Паланкин дернулся и остановился. Первый Министр выглянул, чтобы поглядеть на Храм Золотого Ока. Его стены сверкали чистым золотом, окна и двери украшали нефриты и опалы, а над крыльцом полыхала вывеска с оком из черной жемчужины. Иероглифы, выписанные над ней, говорили:

Веяние Света, нырнув, прорастает,

В желтом чертоге.

Верное не может не быть

В сердцевине[3].

Чанг Минг хмыкнул и выбрался из паланкина. Сбоку очутился генерал Шэнь. Склонившись, он предложил тому войти:

— Прошу, господин. Провидица Свет Полумесяца давно оповещена и ожидает.

Министр передал теплое покрывало евнуху и поднялся по ступеням. Оставшийся у порога Шэнь повелел принести ему кресло, широкий зонтик, и незамедлительного подогреть лучшего сливового вина.

Первый Министр минул полутемные анфилады и через три падения лепестка вышел к большой круглой зале. Глазки-щелки недовольно забегали по крышам соседних строений, видневшихся в оконные переплеты под потолками, а потом он увидел ее и забыл обо всем на свете.

…Чанг Минг вернулся из Храма через четверть часа и выглядел крайне огорченно.

— Свет Полумесяца не порадовала вас, о господин? — Шэнь отдал прислуге пустую чашу и встал.

— Не особо, — буркнул тот. — Мне выпало Сяо-Чу. «Когда нет времени мечтать о великом, выигрывает тот, кто умеет довольствоваться тем, что есть»[4]. Толковательница завещала быть осторожным. Советовала избегать опрометчивых шагов и держать гордыню в узде. Это не тот ответ, на который я рассчитывал, — признался он.

— Лучше, чем ничего, — пожал плечом Шэнь и повернулся к паланкину. — Можем поворачивать.

— Она хочет видеть тебя, — Первый Министр оглядел хребты Гор Белых Облаков, что завернулись в туманы, и поежился. Ледяной ветер вершин продувал его тонкие шелка насквозь.

— Меня? — Удивился генерал, а ныне советник.

— Иди. И не задерживайся. Я хочу побыстрее убраться из этого города. — Он покачал головой, — я говорил, эта поездка бессмысленна, но ты… — Чанг Минг осекся и выдавил. — Иди.

Шэнь дважды поклонился ему, держа правый кулак в левой ладони, и удалился в темноту Храма.

… Ее голос захолодил душу.

— Проходите князь из Дунасяна. Садитесь ближе.

Шэнь прошел по коврам и сел у красного фонаря из промасленной бумаги. От сладковатых благовоний першило в горле; свечи заливали углы просторной залы, занавешенной шелками и атласными шторами.

Провидица выпорхнула из полумрака и села напротив.

Сложно было сказать — была ли Свет Полумесяца молода, или, напротив, стара, как ущербная луна, но голос ее пробирал до костей.

— Берите монеты.

У фонаря поблескивала золотистая горсть. Свет Полумесяца достала из широкого рукава небольшую книгу в потрепанном переплете и разложила перед собой. На обложке сверкнули иероглифы, сложившиеся в «И-Цзин».

Шэнь нехотя взял несколько монет и бросил. Они бесшумно легли на ковер, рядом зашелестели страницы Книги Перемен.

— Что ты видишь? — Терпение быстро отказало прославленному генералу.

— Две непрерывные ян. Свет и Напряжение. Четыре прерванные инь. Тьма и Застой.

— Объясняйся яснее!

Свет Полумесяца отложила книгу и посмотрела в упор.

— Все просто, господин. Вам ли не знать, что окружающее подчинено принципу перемен. Зима сменяет лето. День — ночь. Жизнь — смерть. Обстоятельства развиваются во множестве путей, но не идут одной единственной и избранной дорогой. И-Цзин говорит: возможны разные варианты событий. Все зависит от того, какие действия предпримет человек, а от каких пожелает воздержаться.

— Что мне выпало? — Злился Шэнь.

— Юй. «Вольность». От свободы до своеволия один шаг, ведущий в пропасть[5].

— Ты за этим меня позвала, колдунья? — Вспылил генерал. — Чтобы отобрать надежду?

— Я позвала тебя, Шэнь Ли Дун, чтобы предостеречь. Твоя судьба тесно связана с судьбой Императора Срединного Царства, но течет параллельно судьбы его дочери. Забудь ее. Исторгни из сердца. Перестань грустить в тишине покоев. Боги Девяти Небес уготовили вам разные пути. Им не пересечься. Им не сплестись.

— Что ты можешь знать обо мне и моих чувствах? — Окончательно взорвался Шэнь.

Свет Полумесяца приняла его ярость с холодным лицом, лишь покачав головой:

— Я знаю больше, чем ты можешь вообразить. Твое нездоровое желание обладать одной смертной женщиной может привести Империю к гибели. Смирись с тем, что принцесса никогда не станет твоей. Ее сердце уже отдано другому. А вскоре, она отдаст ему и тело.

— Молчи, ведьма! — Вскипел генерал, вскакивая с ковра. — Я не желаю этого слушать! Унеси Яньван тебя и твою Книгу Перемен в Подземное Царство!

Отпнув несколько красных фонарей с дороги, Шэнь кинулся к порогу. Все это время его преследовал голос Света Полумесяца:

— Запомни мои слова, Шэнь Ли Дун. Когда появится возможность завладеть принцессой — отступи! Откажись от нее, чтобы спасти Империю! В противном случае Срединное Царство ждет погибель!

* * *

Любимая Наложница Ян Мей металась по Внутренним покоям Дворца Золотого Облака и проклинала Императора Шу. Он удалил ее из Изумрудного Дворца и запретил выходить в Шелковый Город, не покрыв лица.

— Это жестоко! — Кричала она, поколачивая распластавшихся у ног служанок и евнухов. — Я только сказала, что глупую девчонку унесли слуги Яньвана! Разве это не правда? Только демоны и злые духи способны выкрасть человека так, чтобы этого никто не заметил!

Рядом, у лакированного столика и горящей жаровни сидел Ксиу и бросал на мать злые взгляды. Он тоже попал под горячую руку отца и был выдворен из Изумрудного Дворца на тот же неопределенный срок. Но если его мать металась из-за того, что утратила благосклонность Сына Неба, он роптал на него за то, что тот лишил его возможности воссесть на престол.

Ксиу протянул золотую чашу в нефрите и слуга подлил подогретого вина. Конечно, теперь, когда младший наследник Реншу, сын любимой Императрицы Венлинг достиг двенадцати лет и перестал быть несмышленым юнцом, отец стал уделять ему все свободное время, и возможно даже решил передать Нефритовый Трон.

Ксиу допил вино и швырнул чашу в слугу.

— Не достаточно подогрето!

Но злился он, конечно, на сводного младшего брата.

— Выскочка! — Выдавил сын Любимой Наложницы. — Зря ты встал у меня на пути. — Он посмотрел на мать, которая колотила очередную служанку. — А еще, ты, отец, — обратился он в потолок. — И зачем боги Девяти Небес вернули тебя обратно? Лучше бы ты сгинул где-нибудь у Красной Скалы или Кряжа Пяти Неизвестных!

Из коридора донеслись голоса. Вбежавшая девушка упала на колени и, распластавшись, сообщила:

— Госпожа, Первый Министр вернулся из Города Двух Тысяч Храмов и хочет вас видеть.

Ян Мей взвизгнула и замахала руками в золотых и серебряных браслетах:

— Уйдите все прочь! Прочь! Оставьте меня одну!

Когда Внутренние покои опустели, Первый Министр стиснул ее в объятиях.

— Как я скучал, — хрипло выдохнул он, развязывая пояса ее шелковых платьев.

Чанг Минг долго и жадно целовал одну из красивейших женщин Империи, сгорая от желания и страсти. Лишь овладев ей дважды, он немного успокоился и смог вернуться к тому, зачем пришел.

… Он лежал на мягких подушках у горящих фонарей и процеживал меж пальцев ее длинные, черные локоны. Ян Мей устроилась на голом предплечье Министра, лаская его рыхлую обнаженную грудь и большой, точно арбуз, живот.

— Что сказала Свет Полумесяца? — Спросила Любимая Наложница.

— Ничего важного, — ответил он и, перехватив ее руку, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Затея Шэня не принесла плодов, — недовольно хмыкнула она. — Только потеряли время.

— Не только, Драгоценная. Советник кое-что предложил. Есть способ перехитрить Извив Пути. Мы все вернем на круги своя. Твой сын возглавит Империю. Ты станешь матерью Сына Неба. Я сохраню титул Первого Министра, а Шэнь останется у власти моим советником. Высокая Солнечная принцесса Дейю уедет к жениху в Империю Ци, а младший наследник Реншу внезапно заболеет неизлечимой болезнью и скончается, как и его мать-Императрица.

Любимая Наложница приподнялась и заглянула в глаза-щелки тайного любовника.

— Заговор против Шу Аньфу? Предлагаешь устроить переворот?

Чанг Минг хихикнул и притянул ее голову обратно к обнаженному плечу.

— Все гораздо проще, Прелестнейшая. Ты просто тихо отравишь Императора Срединного Царства. Так же, как несколько лет назад отравила его любимую жену-Императрицу Венлинг.

III.

день Бури месяца Черного Пепла, 1531 год Марса

или Одиннадцатый Месяц 35 года правления Императора Шу Аньфу

Небо плевалось серебристым огнем. Синие молнии оплетали башни и крепости Хрустального Дворца, и заливали мертвенным светом парки и скверы Каменного Города.

Гроза в месяце Черного Пепла? Не может быть. Все это проделки злых духов.

Лин, разбуженная страшным грохотом, подбежала к переплету окна. Сверкнула молния и высветила заснеженные склоны Каскадных Гор, мертвый город в низине и три ленты, сцепившиеся клубком в облачных вихрях.

Это не гроза, поняла принцесса. Это битва.

В бархате снежного неба сражались три змееподобных чудовища. Одну она, как ни странно она узнала, — это был Лунг. Дракон бился с тварями из огня и металла. В блеске алых звезд полыхали драконьи глаза, из громадной пасти низвергался поток жгучего пара. Он извивался вокруг врагов, как лист подхваченный силой ветра; он поливал их пламенем, как щедрый очаг; он кружился и вертелся меж нарушителей покоя Потаенного Царства, как смерч, рожденный в сердце моря.

Его враги сотрясали землю ревом. Они кромсали чешуйчатое тело-извив Лунга стальными клыками и рвали его рогатую голову железными когтями. Их глотки рычали, а глаза сверкали багровыми солнцами.

Одна из теней рухнула на заостренные льды побережья и затихла.

Лунг пронзительно крикнул и заполнил собой пространство от снежных гор до кипящих облаков. Его второй враг — игольчатый змей налился огнем и обратился во вращающуюся воронку. Он пытался засосать дракона-исполина в черную «пасть», но Лунг дыхнул огнем и погасил ярость соперника. Воронка схлопнулась и растаяла туманом.