Тихий и ужасающий голос спросил:

— Зачем ты следил за мной?

— А зачем ты следил за девушкой?

Выражение глаз ничуть не изменилось. Но без предупреждения ниндзя натянул цепь, и острые звенья еще глубже впились в тело.

Голова доктора Дифорса откинулась назад, с приоткрытых губ сорвался тяжелый стон.

— Зачем ты следил за мной?

Вопрос повторялся снова и снова. С каждым разом боль усиливалась, возрастая постепенно, как прилив. Она пронизывала все тело. Дифорс не мог оторвать взгляда от этих глаз, в которых не было ни капли жалости, ничего, кроме пустоты, и какой-то страшной силы, словно сам дьявол склонился над ним.

Пришло его время умирать, — у доктора Дифорса не было никаких сомнений на этот счет. Вот они — его последние минуты, он слишком слаб и стар, чтобы сопротивляться. Но все-таки что-то внутри противилось смерти. Трудно верить в смерть, пока она не наступила.

Ниндзя надавил коленом на грудь Дифорса. Мягко, почти вежливо, он взял руку доктора и одним движением, сломал большой палец. Затем подождал некоторое время, чтобы прошел шок и боль из резкой стала тупой, и сломал следующий палец. И так, один за другим — все остальные, медленно и безжалостно.

Каждый раз Дифорс вздрагивал всем телом, из его рта вырывался стон. Он шептал имена дочерей, имя своей давно умершей жены. И скорее чувствовал, чем видел, как ниндзя наклоняется ближе, чтобы понять его бормотание. Снова треск и острая, жгучая боль — было сломано правое запястье. Боль нахлынула новой волной, тело содрогнулось в агонии и, наконец, наступило долгожданное беспамятство.

Сайго понял, что ничего не добьется своей пыткой и резким движением рассек ножом горло Дифорса.

Она осталась в доме одна. Слуги были отпущены на уикэнд. Юстина легла на диван, как в детстве, когда она мечтала, что когда-нибудь станет настоящей дамой и у нее все будет — слава, золото, поклонники.

В таком положении и застал ее Сайго. Юстина лежала, погруженная в свои мечтания. Она так никогда и не узнала, потеряла ли она сознание или что-то было сделано с ней до того, как она вошла в дом. Может быть, она спала. Но нет, не спала.

Он работал над ней около пятнадцати минут, прислушиваясь к посторонним звукам. Сайго опасался, что кто-нибудь помешает ему, иначе пришлось бы вытаскивать ее отсюда, а этого он не хотел.

Здесь девушка была расслаблена, в это место она верила, что упрощало его действия.

Все время глаза Юстины оставались открытыми, но она видела только его лицо, которое стало для нее больше, чем просто человеческое лицо. В нем для Юстины воплотилось все — земля, по которой она ходила, пища, которую она ела, вода, которую пила, воздух, которым дышала. Это лицо стало ее миром, ее вселенной. Это был гипноз.

— Кансацу посчитал это самым подходящим временем, чтобы рассказать тебе все, Николас. Если бы это произошло раньше, то, без сомнений, ты бы не был готов к встрече с Сайго. Он расправился бы с тобой так же просто, как тогда, в Кумамото.

— А сейчас? — Его голос звучал взволновано.

— Он все еще может оказаться лучше тебя. Я боюсь, Николас, что кое в чем он даже превзошел само учение. Сайго нашел такого сенсея, которого никогда бы не допустили в нашу школу. Скорее всего, это что-то среднее между китайской и монгольской школами, о которых и по сей день мало что известно. В его руках большая сила, Николас, он совершенен.

— Я тоже кое-чему научился.

— Конечно. Но ваши школы нельзя сравнивать.

Николас понимал, что Фукасиди прав, и молчал, пока сенсей готовил нехитрый обед. После еды, когда на город уже спустилась ночь, Фукасиди начал свой ритуал, который должен был продлиться до утра.

— Это, — его пальцы коснулись открытой шкатулки с изумрудами, — кокоро — слово, которое как и многие другие слова в японском языке, имело много значений: сердце, душа, мужество, твердость, решительность и так далее. Настоящее волшебство. Твоя мать знала его, не могу этого сказать о твоем отце, но ты тоже должен знать. Для тебя это имеет большое значение. — Его внимательные глаза были по-прежнему молоды и полны жизни. — Девять — ключевое число, Николас. Здесь девять изумрудов, девять сил ниндзюцу.

Сайго проснулся за час до рассвета. За этот день ему предстояло многое сделать, а время неумолимо бежало вперед, несмотря на то, что он тщательно рассчитывал каждый свой шаг. Больше, чем за неделю до этого он спал глубоко и без снов.

Выйдя на улицу, Сайго отправился в лавку, где купил большую сумку с длинными лямками, которые он сперва опробовал на прочность. Доехав на автобусе до Сорок Седьмой улицы, Сайго пошел пешком к Бродвею. Там он зашел в ателье и приобрел светлый деловой костюм. Пиджак сидел отлично, но брюки пришлось оставить портному, чтобы укоротить. Там же Сайго купил кепку, которая нелепо смотрелась на нем днем, но он знал, что ночью она будет в самый раз.

Последнюю свою остановку Сайго сделал в Китай-городе, где обзавелся бамбуковой тростью. Экипировавшись таким образом, Сайго отправился на поиски того, кто бы выглядел примерно так же, как он. Сайго предусмотрел все: рост, вес, сложение. Лицо значения не имело.

— Юстина вчера уехала, — сказал Николас. — Я просил ее оставаться на побережье Бриджа в отцовском доме, пока все не закончится.

Крокер захлопнул дверцу машины и подошел к Николасу.

— Хорошая идея. Я тоже попросил Гельду остановиться у кого-нибудь из друзей.

Перед ними простиралась Парк Авеню, строящийся шедевр современной инженерии.

— Он там? — спросил Крокер, показывая на офис.

— Должен быть. Об этом мы договорились в первую очередь. — Они направлялись по деревянным мосткам к недостроенному зданию. — Надо признать — у него крепкие нервы.

— Если он и согласился на это, то наверняка не просто так.

— Конечно. Ему не терпится избавиться от Сайго. Ты ведь не думаешь, что он хочет быть покойником?

Крокер криво усмехнулся.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь этого хотел. — Они вошли в лифт.

— Где люди?

— Они прибудут. — Крокер посмотрел на часы, — через пятьдесят минут. Все полицейские в твоем распоряжении. У них будет слезоточивый газ, автоматы и пара винтовок с ночным прицелом. Можно попасть в монетку с тысячи ярдов в полной темноте. Все люди, конечно, будут в пуленепробиваемых жилетах. — Двери открылись на верхнем этаже. И они вышли в коридор.

Когда они подошли к двери кабинета Томкина, Николас остановился.

— Помни, — сказал он. — Я хочу, чтобы на этом этаже не было никого из твоих людей. Что бы ни случилось, это понятно? Если Сайго наткнется на них, им несдобровать. Я не хочу, чтобы кто-нибудь помешал мне. Этот этаж должен быть чист.

— Нет проблем. Не то, чтобы мне это нравилось, но здесь командуешь ты. Две ночи назад у меня уже была возможность убедиться в твоей правоте. Только, — он поднял палец, — не думай, что и меня здесь не будет. Я буду с тобой.

Николас кивнул.

— Хорошо, провернем это вместе, только не принимай необдуманных решений.

— Мне бы хотелось знать, что ты приготовил для парня.

— Лучше, чтобы никто этого не знал. Тем более, это касается только его и меня.

— Но что у тебя есть?

Николас чуть выдвинул катана из ножен.

— Вот, — сказал он, — все, что мне нужно. — Он открыл дверь, и они вошли в просторный кабинет.

Старик стоял на западной стороне Парк Авеню. Несмотря на редкое ночное движение, он терпеливо ждал светофора. Когда тот наконец мигнул зеленым, старик медленно пошел через широкую улицу. Его казавшаяся хрупкой фигура согнулась под тяжестью сумки, висевшей за спиной. Он едва передвигал ноги, опираясь на бамбуковую трость. Парк Авеню состояла из нескольких полос, и ее нельзя было перейти по одному светофору.

Стоя на островке безопасности, старик озабоченно посматривал по сторонам, как-будто искал свое любимое кресло-качалку. Его голова медленно поворачивалась, пока взгляд не упал на недостроенное здание, стоявшее на другой стороне улицы. Если кто-нибудь и наблюдал за стариком, то наверняка не заметил в нем ничего необычного. Светофор загорелся зеленым, и старик продолжил свой путь.

Перейдя дорогу, он не свернул направо, а пошел прямо, к Лексингтон Авеню. Там он повернул на юг, сделав полукруг по периметру башни.

На углу улицы стояла старая телефонная будка из металла и стекла. Позади нее находились пластиковые бачки для мусора.

Возле автомата, встав в его тень, старик опустил сумку к ногам и распрямил плечи. Бамбуковая трость полетела в сторону. Здесь он был невидим для тех, кто находился в башне.

Прошло двадцать минут.

Не нагибаясь, он расстегнул сумку, в его движениях сквозила быстрота и точность. Когда он вновь показался из-за своего укрытия, это был уже типичный бизнесмен в роскошном костюме по американской моде.

Возле восточного фасада здания было тихо и безлюдно, но Сайго заметил две полицейские машины, припаркованные с северной стороны. В машинах никого не было видно, но он был уверен, что в действительности это не так.

Обойдя здание со всех сторон, Сайго насчитал с полдюжины людей внутри и снаружи. Неожиданно для себя он уловил слабый отблеск от дула винтовки.

Его не волновало количество людей, привлеченных к охране Томкина, и все же их не стоило сбрасывать со счета. Как много людей погибло только из-за того, что они вовремя недооценили ситуацию.

Примерно через полчаса Сайго вновь вернулся к телефонной будке. Времени оставалось мало.

Сумка была там, где он ее спрятал, среди мусорных бачков. Он посмотрел на часы. Тридцать секунд. Сайго расстегнул сумку в последний раз, сбросил с себя костюм и достал необходимое снаряжение.

Небольшая, но мощная бомба, незаметно брошенная им под одну из полицейских машин, сработала. Сильный взрыв разорвал ночную тишину, в небо полетели осколки стекла и куски железа. Машины охватило пламя.