Я уставилась на него, не веря своим ушам. Коротко глянув на меня, шеф хмыкнул:

- Не пугайтесь так. Я имел в виду кино. Видел афишу - идет один старый фильм, я бы сходил, да один не люблю.

Я созерцала его в благоговейном молчании. Никогда бы не подумала, что такие, как он, могут пригласить женщину в кино! Хотя какая я ему женщина? Подчиненная я ему. А он, похоже, подчиненных по полам не различает. Да и не в ресторан же ему меня вести - в моем-то костюме и осенних туфлях!

- Но если вы не любите старые фильмы... - начал он.

- Люблю, - быстро сказала я. Шеф кивнул и в третий раз за вечер развернул машину.

Тыщу лет не была в кино - это вам не в детстве, где мы бегали на утренний сеанс за десять копеек. И не в институте, когда, слиняв с “пары”, смотрели фестивальные фильмы, на которые чуть ли не за неделю покупали билеты. Кинотеатры-гиганты пустовали, выживая за счет баров, ларьков, дискотек...

Шеф доставил нас в маленький обшарпанный зальчик с откидными сиденьями, где сидела пара-тройка укрывшихся от дождя бедолаг. Пресек мою вялую попытку заплатить за себя: “Компенсация морального ущерба”. Я со стуком опустила сиденье, повесила капавший зонт на обломанную ручку кресла, села, вытянув ноги в промокших туфлях - из картона их делают, что ли? Шеф сел рядом, задев меня коленом, тут же отодвинул ногу, огляделся, ероша влажные волосы. Свет начал гаснуть - я с детства любила смотреть, как медленно, словно остывая, тают матовые светильники...

Едва начались титры, я навалилась на стоявшее впереди сиденье - прошли те времена, когда впереди сидящих просили отодвинуться. Фильм был еще черно-белым, музыкальным, веселым и добрым...

- Ох, хорошо! - сказала я с чувством, оглядываясь. Шеф смотрел на меня так, точно сам придумал и снял этот фильм. Зрители, негромко переговариваясь, тянулись к выходу. Я вновь загрузилась сумками и зонтиком, поплелась вслед за шефом, потирая занемевшую от долгого сидения поясницу. Сразу продрогла до костей: ветер небрежно швырял в лицо моросью, со скрипом раскачивал древний фонарь и выдувал из берегов лужи. Я поспешно нырнула в машину, шевеля пальцами в непросохших туфлях. Шеф поглядел и включил печку.

- Холодно. Вы далеко живете?

- Ну-у... - протянула я, прикидывая, далеко ли по его понятиям кварталов десять отсюда.

- Адрес, адрес, - сказал он нетерпеливо. Взглянув на часы, я поняла, почему: был уже двенадцатый, он потратил на меня целый вечер.

Мы опять молчали, но, по крайней мере, с моей стороны, это было умиротворенным молчанием: ТАК я давно вечера не проводила. Каждый знакомый мужчина от меня что-то требовал: внимания ли, постели, будущих ли встреч, стараясь дать взамен как можно меньше...

“Мерс” тормознул у подъезда, я кивнула: “Спасибо”, и увидела, что шеф отстегивает свой ремень безопасности. Должно быть, он уловил озадаченность на моем лице, потому что сказал с расстановкой:

- Провожу вас до квартиры. Не доверяю я этим подъездам.

Я в очередной раз десантировалась из машины, шеф вручил мне забытый букет и первым пошел к подъезду. Я брела следом, в красках представляя, что нас ожидает: кодовый замок вырван, выкрученные лампочки, мусор, запах мочи или еще чего... Шеф наверняка живет в элитном доме с охраной или вообще в каком-нибудь особняке. Он приостановился у дверей, достал и зажег пальчиковый фонарик и перешагнул через порог. Я шла следом, радуясь, что не надо бежать опрометью, вжав голову в плечи - пусть мужчина первым принимает удар. Так, лифт, конечно, уже отключили.

- Четвертый этаж...- извиняюще сказала я. Мы молча зашагали наверх. И когда добрались до двери, я уже вполне созрела для раздумий: должна ли я пригласить его на чашечку кофе? И если да - с какими последствиями? Я вставила ключ в освещенный фонариком замок, и шеф сказал:

- Спокойной ночи, Наташа.

- Спокойной ночи, Глеб Анатольевич, - отозвалась я с облегчением, смешанным с раздражением: мог бы, в конце концов, и что-нибудь предпринять...

Через минуту я с ужасом созерцала себя в зеркало - какое счастье, что он не вошел! От прически - одни воспоминания, тушь становится водостойкой только когда пытаешься ее смыть, красный от холода нос... Вспомнив неудавшееся свидание, зевнула себе в лицо: обычно я целый вечер анализировала, что же я сделала не так, и ложилась спать с сознанием своей полной никчемности. Сейчас же бодро отправилась в ванну, чувствуя себя славно, хоть и странно. То ли ему и впрямь не с кем было пойти, то ли... Стоп, стоп, стоп! Человек хотел сходить в кино, а тут подвернулась ты, да еще это придурошное свидание... И вообще, мужчина, которому нравится женщина, ведет себя не так; мы с ним весь вечер даже не разговаривали, разве что выяснили, что обоим нравятся старые фильмы. И все. И не придумывай больше ничего, Бога ради! Не восемнадцатилетка, пора и мозги иметь! И вообще - спать, спать, спать...

Конечно, я опять опоздала. Влетела в кабинет, на ходу отряхивая мокрый плащ и мотая мокрой головой:

- Привет, я...

- Доброе утро, - сказал Глеб Анатольевич. Он сидел на краю буровского стола и спокойно разглядывал меня ясными серыми глазами: уж он-то не открывал их в последний момент, не умывался наполовину и не скакал галопом, опаздывая безнадежно.

- Извините, - выдавила я, - я... у меня...

- Автобус из-под носа ушел, - сочувственно подсказал шеф.

- Я... да.

- Рад, что вы все-таки добрались до своего рабочего места, - продолжал он так же учтиво. - Похоже, это вам удается с большим трудом все то время, что вы здесь работаете.

Похоже, меня сейчас будут немножечко увольнять... Сколько раз зарекалась валяться в постели после звонка будильника! Все смотрели на меня: тетки с испугом, Буров - с интересом, начальник - выжидающе. Я молча стояла в луже воды, сжимая в руках сломанный зонтик. Шеф вполне удовлетворился моим жалким видом. Бросив на ходу:

- Сергей Дмитрич, разберись, - он подчеркнуто тщательно обошел меня и скрылся за дверью.

- Как скажешь, Глеб Анатольевич! - отозвался Буров и показал мне кулак. Я вяло отмахнулась, проходя за свой стол.

- Н-да... - сказала Нина Дмитриевна.

- Ой, ну как же ты так! - причитала Таня. Я усиленно выдвигала и задвигала ящики стола, сдерживая слезы. С понедельника начнешь...

В этот день я вкалывала, не поднимая головы, пока Буров не поднес часы к моему лицу и не постучал по ним пальцем.

- Не хочу, - мрачно сказала я.

- Да ладно, пошли поедим, - Галочка присела на угол стола. - Чего себя голодом морить! Лучше скажи, как твое свидание?

- Да никак, - мрачно сказала я. - Приехала, а он...

И прикусила язык. Одно за другим - и вытянется, что мы целый вечер провели вместе с шефом. Скорее, конечно, вместе с фильмом, но наши тетки сделают далеко идущие выводы и разнесут это по всей конторе. А не был ли этот утренний разнос своего рода упреждением - дружба-дружбой, а служба... и вообще, забудь о том глупом вечере и не представляй себе черте че... А я и не представляла.

Почти.

- Ну и что? - спросила Галочка.

- Ну и уехала.

- Не пришел? - ахнула Таня. - Вот скотина!

- Ну уж сразу - скотина! - вступилась Нина Дмитриевна. - Может, у человека что случилось.

- Ну да, понос, - скептически сказала Галочка. - Не горюй, лучше тебе найдем.

- Благодарю, - буркнула я. - Мне, похоже, уже нужен перерыв.

- Перервись на меня, - готовно предложил Буров.

- П-фу... Иди, а? После тебя меня уже ничем не откачаешь.

Буров был гением и пьяницей. Или пьяным гением. С утра он обычно болел с похмелья, в обед где-то принимал и, распространяя вокруг благоуханные пары, начинал творить. Он кидал идеи и сочинял программы, которые потом мы, серые, доводили до ума и продажной кондиции. Если бы Буров не пил, он бы давно родил свою собственную фирму по программному обеспечению и, наверняка, возглавлял бы ее где-нибудь за рубежом нашей великой и могучей... А так - сидел в нашем провинциальном городе, тихо спиваясь, и не терял работу только благодаря своему таланту и Глебу. Шеф, вообще не терпящий на работе никакой выпивки, относился снисходительно к вечно полупьяной буровской физиономии, а однажды даже сам изволил доставлять евонное бездыханное тело домой - правда, с тех пор мы своего начальника отдела в таком состоянии не видели. Говорят, были они по жизни большими друзьями и даже воевали где-то вместе - на Кавказе, что ли...

Правду сказать, сначала стойку на Бурова я сделала - да и кто бы не сделал? Красавец мужик, разведенный, умница и не зануда. Но быстро поняла, что на роль жертвы - спасительницы не гожусь, да и в то, что можно переделать взрослого человека против его желания уже не верю. А Буров желал быть пьяным и жить так, как он жил, и Бог ему в помощь...

Обедать меня все-таки уволокли. Когда в обычном обожранном состоянии я вернулась из столовой, притомившийся в ожидании компьютер выдал неожиданный глюк. Некоторое время я тупо созерцала упакованный ящик, явившийся мне на экране, попыталась выйти и после третьей неудачи завопила:

- Ты, гений, чего это ты тут мне нагородил?

- Я? - удивился Буров очень натурально. Я подозрительно поглядела на его недоуменную физиономию.

- Ух ты! - восхитился Буров, наваливаясь мне на плечо. - Экие тут тебе шкатулочки подкидывают! А если вот так? Нет... А если мы так?

Пальцы Бурова летали по клавиатуре, компьютер невинно попискивал и подмигивал, в левое ухо мне уже дышала Таня.

- Добрый день, - сказали сзади. Таня немедленно вспорхнула с моего плеча, что дало больший оперативный простор Бурову: он чуть ли не улегся мне на спину, то и дело норовя въехать в глаз локтем.

- Что-то не получается? - поинтересовался шеф.

- Нет, у меня... - полузадушено начала я.

- Кто-то подкинул нашей девочке задачку! - объяснил Буров. Глаза его азартно светились. - Вот мы голову и ломаем!

Шеф наклонился, я испугалась, что и он уляжется на мое плечо. Некоторое время молча созерцал экран. Сказал через паузу: