверкали, как угли, сумасшедшими огоньками. Продолжавшая хлестать кровь окрашивала воду вокруг его ног.

— Ты заставил меня убить ее, Николас, — высказал он неожиданное обвинение. — Если бы она тебя не любила…

— Если бы жизнь не сложилась так… — сказал Николас резко. Его руки уже двигались, длинное лезвие катана сверкнуло в ночи. Голова Сайго взлетела по крутой дуге и с шумным всплеском опустилась на дно фонтана, обагрившегося кровью.

— … как она сложилась, — Николас закончил фразу.

Когда все завершилось, Крокеру захотелось узнать, как Сайго это проделал. Он заставил Николаса приехать в морг.

— Ты можешь сказать что-нибудь об этой чертовщине? — спросил Крокер.

Николас посмотрел на изуродованное тело. Оно принадлежало японцу того же роста и веса, как Сайго, и отличалось только мускулами: этот человек не мог быть таким натренированным, как Сайго, что можно было заметить, если ждать подмены.

Николас протянул руку, повернул голову и потрогал шею руками.

— Вот, — сказал он.

— Что? — Крокер посмотрел на шею. — Его шея сломана. Ну и что? Такое часто случается при падении.

— Нет, Лью. Шея может быть сломана по-разному. Я видел подобное несколько лет назад. Кости разрезаны словно хирургическим скальпелем. Ни одно падение не сделает такого. Это коппо, Лью. Техника ниндзя.

— Господи, — сказал Крокер. — Он убил человека только для того, чтобы ввести нас в заблуждение?

Николас кивнул.

— Это было запланировано заранее.

Он прислушивался к звукам прохладного вечера, к шипению волн, которые обрушивались на побережье.

Николас думал о Японии. Об отце, Чеонг, Сайго, и особенно о Юкио. Только теперь, после слов Сайго, он понял о самопожертвовании Юкио. Она могла в любое время уйти от Сайго. И куда бы она пошла? Нет, она хотела быть с ним. Но Фукасиди тогда говорил: «Ты еще не готов. Он уничтожит тебя…» Николас понимал правдивость этих слов. Оставаясь с Сайго, Юкио знала, что сдерживает его гнев. Она отдала свою жизнь за Николаса.

Николас почувствовал, как Юстина подошла сзади. Тепло разлилось по телу, он закрыл глаза, когда ее руки обняли его, а губы прижались к щеке.

— Ты в порядке?

— Да. Да. — Они обнялись. — Море сегодня такое голубое, как небо.

— Потому, что небо отражается в нем. Ты видишь?

— Теперь да.

Юстина положила голову ему на плечо.

— Мне так жаль доктора Дифорса.

— Мне тоже. — Николас посмотрел в окно. — Его дочери скоро будут здесь.

— Сайго искал отца, но зачем он убил Дифорса?

— Я не знаю, — тихо сказал Николас. — Может, он подозревал его в чем-нибудь. — Но его мысли были далеко-далеко.

Через некоторое время они обедали на веранде. Нежный бриз шевелил волосы Юстины, откидывая их на сторону, словно заботливая мать.

— Теперь ты хочешь вернуться назад? — спросила она, взяв его за руку. — В Японию?

Николас посмотрел на нее и улыбнулся. Он думал о предложении ее отца.

— Нет, я так не думаю. — Он откинулся в кресле, которое слегка заскрипело. — Может, когда-нибудь мы вместе и съездим туда, как туристы.

— Ты никогда не сможешь быть там в качестве туриста.

— Надо попробовать.

— Теперь ведь все позади? — Юстина смотрела на него. Последние лучи солнца осветили ее лицо.

— Да, — сказал Николас, потирая забинтованную руку. — Все теперь позади.

Николас стоял на коленях с выпрямленной спиной, лицом к окну, когда Юстина вошла в комнату. Глаза Николаса были закрыты. Перед ним дымилась чашка с зеленым чаем. Его душа сейчас была далеко, устремившись высоко к облакам.

Юстина тихо прошла мимо аквариума к рыбкам, шурша длинной ночной сорочкой. Потянувшись двумя руками, она сняла со стены катана, который висел под дай-катана Николаса. Она взяла бы верхний, но не смогла достать…

Юстина повернулась перевоплощенной. Ее глаза были уже другими. Изменилось не только их выражение, но даже цвет. Лицо, искаженное от смешанного чувства ужаса и веселья, перестало быть чисто женским. Она потрясла головой, будто желая отбросить наваждение. Ее руки, сжимавшие рукоять меча, взметнулись вверх, готовясь нанести смертельный удар. Одно мгновение, и все кончено. Мгновение, отделяющее жизнь от смерти.

Острие катана начало опускаться. Что с ней происходит? «Нет! — кричала она про себя. — Нет! Нет! Нет!»

Но лезвие неумолимо клонилось вниз.

В это мгновение Николас почувствовал беспокойство за Юстину и свой катана. Его душа находилась в небе, но харачей оставался на земле. Он повернулся назад, когда катана обрушился вниз. Раздумывать было некогда. Задержись он на долю секунды, и его бы не стало.

Существовало много способов выиграть сражение без меча, но Николас применил один из самых лучших. Он резко поднял руки и поймал лезвие катана между ладоней, одновременно слегка отталкивая Юстину.

Он вскочил на ноги, когда Юстина снова атаковала, ударяя слева. Теперь он понял, что происходило.

Николас издал вопль, присел на одно, колено и ударил ладонью по ее запястью. Юстина вскрикнула и выронила меч, но все же нанесла Николасу сильный удар коленом в живот. Он согнулся, а она стала наносить удары по его спине.

Его дыхание сбилось, но падая, он зацепил руками ее лодыжки, увлекая девушку за собой. Юстина тяжело упала на него и тут же снова начала наносить удары куда попало.

Николас, не обращая внимания на град ударов, дотянулся до ее шеи. Раздался крик. Он шел из широко открытого рта, но она бы никогда не смогла издать такой звук. Ее страшно потемневшие глаза закатились, и Юстина потеряла сознание, рассыпанные волосы упали на лежащий на полу катана.

Все дело заключалось во втором ударе. Слева направо. Юстина была правшой и могла нанести удар только справа налево. Это не она направляла лезвие. В любом случае, Юстина не могла так хорошо владеть катана.