- Нормально?
- Д-да... - я уселась в машину, с тоской разглаживая юбку... пятно вот... и голову бы помыть... И вообще.
Шеф сел за руль, увидел, как я тоскливо пялюсь в зеркало. Бодро отрапортовал:
- Помада не съедена, тушь не размазалась, румяна в пределах нормы!
- Интересно, когда вы это только успели заметить, - проворчала я.
- Я вообще замечательный! - охотно согласился шеф.
- Ну да, сам себе рекламу не сделаешь, никто не заметит...
Глеб мельком глянул на меня.
- Ну вы же не замечаете.
Что-то он разошелся. Настроение хорошее? И что я его родственникам должна говорить?
- Какая у нас легенда? - как профессиональный подпольщик осведомилась я.
Шеф пожал плечами.
- Наша сила - в правде. Мы вместе работаем...
- И все? - уточнила я.
- Остальное само собой разумеется. Я здоровый взрослый мужчина с нормальной ориентацией...
Я, как всегда, блеснула своим остроумием. Теперь самое время заткнуться, потому что на язык так и просилось: ”А докажите!” Можно ведь было совершенно спокойно и убедительно объяснить, что я на такую ответственную роль не гожусь и скорее испорчу, чем подниму настроение несчастной старушке, наконец дождавшейся заветной кандидатки в снохи...
Шеф вытолкнул меня из-за своей спины, за которой я безуспешно пыталась скрыться.
- Знакомься, мама, это Наташа.
- Здрассьте...- выдохнула я. Не была она никакой старухой - моложавая леди, очень ухоженная и хорошо одетая, выглядевшая лет на сорок с небольшим, хотя даже по самым приблизительным расчетам было ей не меньше полтинника с хорошим гаком.
- Добрый вечер, Наташенька, - сказала она приветливо. - Проходите-проходите, вы совсем замерзли. Ужасная погода, правда?
Направляемая ладонью Глеба, я настороженно, как в тыл врага, проникла в глубины квартиры. Старого типа, очень просторная, евро-отремонтирована... Мы были последними, и Ольга Викторовна немедленно начала загонять всех за стол. Похоже, нас собирались усадить поближе, но шеф вовремя просек ее маневры, и мы удрали на другой конец стола. Теперь справа у меня был Глеб, за которым я всегда могла укрыться, а слева пожилой мужик, отнесшийся к моему появлению благосклонно, но без особого любопытства. Родственники были разных возрастов, внешностей и комплекций. Я с облегчением убедилась, что большинство обходится без бриллиантов и прикидов “от Кардена”, и что день рожденья обещает быть традиционным - с долгими поздравлениями в стихах, обильным питьем и бесконечной едой.
Я уцепилась за высокий бокал с шампанским и поглядела вверх, на вставшего шефа.
- За тебя, родная! - сказал он просто.
Краткость - сестра таланта. Я махом опрокинула в себя бокал. В пустом желудке сразу потеплело. Шеф методично накладывал в мою тарелку горы салатов.
- Куда мне столько!
- Ешьте, от вас скоро одни глаза останутся!
Ну да, как у подвальной кошки... Салаты в тарелке не залеживались, тосты множились и длились, шеф раз за разом заполнял мой бокал, который я также автоматически осушала. Через некоторое время к моим “одним глазам” прибавился еще один живот - но зато какого размера!
- Потанцуем?
А что, уже время танцев? Я вытерла рот салфеткой и полезла из-за стола вслед за шефом. У Глеба Анатолича было, похоже, врожденное чувство ритма, и я с удовольствием двигалась вслед за его крепким - ни единой жиринки, позавидуешь! - телом. От него вкусно пахло, и я уже не пыталась придумать тему для разговоров - и без того было неплохо. Когда музыка, наконец, смолкла, я обнаружила, что бессовестно улеглась на широкую теплую грудь шефа, и что он нисколько против этого не возражает.
- Вы замечательно танцуете, - сказал он.
- А где тут у вас можно покурить? - отозвалась я совершенно в тему.
Он увел меня на кухню размером со всю мою квартиру, дал прикурить от газовой зажигалки.
- А вы?
Он пожал плечами, засунув руки в карманы.
- Бросил.
Я выдохнула дым в форточку - да здравствует здоровый образ жизни!
- Да я вообще-то тоже - так, под плохое настроение или под пьянку.
- А в данный момент?
- Нет, что вы, тут у вас хорошо! И родственники хорошие! Я даже не ожидала.
- Думали, будет что-то более ужасное? По мне судили? - засмеялся он, и я слегка на него загляделась - выпивка сделала его более раскованным и симпатичным.
- Нет, по вашему... э-э... положению...
Я не успела договорить, как поняла, что ляпнула что-то не то. Он кинул зажигалку на широкий подоконник.
- Вы хотели сказать - судя по моему кошельку?
Я растерялась - да откуда я знаю, что я хотела сказать? У меня и в трезвом-то виде язык мысли на пять километров обгоняет.
К счастью, в кухню впорхнула его юная мамаша. Окинула нас блестящим взглядом.
- Беседуете?
И непринужденно кинулась споласкивать тарелки. Глеб сморщился:
- Мам, ну зачем? Женщина с бюро...
- Все равно чужие руки! - перебила Ольга Викторовна. - Свои-то надежнее, правда, Наташа?
Я фыркнула:
- Ну не знаю! Были бы деньги - я бы с удовольствием кому-нибудь за мойку-уборку доплачивала!
Глеб подмигнул, засмеявшись:
- Что, мам, тест на идеальную сноху не прошел, а? Не пугайтесь, Наташа, она в каждой молодой женщине видит кандидатку мне в жены!
Ничуть не смутившись, мамаша, продолжая энергично греметь тарелками, кивнула:
- А что делать старухе-матери, когда такой великовозрастный оболтус не может сам найти себе половину!
- Ленится, - сообщила я доверительно. - Или не там ищет.
- Ну конечно! - подхватил шеф. - Куда мне до вашего опыта! Только что-то не вижу, чтобы он увенчался успехом!
- Зато я, по крайней мере, что-то пытаюсь сделать, - я щелчком выкинула сигарету в форточку. - А по вам это незаметно!
- Неужели?
Я поглядела на его мамашу: она стояла, погрузив руки в воду, и переводила глаза с сына на меня.
- Насколько я поняла, вы вместе работаете?
- Вернее, я работаю у Глеба Анатольевича, - официально сообщила я. - Уже почти год.
- И как он вам как начальник?
Глеб посмотрел на меня с веселым интересом:
- Мне выйти?
- Да ладно уж, оставайтесь, - протянула я, наслаждаясь минутной раско-ванностью, которую породили то ли шампанское, то ли праздник, то ли необыч-ное поведение шефа. - Ну что сказать... видела я начальников и похуже.
- Вы просто не представляете, как мне не хватало вашей щедрой похвалы!
- Рада доставить вам удовольствие. Теперь ваша очередь.
- Моя?
- Ну да, похвалить подчиненную! Я же работаю у вас почти год! Могли вы составить обо мне какое-нибудь мнение?
Глеб демонстративно задумался. А я вдруг трезво подумала: какое, к черту, мнение? Фирма у него не одна, и знать и помнить всех своих служащих он вовсе не обязан. Другое дело, что в последнее время я с ним постоянно сталкиваюсь нос к носу - и все не в самом лучшем виде.
- Ну что я могу сказать... - протянул он, передразнивая меня. - Если бы вы не тратили столько сил и времени на устройство личной жизни...
- Советуете переключиться на карьеру? Думаете, мое положение на личном фронте настолько безнадежно?
- Я этого не говорил. Просто предлагаю вам немного расслабиться. Взять тайм-аут. Хотя бы на сегодняшний вечер.
Ну я и расслабилась - до такой степени, что к концу дня рождения была готова полюбить не только Глеба Анатолича и его законсервированную мамашу, но и прочих их друзей и родственников. Лишь твердая рука шефа удержала меня от попыток облобызать на прощание всех присутствующих. Я спускалась по лестнице, цепляясь обеими руками за перила - Глеб деликатно поддерживал меня за талию - и пела замечательно громко и душевно “Ой, мороз...” Ступени под ногами все время куда-то девались, отчего песня получалась еще задушевнее: “Ой, мороз... ох, мороз... блин, мороз...” Я пинком открыла дверь - в разгоряченное лицо ударили холодный ветер и дождь. Я с удовольствием по-ежилась и, широко шагнув с крыльца, до колен провалилась в какую-то канаву.
- Ух ты! - повернулась с восторгом, задирая полы плаща - с них текла вода. - Вот такая ванна!
И для полного счастья еще подпрыгнула, обрызгав до головы себя и шефа.
- Стойте! - сказал Глеб с ужасом. - Стойте, не двигайтесь, я подгоню ма-шину!
Я послушно осталась стоять в луже, запрокинув голову и ловя ртом дож-динки. Кайф!
Меня потянули за рукав, я увидела перед собой тихо урчащую машину. У нее были забрызганы фары, и я немедленно кинулась протирать их полами плаща - нельзя же ехать ночью с такими тусклыми фарами! Глеб с трудом отго-ворил меня, уверив, что мой плащ гораздо грязнее, чем его фары. Усадил меня, включил печку.
- Снимайте туфли. У вас ноги промокли.
Я немедленно стянула раскисшие туфли, подобрав под себя ноги, пожали-лась:
- И ведь больничный вы мне не заплатите...
Он закинул руку на спинку сиденья, оглянулся, сдавая назад.
- Замерзли?
- Не-а... - я широко, с поскуливанием зевнула. Голова кружилась и неумо-лимо склонялась припасть к его мужественному плечу. Я прижалась щекой к спинке сиденья и немедленно уснула. Я слышала шорох шин, толчки на неров-ной дороге, рев далекой сирены - и только сворачивалась поудобнее, кутаясь в плащ...
- Наташа... Наташа...
Я заворчала, просыпаясь. Моргая, огляделась - меня немедленно повело в сторону, и я ткнулась головой в стекло дверцы.
- Все нормально?
Я сглотнула, кивнула, спросонья и спьяну не соображая, где у него от-крывается дверь, Глеб молча помог, я вывалилась наружу, и меня тут же вы-рвало - чуть ли не на колеса машины. Я плевалась и рыдала, замечательный ужин и дорогое шампанское очутились на асфальте, а Глеб держал меня и молча подсовывал свой платок. Я ожесточенно вытирала лицо, размазывая пот, слезы, косметику, воду и ненавидела в этот момент и себя и его. А потом не осталось сил и для ненависти - на короткой дистанции от машины до подъезда меня вывернуло еще пару раз, и до квартиры я добралась, вися на Глебе.
Прислонив меня к стенке, шеф стянул мой плащ и дотащил до дивана. Я, тихо поскуливая, только шевелила глазами, наблюдая за ним. Комната ехала куда-то вправо и вниз, я поскорее зажмурилась, но тогда подо мной начинал кружиться диван. Что-то холодное легло на мой лоб - шеф приволок мокрое по-лотенце, профессионально вытер шею, лицо, руки. Я покорно вытягивала из одежды руки, потом ноги, потом на меня опустили одеяло, а вслед за ним - по-толок - и я опять перегнулась через диван в рвотной судороге. Предусмотри-тельный шеф, оказывается, успел поставить рядом тазик. С ним он и скрылся в ванной, а когда вновь объявился, заявил обвиняюще: